Брат-чародей - Горенко Евгения Александровна. Страница 43

— Да, именно так… Я расскажу, как появился Круг чародеев.

— Первые чародеи в Аларани появились в конце эпохи Первых книг, то есть почти две тысячи лет назад, — заученно поправила его серьёзная Гражена. (Дженева почувствовала мгновенный укол тревоги, вспомнив напряжённость давней неприязни Гражены к Кастеме… Впрочем, тут же решила она — судя по по-прежнему мягко улыбающимся глазам чародея, сейчас всё обойдется — то есть обойдется без повторения той встречи в заброшенном саду… Да и сама та Граженина неприязнь похоже уже исчезла, облегчённо вспомнила Дженева. Мысли сами понесли её в сторону любопытствующих фантазий — а почему её подруга тогда так обиделась на Кастему… и отчего потом простила его… или просто забыла?… Из притягательного морока фантазий она очнулась уже посреди негромкого ответа чародея.)

— …слишком многое изменилось с приходом Долгой Ночи. Что-то навсегда исчезло в той холодной тьме… что-то, наоборот впервые появилось — как Большой Круг чародеев… И именно его создание, — вздохнул Кастема, — не позволило бесследно исчезнуть в Долгой Ночи людям, жившем на этой земле… то есть нашим предкам.

И тень упала на людей, словно отголосок давно ушедших веков тьмы, — хотя это только облако так не вовремя накатилось на солнце.

— Об этом я и хочу сегодня рассказать, — не обращая внимания на совпадение, продолжил чародей. Печаль, мелькнувшая было в его голосе, уже сменилась привычным ему мягким спокойствием. — Тем более, что именно об этом мы вам, кажется, ещё не говорили. (Тут он вопросительно взглянул на сидевшую рядом чародейку; та подтверждающее кивнула.) Правда, первые чародеи в Аларани появились ещё до расцвета этой прекрасной страны. Более того. Этот расцвет смог наступить не в последнюю очередь благодаря тем знаниям и умениям, которыми обладали первые чародеи… Не буду много рассказывать о них — вижу, вы хорошо знаете древнюю историю. Скажу только, что они были во многом другими… Не такими, как чародеи нынешнего Круга. Главное, что у них были другие цели. Некоторые из них пытались разгадать секрет бессмертия, другие искали силы, которые позволяли бы им управлять природой или людьми. И, вы хорошо знаете, делали это небезуспешно… Если верить дошедшим до нас преданиям, были среди них те, кто мог почти мгновенно преодолевать большие расстояния… те, кто мог точно знать, что в данный момент происходит на другом конце страны. Кто-то из них мог лечить смертельные болезни, кто-то — одним только взглядом повелевал разъярёнными хищниками… Увы, большинство из этого нам теперь не доступно.

— Я своими глазами видел, как огненные факиры восстанавливают из пепла сгоревший лист бумаги, — задумчиво пробормотал Керинелл.

— Возможно, это пример одного из немногих сохранившихся секретов древних чародеев. А, может, и просто ловкий фокус. Кто ж его знает?

Керинелл легко улыбнулся, но ничего не ответил.

— И всё же главное отличие это то, что они всё это делали для себя… в своих интересах. Даже если они свои искусные чары применяли для излечения других людей, то делали это только ради платы. Высокой платы… Что ты сказала, Дженева?.

Дженева громче повторила строки стародавнего поэта:

— "Не говори, что злато властвует над миром. Нам наша жизнь дана без платы — как без гроша оплаты нам солнце животворный свет дарит".

— А дальше ты помнишь? — после недолгой паузы спросил Кастема. Дженева непонимающе посмотрела на него. — М-м… Конец седьмой главы. "Коль воротишь лицо от нужд и бедствий мира — и от тебя живитель мира свой лик отвергнет, оскорбясь".

— Н-нет, — замотала та головой, — туда я ещё не дошла.

— Во время царствования Глендура Однорукого появилось… э-э… поэтическое убеждение, что поступки и нравы людей самым непосредственным образом влияют на… м-м… на глобальные обстоятельства их жизни. И в качестве главного доказательства приводилась как раз Долгая Ночь, когда "живитель мира" — Солнце — "отверг свой лик" от развращённых роскошью и эгоизмом аларанов. И что если бы тогда счастливцы судьбы помогали менее благополучным их согражданам, а не отворачивались от их нужд, то и солнце не отвернулось бы от них.

