Город богов - Суренова Юлиана. Страница 13

— Люди? — в ее голосе звучала неуверенность.

— Нет. Драконы.

— Драконы… — девочка мечтательно потянулась, вспоминая… — Ой, - она вздрогнула, встретившись взглядом с шедшей рядом с повозкой рабыней. — Ты подслушивала…! - в ней вновь вспыхнула злость и, словно почувствовав перемену настроения своей хозяйки, начавшая успокаиваться Шуши вновь заскулила, заворчала, завозилась на руках у Шамаша.

Рамир, не пришедшая еще в себя от того, что она услышала, растерянно молчала. Но стоило повелителю небес обернуться к ней, взглянуть задумчивым взглядом своих черных глубоких, как сама бездна, глаз, как рабыня вновь в страхе сжалась. "Нет, только не это! — кричала в ней душа. — Я не хотела прогневать Его! Боги, постарайтесь понять меня, объясните Ему, заклинаю Вас!"

— Я же сказала, уходи! Я не хочу переодеваться! — вновь долетел до нее разозленный голосок девочки. — Папа накажет тебя за то, что ты ослушалась! И за то, что подслушивала тоже!

— Да, хозяйка, — подобное наказание казалось ей в этот миг избавлением.

— Ты хочешь войти в город в этом? — маг прищурившись смотрел на нахохлившуюся как воробей Мати, которая, видя смешинки в его глазах, забыла о вспышке злости.

— А почему бы нет? — она уперла руки в бока, решив настаивать на своем, хотя и не понимала, зачем это делает…Из вредности, может быть…

— Зажаришься, — его губ коснулась улыбка. — Не говоря уже о том, что сейчас ты выглядишь как огородное пугало. Волосы торчат во все стороны, так что глаз не видно, на щеках грязь, руки вообще черные, как у той, кто чистит очаги… Хочешь посмотреть на свое отражение в зеркале?

— Нет! — девочка хихикнула. Она понимала, что тот специально подтрунивал над ней, помогая успокоиться, и вновь стать собой.

— Тогда вот что: я схожу, отнесу Шуши к себе. Пусть, пока мы будем в городе, волчата побудут в моей повозке.

— Ты наложишь заклятие?

— Да, — кивнул он, а затем поспешил добавить: — Не на малышей, конечно, на повозку… А ты пока с помощью Рамир, — он на миг повернулся к рабыне, чтобы спросить: — Тебя ведь так зовут? — затем, услышав в ответ робкое: — Да, — вновь вернулся к разговору с девочки, продолжая незаконченную фразу: — приведешь себя в порядок. А то ты, показывая мне город, перепугаешь всех его жителей, — и, подмигнув рабыне, он ушел.

Проводив Шамаша взглядом, девочка сдвинулась с края повозки вглубь, пробурчав:

— Ладно, давай переодеваться… Рамир, — неохотно добавила она в конце.

Рабыня взглянула на нее с удивлением. Караванщики очень редко называли бесправных по имени, полагая, что тем, у кого нет своей судьбы, нет и его. Что же до дочки хозяина каравана, то та не делала этого никогда, толи ненавидя рабов, толи — презирая их.

— Да, хозяйка, — она забралась в просторную, теплую повозку, задернула полог, в то время как девочка зажгла огненную лампу.

— Вода там, — Мати качнула головой в сторону стоявшего в углу кувшина. — Лина нагрела. Давно. Я не успела умыться, потому что должна была позаботиться о Шуши.

Рамир была поражена! Пусть девочка смотрела на нее настороженными глазами дикого зверька, но в них больше не было ни злости, ни враждебности. Она даже снизошла до объяснений…

— Поможешь? — Мати с интересом смотрела на рабыню, словно видя ее в первый раз. Может быть, так оно и было: она впервые разглядела в рабыне человека.

— Конечно, хозяйка.

— Мати, — поправила ее та. — Зови меня Мати… — читая граничившее с паникой удивление в глазах рабыни, такой красивой, что даже становилась завидно, девочка проговорила: — Если Шамаш называет тебя по имени, то и я буду. Но и ты меня тоже. Поняла?

— Да, — Рамир пододвинула к себе таз, взяла кувшин с водой, намочила тряпицы…

— Это ведь тебя Шамаш вылечил? — к собственному удивлению, Мати продолжала разговор, хотя ее никто не принуждал к этому.

— Да.

— Он рассказывал мне, — она старательно терла ладони, подставив их под тоненькую струю медленно текшей воды. — Он любит помогать.

— Господин так добр…

— Это не доброта, — неожиданно для нее девочка качнула головой.

— Что же тогда? — пораженная, прошептала та, не понимая, что ее маленькая собеседница имеет ввиду.

— Жизнь, — Мати пожала плечами. — Он считает, что должен так поступать, потому что иначе не может быть.

— Хозяйка… Мати… Скажи… — Рамир, пользуясь неожиданной благосклонностью маленькой караванщицы и боясь, что та в любой момент может вновь, передумав, сменить милость на гнев, решилась задать свой вопрос. — Господин видит в рабах людей, или лишь безликие тени?

— Спроси у него сама, — она поправила платье, поглядывая в большое зеркало, которое несколько дней назад смастерил для нее маг, исполняя одну из маленьких просьб-прихотей.

— Я не осмеливаюсь… — испуганно прошептала та.

— Спросить? Это ведь так просто… Тем более твой вопрос совсем легкий. Ты только не называй его господином, ему это не нравится.

— Как же мне Его называть? — Рамир растерялась. Она так хотела угодить богу, и… "Спасибо тебе, Фейр, — повторяла она мысленно, — спасибо, что надоумила поговорить с девочкой. Ты уберегла меня от ошибки".

— По имени.

Рабыня мотнула головой, словно заставляя себя очнуться от забытья. Однако ей не сразу это удалось и то, что Мати произнесла в ответ на ее вопрос, прозвучало как далекое, невнятное дыхание ветра, лишенное всякого смысла. Как ей того ни хотелось, она боялась переспросить дочку хозяина каравана. Рамир лишь смотрела на нее удивленными, широко распахнутыми глазами, в которых было непонимание.

— Ну, по имени — Шамаш, — повторила Мати, не понимая, с чего это вдруг рабыня застыла, как ледяное изваяние.

— Нельзя… — только и осмелилась прошептать та.

Девочка подняла на нее глаза, удивленно моргнула. "Как можно быть такой дурочкой?" — слова уже были готовы сорваться с ее языка, но она вовремя прикусила его, лишь недовольно нахмурилась.

— Да, конечно, — поспешно закивала девушка. В конце концов, любимице бога солнца виднее…

— Ну и хорошо, — она, наконец, оторвалась от зеркала, удовлетворенная тем, что видела в нем — теперь Шамашу не будет стыдно выйти с ней в город. А Мати так многое собиралась ему показать! священный холм, и храм, и улицы… Нет, воистину впереди ее ждут удивительные дни и незачем омрачать радость их приближения страхами, сомнениями и ссорами со всеми, кто попадется на глаза… "Главное, что Шуши здорова. Раз Шамаш сказал, что с ней все в порядке, так оно и есть", — Выглянь, мы уже въезжаем в лес? — спросила девочка, теребя в руках длинную пуховую шаль, связанную из нежнейшего козьего пуха, легкую и тонкую, как самый дорогой шелк, но, вместе с тем, теплую, будто меховое одеяло. Чувствуя себя немного неуютно в одном легком платье, она набросила шаль себе на плечи, завернулась в нее, прячась от холода, не столько того, что вокруг, как внутреннего, сохранившегося в душе, памяти…