Делай что должно - Лотош Евгений "Злобный Ых". Страница 37

– Нечего делать? - удивился Теомир. - Ты же наемник, тебя сейчас за золото в дружину примут!

Тролль лишь пожал плечами в ответ. Теомир озадаченно посмотрел на него, но решил пока не переспрашивать.

Хлаш оказался провидцем. Улицы были забиты народом, кровавые отблески факелов бросали мечущиеся отблески на мешанину людей, повозок и коней, в воздухе стояла густая ругань вперемешку с лошадиным ржанием и возбужденным лаем собак из подворотен. Кони, вновь привязанные к телегам, храпели, дергали мордами, косились друг на друга глазами, мерцающими в факельном свете, несколько раз Всадники разнимали начинающих кусаться и лягаться животных. Казалось, половина города стремится вырваться на простор, пока это еще возможно. Теомир мельком поразился обилию торговых гостей, разнообразно и пестро - насколько позволяло судить освещение - одетых и тараторящих на совершенно непонятных языках. Кое-где сквозь толпу прокладывали дорогу стражники, большая часть из них выглядела напуганно. Пытаясь упорядочить движение, они лишь усугубляли сумятицу и переполох. Телевар в сердцах сплюнул, увидев, как один из стражей поскользнулся на выплеснутых на дорогу помоях и с грохотом рухнул прямо под копыта лошадей, тянущих аляповато раскрашенный трехосный фургон чуть впереди обоза Всадников. Лошади, насколько позволили оглобли, попытались встать на дыбы, что-то громко хрустнуло и фургон нехотя остановился, полностью перекрыв движение. Вокруг него сразу же возник густой водоворот человеческих тел, гвалт резко усилился. Хлаш, по своему обыкновению шагавший рядом с повозкой, в которой вместе со своим волком устроился Заграт, молча скользнул вперед, с легкостью рассекая толпу. Одним движением выдернув из-под копыт беспомощно барахтавшегося блюстителя порядка, он железной рукой схватил обеих лошадей под уздцы. Через несколько мгновений движение восстановилось.

До ворот добирались почти до рассвета. Взопревшие, злые, Всадники уже без стеснения хлестали плетками коней и людей, что подворачивались под копыта, не обращая внимания на возмущенные вопли, почти не различимые в общем гвалте. Но когда впереди уже замаячили главные ворота, черные на фоне едва разгорающейся зари, на башне сипло завыли рога, и спереди раздался глухой рокот. Телеги встали на месте.

– Что там у них еще? - раздраженно спросил оказавшийся рядом с Теомиром Громобой. - Опять кто под копыта свалился?

В ответ Телевар длинно и витиевато выругался.

– Чтоб я сдох! - закончил он свою красочную тираду. - Опоздали, едрить твою налево… Ворота закрывают. Видно, шустры эти жугличи, коли меньше чем за сутки от границы сюда добрались. Но я-то, старый идиот! Ведь говорили мне вчера уходить!…

– Не горячись, темник, - качнул головой Громобой. - Ушли бы вчера - попали бы как кур в ощип с обозом на голой дороге. Может, и к лучшему, что задержались.

Телевар лишь досадливо мотнул головой. Он спрыгнул с седла, бросил поводья Громобою и решительно направился в сторону ворот. Чуть поколебавшись, Теомир тоже соскользнул с коня, сунул поводья, сопроводив умоляющим взглядом, Ольге, чью гнедую кобылу в толкучке прижало к нему, и бросился за дядькой.

Оскальзываясь на влажной грязи между скучившихся повозок, уворачиваясь от тумаков, пару раз попав сапогом в навоз, вскоре он добрался до ворот. Около могучих задвинутых засовов нашелся тысячник, яростно ругающийся с капитаном городской стражи. Впрочем, капитана окружали и яростно ругались человек, наверное, тридцать. Тот лишь устало отмахивался, медленно отступая назад. Взгляд Теомира упал на лесенку, ведущую на стену. В прошлый раз, когда обоз въезжал в город, ее охраняли двое караульных, но сейчас стражников рядом не было. Поколебавшись, Теомир единым духом взлетел на узкую галерею вдоль гребня стены, ухватился за край бойницы и замер.

