Скорбь Гвиннеда - Куртц Кэтрин Ирен. Страница 40

И наконец, ни малейших сомнений в целях и задачах нового ордена не осталось, когда Хьюберт призвал рыцарей преклонить колена и произнес над ними Благословение Меча, тем самым заранее даруя прощение за все грехи. Обычно подобное благословение давалось воинам во время войны и означало, что они могут безнаказанно убивать врагов на поле боя, и это не будет считаться грехом. В мирное время подобное было неслыханно, и, по мнению Джавана, могло означать лишь подстрекательство к расправам над Дерини — ибо в глазах регентов именно они являлись единственным истинным врагом державы и средоточием зла.

К несчастью, предотвратить все это Джаван был не в силах. Он попробовал заговорить об этом с Алроем, пока новоиспеченные рыцари получали из рук архиепископа свои свечи, но король искренне не мог понять, что же так тревожит его брата. То же самое и Райс-Майкл… впрочем, едва Джаван обратился к нему, как Манфред тут же зашикал на него, и принц тут же присмирел, застыв на месте. Однако мысли его продолжали бурлить.

Тем временем, Custodes удалились не в боковой придел храма, где стояли прежде, а выстроились в две шеренги по центральному нефу, образуя нечто вроде почетного караула, — ибо прерванный обряд благословения свечей теперь возобновился, и ожидалось, что миряне, начиная с короля и принцев, теперь подойдут к алтарю, дабы также получить свечу из рук архиепископа.

Джаван знал заранее, что ему придется пройти через это и готовился преодолеть отвращение, целуя пухлую розовую руку Хьюберта, но вот к чему он оказался совершенно не готов, так это к тому, насколько тяжело ему дался путь к алтарю, между двумя рядами Custodes, буравивших его взглядами. Разумеется, они не могли знать, как он относится к ним, однако когда глаза инквизитора брата Серафина остановились на нем, Джавану показалось, что еще немного, и он лишится чувств. С огромным трудом он дохромал до алтаря и опустился на колени у ног архиепископа.

Рука Хьюберта была влажная и мягкая, да еще он вздумал возложить ее каждому из принцев на голову в знак благословения, после того как они совершили лобзание и приняли свои свечи, и Джавану с трудом удалось скрыть отвращение. Тем не менее, он искренне попытался настроиться на благочестивый лад, когда епископ Мак-Грегор зажег его свечу; но на обратном пути сделал вид, будто чихает, чтобы иметь возможность вытереть рот и нос рукавом… символическое очищение после того, как пришлось дотронуться до Хьюберта.

Вернувшись на место, он опустился на колени, и пока бесконечный поток верующих тянулся к алтарю, Джаван попросил прощения у Господа за то, что мог проявить непочтение к его дарам… но не к дарителю! Вслушиваясь в песнопения монахов, он попытался впустить в свое сердце свет веры.

— Exsurge, Domine, adjuva. nos: et libera nos propter nomen tuum… Восстань, Господи, и освободи нас, во славу Твою…

Но даже это не могло даровать покой душе Джавана. Он не сводил глаз с Полина, помогавшего Хьюберту служить мессу, и с рыцарей, преклонивших колена в центральном нефе. Привычный обряд на сей раз показался ему пустым и лишенным смысла, и он пожалел, что вынужден подойти к причастию, ибо был сейчас явно не том состоянии духа, чтобы получать Святые Дары. Сердце его было объято гневом.

Потом, когда служба наконец закончилась и Алрой со свитой покинул собор, чтобы присутствовать на пиршестве во дворце архиепископа, стало еще тяжелее, поскольку пришлось притворяться, будто он, подобно всем окружающим, одобряет происходящее. Женщины не допускались на торжество, и из мирян присутствовали лишь король с братьями.

День тянулся бесконечно. У Джавана ныли ноги, ведь он все утро простоял на коленях. За столом его усадили между Таммароном и канцлером нового ордена. Ни тот, ни другой не уделяли принцу внимания, он выпил поневоле слишком много вина, и потому у него еще и разболелась голова.

