Клинки Юга - Сударева Инна. Страница 45
Князь нахмурился (ему очень не понравилось такое самовольство) и сорвал коня следом. Тайра погнала вороного уже за Хемусом, крепко держа свое копье с тяжелой кистью…
Элиас сильней стиснул древко штандарта, увидав Фредерика. Короля он узнал сразу: в светлых доспехах азарского рыцаря тот несся прямо на него, и комья травы и земли вылетали из-под копыт коня. Прямо как несколько дней назад у Сухого хребта.
«Хорошо, что он в шлеме – войска не увидят его лица», – подумалось гвардейцу.
Фредерика нагоняли четыре всадника. Один – рыцарь в тяжелых красных латах, другой – воин в странных черных доспехах, с длинными алыми перьями на причудливом шлеме, с копьем в руке. За ними скакали еще два знаменосца с красными стягами.
Элиас судорожно сглотнул и крепче стиснул древко королевского штандарта. Будь что будет…
За его спиной затопотали копыта лошадей – это выехали для переговоров лорд Гитбор в своих массивных доспехах, лорд Климент в лазоревом снаряжении, Марта и княжна Уна.
Молодая королева Юга уверенно держалась в седле на вороном красавце Жучке. В тонкой серебристой кольчуге, легких белых латах и в открытом крылатом шлеме она походила на прекрасного небесного витязя. На ее широкой перевязи мерно покачивался один из королевских мечей, левую руку тяжелил складной арбалет Фредерика, спину защищал его же черный щит с белым драконом. Надо ли говорить, что войска Королевства, собравшиеся перед походом у стен Каменца, после объявления лорда Гитбора, дружно признали Марту королевой и поклялись в верности. Теперь ее выезд армия встречала приветственными возгласами и лязгом оружия – их королева была прекрасной, и воины спешили показать, что преданы ей.
Уна выглядела не менее впечатляюще. Доспехи княжны были золотистыми, под цвет желтого эринского стяга, что полоскался за ее спиной в руках знаменосца. И войска, прокричав славу королеве Марте, теперь приветствовали княжну.
Собравшись вместе, они тронули коней навстречу азарцам.
– Я прошу вас – не делайте ничего, кроме того, о чем мы с вами договорились, – обратился Судья Гитбор к Марте. – Я не уверен, что из нашей задумки выйдет толк.
– Не волнуйтесь. Сюрпризов не будет, – сказала Марта, и лорд удивленно посмотрел не девушку – непривычной властностью повеяло от ее голоса…
Ред перевел коня с галопа на рысь и поравнялся с вражеским знаменосцем, не отрывая взора от черного стяга. Вихри мыслей и воспоминаний завладели его головой, бешено, мучительно и сильней, чем прежде. Потому что перед глазами теперь были реальные образы.
«Знамена… Воины… Этот светловолосый рыцарь – он был там, у Сухого хребта. Он мог убить меня, но не убил… Его голос знаком… Его лицо, черты – они врезаются в мозг, пробуждая… Что? – Ред поднял руку, чтоб потереть висок, который словно иглы кололи, но пальцы наткнулись на сталь шлема. – Дракон, белый в черном… Словно проявившаяся из тьмы память… Имя, имя рыцаря со знаменем! Где-то оно есть, где-то оно запрятано!»
– Имя! Назови свое имя! – затребовал он у знаменосца.
– Элиас Крунос! Рыцарь Южного Королевства, – гордо объявил тот.
– Элиас, – повторил Лунный Змей, чуть растягивая слова. – Э-ли-ас… – Он вдруг поднял забрало шлема – лицо было таким же белым, как доспехи, а глаза расширились и застыли – Ред увидел Марту. – Боже мой, – еле слышно прошептали его посеревшие губы…
Весь мир пропал. Его смел водопад прошлого, безжалостный, неистовый, ревущий. И князь Хемус под кровавым стягом, и Тайра в вороненых доспехах, и обе армии, готовые броситься друг на друга, – все исчезло.
Прорвалось. Огромной неудержимой лавиной воспоминаний из темных влажных глаз прекрасной девы. В них боль и нежность, и то самое прекрасное – любовь. Больше ничего нет…
Собственная жизнь обрушилась на него, словно осколки гигантского разбившегося витража – образами, событиями, и болью, страшной болью. Все и сразу вспыхнуло в голове, остро и давяще, и он вновь прижал руку ко лбу, словно боялся, что сейчас все взорвется, как бомбы… Бомбы! Он и их вспомнил!
