Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы - Гаврилов Дмитрий Анатольевич "Иггельд". Страница 21

Всегда и во веки веков будут петь у нас по деревням, прося Рожаниц о помощи:

— Значит так!

Ругивлад вздрогнул, писклявый голос кота вернул его в действительность.

— Коль озорничать бросите, — учил Кикимору Баюн — все пойдет чинарем. На Просинец мужику твоему — кашу, а тебе — на Масленицу будет угощение.

— Тогда все семь дней. На Встречу можно поменьше, Заигрыш — тут надобно добавить. В Лакомый денек — сам Род велел, но особенно, когда Разгуляй к концу двинется! Там очень прошу!

— Уважим! Не обидим! — согласился волхв.

— Вот и ладненько, — продолжала Кикимора, загибая пальцы, — В Тещины вечера — сам забудешь, есть кому напомнить…

— Да, я, Кикимора, не женат пока.

— А это, брат, не порядок! Не порядок! — вставил Сысуй, и заворочался, кот еще ослабил когти — Без бабы никак нельзя. То ж погибель прямая Домовому!

— Вот, и я про то же, — закивал котяра.

— Поговорите еще, — рассердился Ругивлад, — Пост у меня ныне.

— Ты послушай, мил человек! Я, почитай, седьмой век коротаю, и всякое повидал. Терем мы поправим — это не беда. Дыры законопатим, на оконца сперва пузырь натянем, потом и о зерцале могем покумекать. Короче, в Лютене жарко станет. Завтра проси жупана дать тебе в помощники Творило — то самый толковый да рукастый мужик на городище. Вдвоем мы с тобой не управимся, а холода наступают скоро. Двор, я так понимаю, тоже обустроят, у тебя найдутся помощники порасторопнее. Но нам, духам, уют потребен, а кто его сумеет сотворить, как не простая баба. Ты на худышек, да вертушек не смотри — они ни фига в семейной жизни не соображают и от них дому одно разорение. Ты заведи нам хозяюшку… Отчего, спрашивается, мы тут за полвека озверели? Дому тоже нужна женская забота да ласка, а на гостином то дворе — одни гулящие ошивались…

— Вот ведь пристал. «заведи»!? То ж не корова какая? Ладно, придумаю что-нибудь, — успокоил волхв Сысуя.

— Значит, ударили по рукам!? — осведомился у Кикиморы более практичный Баюн.

…Словом, на другой день Ругивлад вернулся ко двору жупана цел и невредим. Станимир похвалил молодого волхва. Ольга не скрывала радости и восхищения. Но средь прочих голосов даже тугой на ухо словен различил полный зависти шепоток ее чернявого ухажера — Дороха.

— Наверное, твой господин несчастен? — заговорила Ольга с котом.

— У меня нет хозяина! — гордо промурлыкал Баюн.

— Извини, я и забыла, что воля в крови у вашего племени, — смутилась она.

— Но если ты о Ругивладе, то он и в самом деле несчастен. Чудовищное честолюбие сыграло с ним злую шутку. Так что не жалей его! Сам виноват и от страданий лишь испытывает наслаждение. А что, хищница вышла на охоту?

— Я не понимаю?

— Да, ладно врать-то! Я дивиц насквозь вижу! Что ты — ведьма, может батюшка не приметить, иль какой влюбленный остолоп! А у тебя меж тем все на лбу написано…

Ольга загадочно улыбнулась. Затем, вдруг, схватила кота за шкирку, и с трудом приподняв, поднесла звериную морду к лицу:

— А вот это еще бабка надвое сказала!

— Сказала — так сказала! Но зачем же сразу лапать? Дурень, он и есть дурень, — заговорил разумный кот, — Кто не пожелал отдаться на милость Лады, тот должен пойти хотя б к Ругевиту на поклон.

— Разве любовь и сила так мешают друг другу? — спросила Ольга и опустила зверя, разгладив мех на загривке.

— У нас, обычно, совмещают, — согласился Баюн, почесав лапой за ухом, — Ругивлад искал тайное знание. Но не меньшую власть имеют вполне нормальные вещи. Конечно, парень добился бы и славы, и богатства, и женщин, но этого ему мало. А по мне — лучше сразу отбросить когти, чем такая жизнь.

