Трава – его изголовье - Герн Лайан. Страница 55

Мне уже не раз приходилось выслушивать подобный вздор, однако слова братьев еще больше убедили меня в необходимости нашего брака. Каэдэ как-то сказала, что чувствует себя в безопасности только рядом со мной, и я понимал, что она имела в виду. Мне бояться нечего. Все остальные, кто захотел ее, погибли, а я соединился с ней душой и телом и остался жив.

Не объяснишь же такое братьям Миеси.

– Приведите ее в комнаты для гостей как можно скорей, – резко сказал я. – Убедитесь, что все мужчины остались в гостинице, а Кондо Кичи и Муто Шизука уехали подальше. Каэдэ возьмет с собой только служанку. Проявите к ним крайнее уважение. Передайте, что я зайду около часа Обезьяны.

– Такео по истине бесстрашен, – пробормотал Гемба.

– Госпожа Ширакава скоро станет моей женой. Оба вздрогнули. Братья поняли, что я не шучу, и не стали возражать. Вежливо поклонившись, они молча пошли в сторожку и взяли на помощь пять-шесть мужчин. Как только братья вышли за ворота, они отпустили пару шуток на мой счет – о самке богомола, которая пожирает самца, – не подозревая, что я все слышу. Нагнать бы их и дать урок, но я уже и так опаздывал к настоятелю.

Их смех удалялся вниз по склону, а я поспешил в зал, где проводились занятия. Мацуда был уже там, в одежде священника. Я не успел переодеться после ночной прогулки и предстал перед ним в черном облачении Племени: штаны по колено, короткая куртка и прочные ботинки, удобные для фехтования на мечах, перепрыгивания через стены и бега по крыше.

Мацуде ничуть не мешали длинные одеяния и широкие рукава. После тренировок я обычно обливался потом и еле дышал, а он оставался спокойным и безмятежным, как если бы провел пару часов за молитвой.

Я опустился на колени и извинился за опоздание. Настоятель внимательно посмотрел на меня и молча кивнул головой в сторону деревянной палки.

Я занимался с этим оружием каждый день, и у меня значительно окрепли мышцы запястий и рук, почти прошла травма, которую Акио нанес мне в Инуяме. Палка была темного цвета, почти черная, длинней, чем Ято, и намного тяжелей. Поначалу деревяшка вела себя как упрямый осел, но постепенно я научился управлять ею, а со временем стал орудовать с той же ловкостью, как палочками для еды.

Такая точность была важна, потому что одно неверное движение могло обернуться проломленным черепом или раздробленной ключицей. У нас не так много людей, чтобы убивать или ранить их во время тренировок.

Когда я поднял палку и занял исходное положение, нахлынула волна усталости. Я почти не спал нынешней ночью и не ел с вечера. Силы вернулись, когда я вспомнил о Каэдэ, мысленно увидел ее на веранде. Я понял, как она нужна мне.

Обычно я проигрывал бой Мацуде. Однако сегодня во мне произошла небывалая перемена, словно разрозненные части уроков сплелись в одно целое, жесткий, непримиримый дух вырвался из глубины моей сущности и наполнил руки. Я вдруг осознал, что на сорок лет моложе Мацуды, оценил его возраст и уязвимость, понял, что он в моей власти.

Я прекратил атаку и выронил палку. В этот миг его оружие отыскало незащищенное место и опустилось мне на шею. От удара закружилась голова. К счастью, Мацуда нападал вполсилы.

Его неизменно безмятежные глаза теперь горели искренней злостью.

– Это послужит тебе уроком, – прорычал он. – Во-первых, за опоздание, а во-вторых, чтобы твое мягкое сердце не мешало тебе драться.

Я собирался возразить, но настоятель оборвал меня.

– Не спорь. Впервые ты пробудил во мне надежду на то, что я не зря трачу с тобой время, и сразу же ее разрушил. Почему? Не из жалости же ко мне?

Я покачал головой. Он вздохнул:

– Меня не одурачить. Я видел сочувствие в твоих глазах. В прошлом году ты пришел сюда мальчиком, который восторгался рисунками Сэссю. Таким ты хочешь быть? Художником? Я пригласил тебя вернуться к нам и учиться рисовать. Ты этого хочешь?

Я медлил с ответом, Мацуда ждал.