– Боже мой, – вновь прошептал, убиваемый своим безжалостным прошлым…
Сын, маленький и румяный, родной замок, весь в цветах, договор с Уной, прощание с Мартой, поход в Эрин, стрелы в азарцев, ранение Бертрама, отчаянный бой в скалах, плен и присяга Хемусу, отравленное питье, боль, что корчит тело, и после – страшное убийство ребенка в честь злобных богов, – какими яркими, жгущими глаза встали эти фрагменты теперь. А что же было потом?
Марк возник окровавленной обвинительной фигурой, с проклятьем на белых губах и отчаянием в синих глазах. За ним шли, торопясь плеснуть в лицо кровью из раскрытых ран, его рыцари, получившие за свою преданность королю смерть от меча короля…
– Боже мой! – уже крик, полный муки и скорби, вырвался из горла, прерывая начавшийся было разговор лорда Гитбора и князя Хемуса.
Тишина опустилась на степь, оглушающе, тревожно. И все, кто был рядом, теперь смотрели на него: кто испуганно, кто удивленно, кто – с томительным ожиданием во взгляде.
Он отдышался. И понял, что сейчас может произойти, что должно произойти. Все стало на свои положенные места…
«Прочь чувства! Все до единого! Твоя душа проклята, она умерла, и чувства ей больше ни к чему. Все, что теперь нужно – завершить дела», – король Фредерик отдал себе такой приказ, и лицо его стало каменным, а глаза – темной, равнодушной сталью.
– Хемус! – позвал он князя, и в его голосе не было никаких эмоций.
– Что такое?! – раздраженно воскликнул азарец – он был очень недоволен своим капитаном: тот сперва выехал на переговоры раньше него, а теперь так странно прервал эти самые переговоры.
– Здесь мы закончим наш бой. Лучше места не найти…
– С ума сошел?! – возмутился князь.
– Здесь и сейчас! Я вызываю тебя! – объявил Фредерик. – Мы закончим наш спорный бой, и дальше войско поведет тот, кто победит! Великий Воин или Лунный Змей – кто-то один войдет в Южное Королевство! – И заставил губы сложиться в бесившую Хемуса улыбку.
Он нашел именно то место, куда ударить, – в безумие князя, в его мысли о собственном величии и божественности. Словно бросил в слабый костер сухое березовое полено. И оно с готовностью пыхнуло, рождая неудержимое пламя в черных глазах Хемуса.
– А, – довольно протянул князь. – Пришло время тебя убивать? – С таким вопросом он выхватил свой меч и улыбнулся широко, по-звериному: – Хороший знак!
– Что такое? – этот вопрос уже задала ничего не понимающая Тайра, становясь между Хемусом и Фредериком.
– Все прочь от нас! – приказал король. – Никому не вмешиваться! Что бы ни было! Прочь! – и ударил вороного Тайры мечом по крупу.
Тот взвился, дико заржав, и унес капитана Черной дружины куда-то в сторону.
Фредерик на мгновение схлестнул взгляд с Гит-бором.
Южный Судья нахмурился до крайнего – его густые седые брови сошлись вместе, будто два матерых оленя-соперника. На такое выражение крайнего неодобрения молодой человек ответил тем, что стиснул губы до белого, нахмурился не меньше, и бросил тихо, но железно:
– Это мое дело!
Лицо старого лорда вдруг заметно посветлело, несмотря на сложность и опасность происходящего. Он услышал знакомые слова, все понял и оценил отчаянную решимость Фредерика. Потому властно поднял руку, призывая Климента, Элиаса и девушек отъехать в сторону, освобождая поле боя для противников.
– Но я… – попробовала встрять Марта.
– Молчите и ждите, – строго отозвался лорд Гитбор. – Сейчас не наше слово…
Боль…
Боль в висках ужасна.
Собственная голова стала предателем. «Как ты стал предателем собственной страны. Король-предатель! – мелькали, пропаливали, прожигали мозг мысли. – Теперь – не подведи! Не проиграй!»
Боль можно сделать полезной: ее можно кое во что превратить. Например, в гнев, разрушающий, убивающий того, на кого он направлен. Настоящий Судья это умеет…