— Мне не нравятся умники, которые стремятся сделать людей иными, чем они есть на самом деле — уязвлено произнесла Ольга, — Нельзя подчинять себе человека против его воли, какие бы добрые намерения при этом не двигали бы тобой! Боги мудры, и единственная подлинная власть — это любовь.

— Она ваша и целиком ваша, коварные, — мявкнул кот. — К тому же, любовь — обоюдоострый меч. Кто жаждет ее — сам надевает оковы. И потому любовь есть предрассудок… Знал я одну кошечку, так она, мерзавка, бросила меня с двумя котятами…

— Нельзя же вечно бояться? — прервала воспоминания кота девушка, — Но теперь-то он обладает своим знанием, раз вызвался помочь нам?

— Уж что верно, то верно. Как разойдется, как разойдется… Близко не подходи — зашибет. А потом жалеет, ох жалеет… Как мужик мужика, я его не понимаю. Мррр… Знание получишь только в борьбе, но Любовь познается лишь в несчастье.

— Ты, оказывается, тоже большой умник?!

— Я это не в первый раз слышу, милая. Все мы немного ученые, — так ответил Баюн, фыркнул и гордо удалился по зубчатой стене частокола, подняв пышный хвост трубой.

Кто-то бесшумно подошел сзади. Ольга заметила приближение по тени на камнях, быстро обернулась.

— Здравствуй! Да хранит тебя Макощ! — приветствовал девушку Ругивлад, — Что за сплетни поведал этот бессовестный пожиратель мышей?

С тех пор, как словен нежданно-негаданно вошел в жизнь Ольги, а жупану Владуху вернул уж совсем было потерянную дочь, минуло дней десять. На дворе уж стоял месяц Велесень. Близился праздник Волха, за ним следовал Ляльник, когда всякому жениху должно, переодевшись в звериные шкуры, неузнанным подобраться к самому крыльцу невесты. Родичи нареченной обычно делали вид, что мешают жениху, а нередко и впрямь спускали псов. Незадачливый парень должен был успеть укрыться — иначе, собаки могли расстроить свадьбу в тот год. Коль парень оказался прыток — играли свадьбу по первому снегу. И пели девушки, обращаясь к Радигошу: «Батюшка-Сварожич, покрой землю снежком, а меня женишком!»…

— Сплетни — не сплетни, а кое-что поведал! — улыбнулась Ольга словену.

— И ты ему поверила? — улыбнулся и он в ответ.

Их взгляды встретились, и Ругивлад замялся под девичьим взором, а может загляделся, несчастный безумец, как в лучах солнышка блеснул вдруг шелк волос.

Она была чиста и невинна. Казалось, сама охотница-Зевана [22] сошла на землю. Златотканную ленту по девичьим вискам украшали серебряные кольца, каждое из которых было в семь лопастей с руной на каждой. Ругивлад без труда читал эти хитросплетения оберегов. Вот, скажем, центральная — это сдвоенный знак Лося, а по краям — обычные символы двух лосих. Свей бы сказал, что это руны Альгиз. Кто творил такую красу — знал свое дело. И если Ольга носит этот амулет — она под защитой рожаниц и мудрой супруги Велесовой — Макоши.

Самые крайние знаки — свастики, и пусть никогда не закатится для нее солнышко. Еще две руны — Сварожича, могучие символы Фрейра, [23] мощные знаки Инг. Как дитя идет на смену родителю, так девица в положенный срок становится матерью. И боги благоволят ей. И все новое от нее.

Но право, волхв слишком увлекся — ему бы смотреть не на височные колечки, а на девушку!

Ольга не успела ответить словену. Подбежал Кулиш:

— Храни тебя боги, Ольга-прекраса! Здрав будь, славный Ругивлад! Владух слово шлет — охота будет на зверя лютого. Не желаешь ли потешиться? — выпалил отрок.

Отец Кулиша, Манило, был при жупане старшим дружинником, случалось ему заманивать в непролазные болота врага, а причиной тому — удивительно искусство пересмешника. Раз услышав чей-то голос мог воин без труда вторить ему. Да как похоже вторить! Ни в жизнь не отличишь — Манило ли то шуткует, али всамделишный то звук.

— Ну, вот, и конец свиданию! — развела девушка руками и выразительно глянула на словена.

— Не понимаю, как можно убивать зверей, если мяса вдоволь? — удивился Ругивлад.

— Он нападает первым. Он пожирает жертву. Да и Волх-охотник на носу.