Доминион - Сэвил Стивен. Страница 14

— Убей его, — ровно произнес он. — Найди монстра и убей его. У нас есть деньги. Мы заплатим. Найди и убей его, пока он не принес в мир новые смерти.

— Да, я убью его, но не из-за ваших монет. Они мне ни к чему. Мне нужны четыре добрых меча и надежные люди, не из тех, кто в решающий момент теряет голову от паники, и какой-нибудь маг или колдун, а еще — четверо служителей Сигмара. Мы выступим на рассвете, и у нас будет целый день на поимку тварей. Они не уйдут далеко.

— Колдун? Мы не можем. Магия… она вне закона. Мы не имеем права разрешить столь вопиющий грех. Есть ведь и другие способы, да?

— Ты хочешь поймать бестию, человек? Нам нужна магия, и мне плевать на вашу щепетильность. Без чародея мы станем метаться, как навозные мухи, по огромному миру, где полно всяких укрытий, но любой мертвец оставляет за собой вонь гниения. Это неестественно, мир вопиет против этого, и хороший колдун почует на ветру дух вампира. С чародеем мы выследим тварей по запаху, а святые отцы дерутся с мертвецами лучше любых бойцов. У них есть и вера, и оружие.

Алтарник горестно и затравленно кивнул. Рука его застыла в дюйме от плеча библиотекаря, не в силах дотронуться до трупа. Было до боли очевидно, что юноша вспоминал бесчисленные часы, которые провел со стариком, беседуя, учась и размышляя о лучшем мире. События последних минут вытравили часть его души. Он уже никогда не будет таким, как прежде. Каллад прекрасно понимал, что происходит со жрецом. Его перековали в кузнице жизни, закалили злом света. Теперь он либо сломается, либо выйдет из огня окрепшим, способным встретиться с самым худшим, что швырнет ему судьба.

— Невин Кантор, — произнес, наконец, юноша, отвернувшись от остальных. — Храм арестовал его за осквернение души магией. Кажется, его должны были охранять гвардейцы Гримма. Возможно, я сумею обменять его свободу на его службу тебе. Ничего не обещаю, дварф. К рассвету будь готов. Я сделаю, что смогу.

Когда он ушел, Манн подтащил к себе стул и плюхнулся на него.

— Вампир был не один.

— Да, не один, — согласился Каллад. — Кто-то помог твари сбежать.

— Кто способен на такое?

— Или что?

Нечеловеческая жестокость — вот что тревожило дварфа больше всего.

— Думаешь, это сделал один из них?

— Скажи мне, вор, смог бы ты предать кого-нибудь, кого ненавидишь, такой смерти? Я имею в виду — действительно ненавидишь, а не просто недолюбливаешь. Исследуй самые черные уголки своей души и скажи — смог бы?

Манн на секунду задумался и покачал головой:

— Нет. В этом нет ничего человеческого.

— Точно. Люди умеют убивать, этого отрицать нельзя. Они изобретательны в вопросах уничтожения своих ближних. Иногда они обставляют смерть как дело благородное, со всякими ритуалами и дуэлями, а иногда это мщение — и вот вам нож в спину, направленный злобой. Но это — не знаю, как для тебя — для меня не укладывается ни в какие рамки. Я даже стал верить, что кое-что из твоей истории — правда.

С лица вора медленно сбежали все краски. Он бросил сердитый взгляд на ослепленный труп библиотекаря и оперся о стол обрубками рук.

— Думаешь, это он, да?

Каллад Страж Бури кивнул:

— Да, думаю, он.

— Он пришел прикончить меня, потому что я знаю о кольце. Милостивый Сигмар!

— Не оглядывайся на своего бога. Это твой шанс исправить жизнь. Встань и дерись — или свернись калачиком и притворись мертвым, таков выбор, и лишь ты можешь его сделать. Сейчас ты жив, хотя все остальные погибли. Значит, дело не в тебе. Не сейчас. А теперь — прошу только один раз. Идем с нами утром. Прикончи тварь, верни свою жизнь.

Манн уставился на дварфа, и еще до того, как он открыл рот, Каллад будто услышал все его возможные оправдания.

— Но что я могу? Я калека, я не герой. Я даже не могу вытереть собственную… Как мне прикончить вампира? Скажи, как?

— Как хочешь. Как хочешь. Подумай.

Оставив приглашение висеть в воздухе, Каллад покинул библиотеку.

