Город богов - Суренова Юлиана. Страница 93

— Тебе сильно досталось, — проговорил голос, вместо того, чтобы ответить на вопрос.

Он был печален, исполнен грусти и страшной боли, однако, боли не физической, а духовной.

— Да, — с покойно признал тот. Его губы сжались. Брови сошлись на переносице и между ними пролегла глубокая морщинка.

— Не бойся меня, я не враг, — проговорила невидимая собеседница. Она осторожно коснулась волглой тряпицей его лба: — У тебя жар.

— Это неважно… — Ларс устало закрыл глаза. Ему нужно было время на то, чтобы хоть немного отдохнуть и собраться с силами перед тем, что его ожидало впереди. А в том, что испытания только начинаются, он был уверен.

— Готовишься к смерти? — та не понимала его нежелание продолжать разговор, сама же, судя по всему, проведя долгое время в одиночестве, страстно нуждалась в нем. — Не думай о самоубийстве. Это не поможет…

— К чему оно, когда я и так умираю.

— Твои раны очень тяжелы, но я найду способ исцелить их…

— Оставь меня, — поморщившись, он отвернулся.

— Я знаю, что ты чувствуешь…

— Откуда! — криво усмехнулся Ларс.

— Меня тоже собирались принести в жертву…

— Тебя? Мне говорили, что это будет мальчик-раб, — пленник смирился с тем, что незнакомка не отвяжется от него, и решил, вместо того, чтобы растрачивать последние силы на раздражение, найти хоть что-то полезное в словах. И, потом, подозрительный и недоверчивый, он стал думать, что его странная собеседница не случайно оказалась с ним в одной темнице.

— Зачем ты так? — та, угадав его мысли, не скрывала обиды. — Я ведь всего лишь хочу помочь!

— Тебя послал хозяин города?

— Нет! Я такая же пленница этих стен, как и ты!

— Может быть, тогда Губитель?

— Что? — в ее голосе зазвучал ужас. — Кто? Неужели… — она умолкла, не в силах подобрать слов, пораженная до глубины души дошедшей до нее вестью.

Ларсу вовсе не хотелось что-либо объяснять, особенно то, что заставляло вспоминать о минувшем. И он заговорил о другом, том, что в этот миг куда больше волновало ему самому

— Мне знакомы все жители города, — тихо промолвил он, — но твоего голоса я не узнаю.

— Это потому что я очень долго была здесь, заточенная в сих стенах…

— Еще вчера тут было подземелье, а не темница.

— Это место всегда было темницей. Замки на дверях и стены поперек галерей ничего не изменили… Поверь мне, я не лгу… Лишь, возможно, говорю не всю правду.

— Хорошо, пусть будет так, — безразлично прошептал горожанин. В конце концов, кем бы она ни была, в его судьбе это ничего не изменяло. Он умолк, поморщившись, сглотнул солоноватую кровь, облизал сухие шершавые губы.

Незнакомка встрепенулась:

— Тебе стало хуже? Хочешь пить? Сейчас, у меня есть отвар… — она взяла широкую чашку-плоскодонку, поднесла к губам. — Вот. Пей. Это поможет.

Он сделал несколько глотков, морщась от терпкой горечи напитка.

— Так лучше? — с просила она, держась в стороне, так, чтобы горожанин не смог ее увидеть, словно боясь разглядеть в его глазах свое отражение.

— Да, — вынужден был признать Ларс, чувствуя, как дурманящее тепло разливается по телу.

— Пей. Здесь много воды. Она струится со стен, достаточно лишь подставить плошку… А травы я еще давно засушила и спрятала, зная, что они понадобятся. И вот пригодились…

— Как тебя зовут?

— Нинти, — ответила та, наконец, выходя из тени.

Это была молодая невысокая девушка, невзрачная, незаметная в своем сером одеянии и плаще-паутинке, наброшенном на голову. Чем-то она походила на Лику… Может быть, доверчивостью во взоре, робостью, открытостью… Нет, ни один самый осторожный и подозрительный человек не смог бы разглядеть в ней врага.

Ларс качнул головой, прежде чем заговорить вновь.

— Здесь есть еще кто-то?

— Два юных караванщика… Ты их знаешь?

— Ри и Сати… Один человек привел их утром в мой дом, спасая от судьбы, которая все равно их догнала…

— И повернулась самым ужасным из своих лиц, — вздохнув, она качнула головой. В ее глазах отражалась боль, словно Нинти не просто переживала за совершенно незнакомых ей людей, но и чувствовала себя виновной во всем, что с теми случилось.

Ларс шевельнулся, вновь пробуя оторвать голову от земли.

— Что ты делаешь?! - сквозь свист и шипение в ушах услышал он вскрик девушки.

Пусть это отобрало у него все силы, пусть от боли перехватило дыхание и глаза защипало от горьких слез, но ему все же удалось сесть. Опершись спиной о холодную волглую стену, он, замер, отдыхая.

— Тебе нельзя… — к нему подскочила Нинти, стала пытаться уговорить, заставить горожанина вновь лечь. — Я так старалась помочь… — откуда-то издали доносились обрывками слова, — но если ты не будешь… я не смогу… повязки соскользнули… раны…

— Я должен поговорить с ними, — ему казалось, что он кричит, однако девушке пришлось склониться к самым его губам, чтобы расслышать слабый шепот, — должен! Пойми…

— Хорошо, — ей ничего не оставалось, как смириться и постараться помочь, — положи руку на мое плечо, я… — она уже собиралась коснуться его правой ладони, но ее остановило громкий вскрик Ларса:

— Нет!

Нинти отшатнулась, в глазах отразился страх.

— Прости… — не спуская с него глаз, прошептала она.

— Правая рука мертва… — словно оправдываясь за резкость, стал объяснять он.

— Была.

— Что? — он не понял, что та имела в виду, просто был не в силах понять, поверить, что подобное возможно… Чуть повернув голову, он скосил взгляд на руку, которую, как и плечо, грудь, покрывали повязки со следами каких-то зеленоватых мазей и запекшихся пятен крови. И пальцы… Пусть пока плохо, едва-едва, но они подчинялись воле разума, они двигались!

Ларс с силой сжал губы. Сколько раз он мечтал о том, чтобы боги совершили для него подобное чудо! Почему же сейчас, когда самые несбыточные мечты стали явью, ему так скверно?

"Поздно… — мелькнуло у него в голове. — Уже слишком поздно для чудес… Сейчас они причиняют лишь боль, ибо дают только затем, чтобы потом как можно большее отнять…"

— Ты… — он повернулся к Нинте. — Спасибо тебе, — в конце концов, эта робкая, чистая душа не была ни в чем виновата. Она так старалась помочь, всего лишь помочь… — Ты достойная ученица госпожи Нинтинуги, в честь которой была названа… Прости меня за резкость. Я всего лишь вор.