Трава – его изголовье - Герн Лайан. Страница 30

Пересекая мост, я снова прочел надпись, слова, некогда произнесенные Шигеру: «Клан Отори приветствует справедливых и преданных. Остерегайтесь, неправедные и неверные».

Неправедные и неверные. Как раз обо мне. Я предал Шигеру, который доверил мне свои земли, и стал несправедливым и безжалостным, как все в Племени.

Я шел по улицам, свесив голову и опустив глаза, изменяя черты лица, как учил меня Кенжи. Я не думал, что кто-нибудь узнает меня. За последние месяцы я немного подрос, похудел, но стал более мускулистым. Волосы коротко острижены, одежда ремесленника. Язык тела, речь, походка – все изменилось с тех пор, как я шествовал по этим же улицам молодым господином из клана Отори.

Мы направились в пивоварню на краю города. Я проходил мимо десятки раз, не ведая о том, какие дела там творятся. Но Шигеру должен был знать.

Мне стало спокойней оттого, что он следил за деятельностью Племени, был осведомлен о вещах, которых даже они не знали, например, о моем существовании.

В пивоварне готовились к зимней работе. Заготавливали в огромных количествах дрова, чтобы подогревать чаны. В воздухе стоял запах забродившего риса. Нас встретил маленький растерянный человек, похожий на Кенжи. Он принадлежал к семье Муто, звали его Юзуру. Хозяин не ожидал гостей в самом конце года, его взволновало мое присутствие и наш рассказ о секретном задании. Он поспешно провел нас в потайную комнату.

– Ужасные времена, – сказал он. – Отори предстоящей весной наверняка начнут снаряжаться на войну с Араи. Пока нас спасает только зима.

– Вы слышали о кампании Араи против Племени?

– О ней все говорят, – ответил Юзуру. – Поэтому нам велели поддерживать во всем Отори. – Он бросил на меня взгляд и обиженно произнес: – При Йоде дела обстояли намного спокойней. Привести его сюда – серьезная ошибка. Если кто-нибудь узнает…

– Завтра нас уже не будет, – сказал Акио. – Просто надо кое-что забрать из бывшего дома.

– Из дома господина Шигеру? Это безумие. Вас поймают.

– Не думаю. Он довольно талантлив.

В комплименте явно прозвучала насмешка, и я еще раз убедился, что Акио готов убить меня. Юзуру вытянул нижнюю губу:

– Даже обезьяны падают с деревьев. Что там такое важное?

– Мы полагаем, что Отори хранил подробные записи дел Племени.

– Шигеру? Фермер? Не может быть!

Взгляд Акио потемнел:

– Почему?

– Всем известно… ну, Шигеру был хорошим человеком. Его все любили. Его смерть – ужасная трагедия. Но он умер, потому что… – Юзуру заморгал и посмотрел на меня снисходительней. – Он был слишком доверчивый. Практически невинный. Какой из него заговорщик? Он и не догадывался о существовании Племени.

– У нас есть причины думать иначе, – сказал Акио. – До завтрашнего рассвета станет ясно, кто прав.

– Вы пойдете на дело сегодня ночью?

– Да, нужно вернуться в Мацуэ до начала снегов.

– Что ж, снег выпадет рано. Вероятно, до конца года. – Юзуру с радостью переключился на банальную тему о погоде. – Кругом приметы тяжелой долгой зимы. И если весна принесет нам войну, то лучше пусть не наступает как можно дольше.

В темной комнате было невыносимо холодно. Меня уже в третий раз прятали в подобной клетушке. Юзуру сам принес нам еды, чая, быстро остывшего, и вина. Акио пил вино, а я отказался, понимая, насколько важна предстоящей ночью острота чувств. Мы сидели молча.

В пивоварне стало тихо, хотя запах не развеялся. Я слушал звуки города, столь знакомые, что казалось, я знаю, с какой улицы доносится каждый из них, даже из какого дома. Мне удалось немного расслабиться. С Дайшоне, ближайшего храма, доносился звон колоколов вечернего молебна. Я представил себе открытое всем ветрам здание, темно-зеленый сумрак рощи, каменные фонари на могилах господ Отори и их вассалов. Я намеренно погрузился в сон, надеясь увидеть предков.