Единственное, что можно было найти во всем этом хорошего, так это лишь то, что он сумел посетить во дворце архиепископа те покои, где никогда не бывал прежде — это было жизненно важно, если он все же надумает рискнуть и отправиться на поиски Портала… о существовании которого сам Хьюберт даже не подозревал. События сегодняшнего дня были настолько важны, что Джавану стало жизненно необходимо связаться со своими союзниками-Дерини — прежде чем его отправят в Ремут.

Увы, сегодня это не представлялось возможным, однако в мозгу Джавана уже начал созревать некий план, как получить доступ во дворец и, самое главное, в апартаменты Хьюберта. Следовало все хорошенько обдумать и взвесить. Возможно, опасностью, действительно, стоило пренебречь…

Глава XIV

Ибо сила твоя в праведности. [15]

Обо всем этом Дерини, друзья Джавана, разумеется, не имели пока ни малейшего представления. Из-за убийства Гизелы Мак-Лин они лишились доступа к единственному Порталу, благодаря которому могли встречаться с принцем, однако на сегодняшний день это казалось им не самым важным.

Убедившись, что Ансель вне опасности и разрешив проблему с Тиегом, ближайшие две недели они посвятили подготовке Сильвена О'Салливана к его миссии — ибо теперь именно от него зависел успех всего замысла с Реваном.

По счастью, как только Сильвен пришел в себя от изумления после всех недавних открытий, он оказался способным и старательным учеником. С ним занимались не только Тавис и Кверон, но и Джорем, Ниеллан и даже Ансель, так что его познания в Целительстве, равно как и в прочих дисциплинах, значительно углубились и возросли. Это было огромным достижением для Целителя, который прежде занимался лишь практическими задачами и работал исключительно с ранеными на поле боя.

— Значит, Ревану уготовлена просто роль приманки, — спросил однажды Сильвен у Кверона на одном из первых занятий. Они как раз сделали перерыв после утомительной тренировки и отдыхали за кувшином подогретого вина, которое принес Кверон.

Тот протянул Сильвену дымящуюся чашу.

— Верно, однако нельзя недооценивать, какое влияние на окружающих может иметь одаренный человек. Тем не менее, именно вам с Тависом придется поддерживать его во всем, поскольку Реван способен выдержать любой допрос а вы нет.

— Ты говоришь о мераше?

— Да. Похоже, сейчас она стала излюбленным испытанием у наших противников. Уверен, что Custodes Fidei за многое придется держать ответ, когда они наконец предстанут перед Господом. Тем не менее, от мераши мы никак не сможем вас защитить, если только не заблокировать ваши способности.

— Но тогда Ревану от нас не будет никакого проку, — возразил Сильвен.

— Вот именно. Поэтому мы бы предпочли, чтобы вы держались в тени и не попадались на глаза власть предержащим — в том числе и Реван. Ибо помимо мераши и других снадобий, я не удивлюсь, если Custodes с готовностью прибегают и к более простым способам — например, к пыткам, если это требуется им для достижения цели.

Сильвен поморщился.

— Ну, с этим я могу справиться, если нужно. Куда больше меня тревожит эта аналогия с Иоанном Крестителем. Боюсь, мы тут впадаем в святотатство… если, вообще, не в ересь. Конечно, мне недостает образования, чтобы спорить с тобой или Джоремом, — он дружески ухмыльнулся собрату-Целителю. — За последние пару дней вы наглядно доказали мне, насколько ущербно образование, которое дают варнариты, во всем, что не касается чисто практических задач. И все же мне представляется, что с религиозной точки зрения мы идем на огромный риск, прикрывая идеями крещения блокирование Дерини.

Кверон с улыбкой подул на вино, чтобы остудить его.

— Если смотреть на это как на замену христианского крещения, то ты совершенно прав. Однако само понятие крещения не является чисто христианским. Нам известно, что во времена Христа этот обряд совершали множество сект. И далеко не всегда он имел столь же сакральный смысл, что и в наши дни.

— Как так?