— Логично, — хмыкнул Миррамат. — Жадных жлобов надо наказывать.

— И ничего не логично! — взвилась в его сторону Гражена. — Солнце тогда отвернулось не только от жадных! Но и от всех людей! И даже животных и растений! Лично я что-то не могу представить себе жадный куст сирени!

Кастема невольно улыбнулся горячности Гражены — и поддержал её сторону.

— Да, данная логика и правда был не очень удачной, так что это убеждение тогда не получило особой силы… Но вернёмся к древним чародеям — и Долгой Ночи… Опять-таки не буду вам долго рассказывать про неё… Даже малые дети знают о вдруг погаснувшем солнце и тех бедствиях, которые от этого постигли людей. Сейчас уже точно не известно — то ли оно тогда и вправду почти погасло, то ли всё дело в покрывших небосвод тучах, непроницаемых для света и тепла, которые не мог разогнать даже самый сильный ветер. Не известно. И сама Долгая Ночь скорее была тёмными сумерками с мимолётными проблесками тусклого света из редких прорех тяжёлого неба. Тьма, холод, голод — и так долгие и долгие годы…

Повинуясь неодолимому импульсу, Дженева оглянулась на раскрытые окна, за которыми золотисто-свежей зеленью, щедро политой дождём и солнцем, буйствовала весна. Залетевший в комнату порыв ветра принёс такой пьянящий аромат цветущей черёмухи пополам с отрезвляющим запахом сосновой смолы, и был так прохладен и игрив, что, казалось, всем своим неоспоримым существованием он не менее неоспоримо обещал — лично ей — отныне в жизни никогда не будет ни бед, ни печалей. Она задержалась так, всеми фибрами души жадно впитывая весну и жизнь — и лишь потом медленно повернулась к чародею. Тот уже вовсю рассказывал о том, как на третий год Долгой Ночи собрались все оставшиеся в живых чародеи, чтобы решить, каким именно образом они вместе смогут справиться с обрушившейся на землю великой бедой.

— Это был первый раз за много веков, когда чародеи собрались все вместе, и, похоже, первый раз, когда они всерьёз думали не только о себе, — снова и снова Кастема повторял эту мысль. — Даже самым упрямым к тому времени стало понятно, что в одиночку никому из них не выжить и что нужно соединять все их усилиях. Несколько месяцев они думали и решали, ссорились и мирились, уезжали и возвращались, интриговали и заключали союзы одних против других, временные, как рисунок облаков в ветреную погоду…

История рождения Круга, которую рассказывал Кастема, оказалась захватывающей. А ещё настолько подробной, что Дженева в какой-то момент даже мимолётно удивилась, откуда сохранилось столько деталей — за минувшие с тех пор почти одиннадцать-то веков?

— Перелом наступил, когда, наконец, все окончательно выдохлись в своих претензиях и поняли, что их личные амбиции не достижимы. Это был момент великого разочарования — и одновременно великого отрезвления. И одновременно с этим они приняли решение. Точнее даже не столько приняли его, сколько оно само пришло к ним. Решение было простым и лежало на поверхности. Они ведь ещё раньше поняли, что для того, чтобы справиться с бедой, им нужно соединить усилия. Это было как тактическое решение, которое значило, что им нужно будет без остатка соединить их магические силы в одну цель. Так и стратегическое, означавшее, что их цель — магически объединить всех аларанов… то есть всех оставшихся в живых аларанов… Технические подробности осуществления этого плана я пока просто не смогу вам рассказать. Пока никому из вас не хватит полученных знаний, чтобы разобраться в сути… В общих же чертах они решили создать что-то вроде зрячего и разумного… м-м…

— Муравейника, — негромко подсказала Кемешь нужное слово.

— Да, муравейника… Представьте себе такую ситуацию. Охотнику досталась великолепная по тем голодным временам добыча — здоровенный лось. Но охотник один. Донести всю добычу целиком он не сможет. Пускай дотащит он мяса, сколько сможет, а всё остальное, на чём деревня жила бы целую неделю, безвозвратно будет потеряно. Вот если бы там вовремя узнали о его добыче, узнали, где нужно искать, снарядили ему помощников… Это простой пример. Могут быть более сложные вещи. Скажем, если несколько человек видят по отдельности разные части одной головоломки. Но разгадать её можно, только увидев — сразу или по очереди — все из них… То есть, если бы был кто-то… многозоркий… кто мог бы увидеть все части головоломки чужими глазами. И даже собрать её — чужими руками.