Словно из белого тумана показался Шигеру, промокший насквозь, истекающий кровью, но с горящими черными глазами, в которых таилось немое послание. Внезапно я проснулся, дрожа от холода. – Выпей вина и успокойся, – сказал Акио. Я покачал головой, встал и сделал разминку для разогрева мышц, которой научился в Племени. Затем сел медитировать, я пытался сохранить тепло, сосредоточиться на предстоящем задании, собраться с силами сознательно выполнить то, что некогда мне удавалось инстинктивно.

Раздался колокольный звон с Дайшоне. Полночь. Я услышал приближение Юзуру, отворилась дверь. Он поманил нас рукой и провел через дом к внешним воротам. Там Юзуру разбудил стражников, и мы перебрались через стену. Залаяла собака, но ее тотчас утихомирили шлепком.

Было темно, хоть глаз выколи, с моря дул леденящий сырой ветер. В такую жуткую ночь никто не высовывается из дома. Мы молча дошли до берега реки и направились на юго-восток, туда, где соединяются реки. Запруда для рыбы, которую я переходил вброд, обмелела во время отлива. За дамбой находился дом Шигеру. У ближайшего берега покачивались пришвартованные лодки. Мы когда-то переплывали на них реку, чтобы попасть на земли с рисовыми полями и фермами. Шигеру учил меня искусству земледелия и орошения, способам выращивания различных культур. На этих же лодках доставлялась древесина для чайной комнаты и соловьиного этажа, они погружались глубоко в воду от тяжести пахучих досок, которые заготовляли в лесу за фермами. В ту ночь было слишком темно, нельзя было разглядеть даже горные склоны, где они росли.

Мы припали к земле у узкой дороги и пригляделись к дому. Свет не горел, виднелся только тусклый огонек жаровни в караульной у ворот. Я слышал, как глубоко дышат во сне охранники и собаки. Будь жив Шигеру, поспать на посту стражникам не удалось бы. Я разозлился и на них, и на себя.

– Знаешь, что делать? – прошептал Акио. Я кивнул.

– Так иди.

Планов мы не строили. Акио просто послал меня за добычей, словно сокола или охотничью собаку. Я неплохо представлял себе суть его замысла: когда я вернусь с записями, он заберет их, а потом сообщит, что меня, к несчастью, убили стражники и сбросили тело в реку.

Я пересек улицу, стал невидимым, перемахнул через стену и очутился в саду. Меня тотчас окутала приглушенная песня дома: вздохи ветра в деревьях, бурчание ручья, плеск водопада, наступление реки с началом прилива. Нахлынула печаль. Что я здесь делаю? Вернулся в дом ночью, как вор? Во мне взыграла кровь благородного отпрыска семейства Отори.

Соловьиный этаж простирался по всему дому, но для меня он не помеха. Даже в темноте я сумею пройти так, что пол не запоет. Я забрался по стене до окна верхней комнаты, выбрав тот же путь, что наемный убийца Шинтаро больше года назад. Прислушался. Кажется, комната пуста.

Ставни закрыли, чтобы не задувал ледяной ночной ветер, но не на засов. Я с легкостью раздвинул их и бесшумно проскользнул внутрь. В комнате было чуть теплее, зато гораздо темнее. Затхлый воздух свидетельствовал о том, что сюда давно никто не входил, разве что привидения.

Я слышал, как спит прислуга, и узнал каждого. Только того, кто мне нужен, среди них не нашел – Ихиро. Я спустился по узкой лестнице, чьи скрипы изучил как свои пять пальцев. Внизу я понял, что дом вовсе не погружен в темноту, как казалось снаружи. В самой дальней комнате, которую так любил Ихиро, горела лампа. Я тихо направился туда. Бумажная ширма была задернута, но лампа бросала на нее тень старика. Я отодвинул ширму.

Ихиро поднял голову и посмотрел на меня без тени удивления. Печально улыбнулся и развел руками.

– Чего ты хочешь? Ты же знаешь, я сделал бы все, чтобы подарить тебе покой, но я стар. Я чаще пользовался пером, чем мечом.

– Учитель, – прошептал я. – Это я, Такео.

Я вошел в комнату, закрыл за собой дверь и опустился перед ним на колени.

Ихиро вздрогнул, словно проснулся от глубокого сна, как будто он пребывал в мире мертвых, и его вновь потревожили живые. Он схватил меня за плечи и притянул к себе, поближе к свету.

– Такео? Это, правда, ты?

Он трогал мою голову, руки – проверял, не призрак ли я, – по щекам текли слезы. Затем обнял меня, прижав мою голову к плечу, словно встретил давно потерянного сына. Я чувствовал, как вздымается его худощавая грудь.