Жрецы обыскали собор, обшарили все покои, все кладовки, все мавзолеи и склепы, даже чердаки и подвалы. Тварь исчезла.

Начался долгий процесс сбора мертвых. Вызвали гвардейцев Гримма, и весть о бойне разлетелась по городу. Поднялась суматоха, отдающая паникой. Потребуется много времени, чтобы люди оправились от этой лютой бойни. Одно дело — спокойно встретить смерть, в конце концов, Морр неизбежно придет за каждым, но совсем другое — столкнуться с такой вот резней. Закаленные солдаты не ожидали увидеть вместо собора покойницкую; кошмарное зрелище останется с ними до конца жизни. Эти простые люди тоже никогда уже не будут прежними. Они не только потеряли своих собратьев, они потеряли часть себя, свою чистоту.

Эта ночь вполне могла быть одной из ночей темных времен осады. Тень вампиров снова нависла над городом, мрачная тень, вытягивающая на поверхность самые страшные и болезненные воспоминания о тех отчаянных днях. Не миновали тяжкие чувства и Каллада. Он сидел один, в стороне от солдат, пытающихся навести порядок среди паникующих священнослужителей, думая о Грюнберге.

— Неужели я никогда не освобожусь от демонов? — вполголоса спросил он себя, глядя на пляшущие языки костра. Солдаты жгли одежду мертвецов.

— Никому из нас не освободиться, дварф, — сказал вор, становясь рядом с Калладом. — Наши сны уже никогда не опустеют. Мы никогда не познаем любви добрых женщин или общения с надежными друзьями. Теперь месть — наша любовь, а товарищи наши — тесак, топор и меч.

— Ты не такой легкомысленный, как считают другие, да, вор?

— Видимо, нет. Но я не отправлюсь с тобой, дварф. На рассвете наши пути разойдутся. Это не значит, что я решил отказаться от жизни. Мне еще нужно кое-что сделать. Кто знает, может, наши дороги пересекутся где-нибудь далеко отсюда.

— Что же, жаль, человек. Жаль терять понимающего спутника. И все же надеюсь, в конце пути ты найдешь то, что ищешь.

— А я надеюсь никогда не отыскать конец пути. Вот в чем разница между нами, дварф. Я не ищу конец. То есть я думал, что ищу. Я думал, что ищу конец жизни, потому что мне не хотелось жить. А следовало искать поворотный пункт, развилку, которая покажет мне начало новой жизни. Ведь идти можно куда угодно, и не стоит спешить, чтобы добраться куда-то. Иногда полезно вспомнить, что само путешествие не менее важно, чем достигнутое, в конце концов, место назначения.

— Ты готов вновь отправиться в поход?

— Я готов.

— И ты не просто бежишь прочь от пугающих тебя демонов?

— Ну конечно, дварф. — Феликс Манн улыбнулся. — Я убираюсь отсюда ко всем чертям, бегу куда подальше, как поступил бы любой, даже полоумный. Если повезет, я найду местечко, где смогу начать жизнь заново, не вспоминая каждую секунду каждого проклятого дня о твари. Я хочу умереть старым и счастливым, дварф. С железными руками или нет, но, если я пойду с тобой, мои мечты не сбудутся. Думай об этом как о самосохранении.

Каллад кивнул, в глазах его отразился костер. Солдат бросил в огонь еще одну запятнанную кровью мантию.

— Иногда все, что нам нужно, — это забыть. Можно спались все прошлые воспоминания, но так и не справиться с ними. Некоторые старые призраки не желают покоиться с миром. Делай, что должен. Все равно это лучше, чем гнить тут. Да пребудет с тобой твой бог, человек.

— И твой с тобой.

— Да, мне понадобится любая помощь.

Жрецы оставили Каллада в одиночестве. Они уже знали, что утром он отправляется охотиться на вампира, разрушившего безмятежность их собора, но от этого дварф не стал героем в глазах служителей Сигмара. Его никто не хлопал по спине, не подносил бесконечные фляги с элем, чтобы залить страх, не желал доброго пути. Во взглядах жрецов ясно читались их мысли о дварфе. Для них он был убийцей, совсем как тот зверь, которого он собрался выследить: существенных отличий клирики не видели. Дварф — второй носитель смерти, прошедший сегодня по коридорам их дома. Это не столько обескураживало, сколько печалило Каллада.