На фоне бледных рассветных облаков отчетливо выделялись огромные столбы дыма, упирающиеся прямо в высокий небесный купол. Из-за дальнего леса уже показался краешек розового солнца, но долина вокруг города еще оставалась в густой тени, и по этой тени катились россыпи тусклых желтых точек, полукольцом охватывающие город. Напряженно прислушиваясь, сквозь гвалт у ворот Теомир уловил дальние рога, на высокой ноте снова и снова повторяющие какой-то сигнал. Точки стремительно приближались, часть из них уже ушла за стены, уйдя из поля зрения, и внезапно Теомир осознал, что эти точки были ни чем иным, как факелами в руках полчищ верховых. До него долетело протяжное улюлюканье, и вдруг в полуверсте от ворот ярко заполыхали тенты над повозками незадачливых торговцев, успевших на свою голову выбраться из города до закрытия ворот. Несколько десятков точек стремительно катились в сторону Теомира.

– Отец-Белоконь, сколько же их… - потрясенно пробормотал кто-то рядом с ним. Теомир повернул голову и увидел отдувающегося темника, стоящего рядом и судорожно сжимающего обух плети. Огненные точки на равнине все множились и множились, они заливали равнину как вода в половодье. Но лишь малая часть двигалась в сторону города. Большинство же безостановочно перемещалось на запад, на запад, на запад… - Да они же по нашу душу идут, в наши степи!… - В бледных рассветных лучах старый тысячник выглядел потрясенным, и Теомир почувствовал, как его желудок медленно сжимает холодная рука.

Жугличи, за исключением передового отряда, пока не приближались к стенам города, неспешно объезжая его по периметру, размахивая факелами и издевательски улюлюкая. Светлячковый хоровод медленно кружился вокруг городских стен, завораживая против воли, не давая отвести взгляд. Теомир опустился прямо на грязный после ночного дождя деревянный настил, чувствуя подлую тяжесть в животе.

Дороги домой больше не существовало. Маленький отряд Всадников остался в городе - в городе, попавшем в осаду.

Часть вторая.

Теомир.

Дверь протяжно заскрипела. Теомир кинул через плечо равнодушный взгляд. Постояльцев в "Золотом кубке" поубавилось - за город успели вырваться многие. Кто-то ушел по трактам от Восточных и Северных ворот, кто-то - от южной пристани на немногих уцелевших кораблях, пару дней беспрепятственно ходивших по реке. Только потом жугличи догадались поставить дозоры на излучинах выше и ниже по течению, обстреливая деревянные посудины зажигательными стрелами с каким-то колдовским составом. После того, как три баржи одна за другой ткнулись в крутые берега, полыхая огромными кострами, желающих рисковать не находилось, несмотря на огромные деньги, которые городской Совет платил за каждый мешок с мукой, доставленный в город. Теми же стрелами осаждающие пытались обстрелять и городские стены. Но бревна, пропитанные противопожарным зельем, горели плохо, а большие осадные арбалеты, установленные на станинах на галереях, быстро сократили число отчаянных стрелков до минимума.

В дверь, пустив волну жаркого пыльного воздуха, вошли Громобой с Брошей. Судя по кислым минам на их лицам, они в очередной раз вернулись ни с чем.

– Ну? - буркнул Телевар, неласково зыркнув на них. - Нашли что?

Всадники тяжело опустились на скамьи. За три дня в осаде, беспрестанно мотаясь по городу, они изменились не в лучшую сторону. Лица осунулись, под глазами набухли синие мешки. Голодных коней берегли, по городу ходили пешком, и непривычные к такому Всадники быстро в кровь стерли себе ноги.

– Баранки гну! - зло огрызнулся Броша, уставившись в стол. - Везде одна и та же песня - сено кончается, овса не запасли, скоро своих коней под нож пустим. Люди, мол, скоро голодать начнут, а вы - лошади, лошади! Тьфу, зла на них не хватает! Помнишь того толстого купчару? - пихнул он в бок угрюмого Громобоя. Тот безразлично кивнул. - Морда поперек себя ширше, на амбаре пудовые замки висят, запасов, наверное, - месяц целый табун кормить можно, а туда же - сами на бобах сидим!

– Было бы золото, - пробасил Громобой, - так и прокормились бы. А кто в осаде в долг поверит? Скажи спасибо, что хозяин за порог не гонит.