– Отчасти да, но не сейчас. Сначала я должен выполнить завещание Шигеру.

– Ты уверен? Ты готов отдаться этому делу всем сердцем?

Я уловил в его тоне нешуточную озабоченность и ответил искренне:

– Да, готов.

– Ты поведешь за собой много людей, некоторых на смерть. Ты твердо считаешь, что способен на такое? У тебя есть одна слабость, Такео. В тебе слишком много милосердия. Воин должен быть безжалостен, с окаменевшим сердцем. Немало людей погибнет, ты сам заберешь чужие жизни. Вступив на этот путь, ты будешь обязан идти до конца. Нельзя прекращать атаку и ронять оружие, потому что пожалел противника.

Я чувствовал, что краснею.

– Больше этого не повторится. Я не хотел обидеть вас. Простите меня.

– Я прощу тебя, если ты сможешь повторить последнее движение и не остановишься!

Настоятель принял боевую позицию, зафиксировав на мне взгляд. Я никогда не отводил глаз, поскольку он не погружался в сон Кикуты. Я не становился невидимым и не использовал двойника, хотя иногда в пылу сражения чувствовал, что мой образ сам ускользает от меня.

Оружие Мацуды разрезало воздух словно молния. Я перестал думать о чем бы то ни было, кроме противника передо мной, кроме удара его палки, пола под ногами, пространства, в котором мы двигались будто в танце. Дважды я достиг превосходства и ни разу не дрогнул.

Когда мы закончили, даже Мацуда раскраснелся, видимо, из-за весенней погоды. Вытирая пот с лица полотенцем, которое принес Норио, он сказал:

– Никогда не думал, что из тебя получится боец, но ты превзошел мои ожидания. Когда ты сосредоточен, ты не плох, отнюдь не плох.

Мне было нечего ответить на столь высокую похвалу. Он рассмеялся.

– Смотри, не зазнайся. Встретимся после обеда. Надеюсь, ты приготовил урок по стратегии.

– Да, учитель. Но я должен сказать вам одну вещь.

– Это касается госпожи Ширакавы?

– Как вы догадались?

– Я слышал, что она направляется в наш храм. Все готово к приему. Это большая честь для нас. Я встречусь с ней ближе к вечеру.

Мацуда изображал непринужденный разговор о рядовом госте, но я знал его достаточно хорошо: он ничего не делал без определенной цели. Я боялся, что он испытывает те же дурные предчувствия по поводу нашего брака, что и Макото. Рано или поздно я должен сказать ему о моих намерениях. Все это пронеслось в моей голове за долю секунды, и я понял, что если и должен просить у кого-либо разрешения, так это у него.

Я пал на колени и произнес:

– Я хочу жениться на госпоже Ширакаве. Могу я просить вашего согласия на венчание в храме?

– Она приехала с этой целью? У нее есть позволение семьи и клана?

– Нет, она здесь по иным причинам – воздать благодарность за выздоровление от болезни. Шигеру хотел видеть нас мужем и женой, это было одно из его последних желаний, а теперь судьба привела ее сюда, ко мне…

В моем голосе прозвучала нота отчаяния. Настоятель улыбнулся:

– С моей стороны нет никаких препятствий, Такео. Для тебя это единственно правильное решение. Однако она не может выйти замуж без одобрения клана, без согласия господина Араи… Прояви терпение, обратись к нему за разрешением. В прошлом году он поддерживал ваш брак. Есть все основания полагать, что мнение Араи не изменилось.

– Меня в любой момент могут убить! – воскликнул я. – У меня нет времени проявлять терпение! К тому же, есть еще один человек, который хочет на ней жениться.

– Они помолвлены?

– Официально нет. Но, очевидно, он уверен, что добьется своего. Это человек благородных кровей. Его имение лежит рядом с владением Ширакавы.

– Фудзивара, – произнес Мацуда.

– Вы его знаете?

– Разумеется. Все знают, кроме таких невежд, как ты. Весьма подходящий союз. Два имения соединятся. Сын Фудзивары все унаследует, и, что не менее важно, сам он скоро вернется в столицу, и у Араи появится доверенное лицо при дворе.

– Нет! Каэдэ не выйдет замуж за Фудзивару! Она выйдет за меня в самое ближайшее время!

– Тебя раздавят. – Мацуда смотрел в упор.