Возвращение чудес - Крышталев Владимир Анатольевич. Страница 30

- О, разве же в этом дело! - воскликнул лекарь. - Ваше гостеприимство превосходит любые рассказы о нем. Я и раньше был наслышан о прекрасной щедрости вашего величества, - он церемонно поклонился королю, - но, увидев все воочию, могу сказать: потрясен.

- Тогда в чем? - немного несдержанно спросил монарх, и с нажимом повторил: - В чем дело? - Его глаза смотрели на собеседника, не мигая, а в позе не было ни малейшего выражения учтивости.

Однако бесцеремонность короля снова-таки ускользнула от доктора. Он близоруко смотрел в какую-то точку перед собой, сгибая и разгибая пальцы левой руки. Было непонятно, считает ли он что-то, или просто нервничает.

- Вы… - пробормотал он неуверенно, - вам, наверное, известно, что его величество император Генрих… ну…

Виктор, не в силах ждать, пока гость сформулирует мысли, нетерпеливо кивнул:

- Да, это было частью соглашения. Но послушайте, вы ведь доктор. Император не умирает, он живет и здравствует. А моя дочь… вы видели. Кому больше нужна помощь?

В его словах ощущалось то же давление, что и во взгляде. Лекарь еще больше сник:

- Да-да, конечно.

Кажется, теперь он совсем не знал, как себя вести.

- Значит, решено! - заявил монарх. - Вы остаетесь до тех пор, пока это будет необходимо. Благодарю вас за это решение - от себя и от имени жены, - Виктор бросил в сторону Анастасии тяжелый взгляд.

Та поспешно присоединилась к мужу:

- Мы благодарим вас.

- Чувствуйте себя как дома. Слуги обо всем позаботятся, - добавил король и своей самоуверенной походкой быстро зашагал прочь из комнаты.

Анастасия догнала его на пороге третьего зала, оставив лекаря наедине со своим смятением.

- Виктор!

- Что? - он резко остановился, чего королева совсем не ожидала. Она споткнулась и, чтобы не упасть, схватила мужа за руку. Виктор деликатно помог ей вернуть равновесие, однако в его глазах был холод.

"Холодный огонь, - подумала про себя Анастасия, внутренне содрогаясь. - Господи, какой безумный у него взгляд…"

Вслух же она произнесла:

- Не делай этого, пожалуйста!

- Чего не делать? - мысли монарха уже убежали от только что законченного разговора.

- Император оказал нам большую любезность, - заторопилась королева, зная вспыльчивый характер мужа и боясь, что он не станет ее слушать. - Ты всегда старался поддерживать с ним хорошие отношения…

- Плевать! - перебил Виктор, глядя поверх ее головы. - Если этот доктор сможет хоть что-то сделать для нашей дочери…

- Но он не уверен! - взмолилась Анастасия. - А отношения с императором будут испорчены наверняка.

Король слегка прищурился.

- Я пошлю к нему послов с подарками, пусть испрашивают милости. Главное, чтобы выздоровела Луиза. Все остальное не имеет значения.

Отстранив жену, он порывисто зашагал прочь. Края королевской мантии взметнулись от неожиданного потока воздуха, словно еще раз подчеркнув всегдашнюю энергичность самодержца. Но теперь в этой энергичности Анастасии чудилось что-то болезненное. Ее собственный муж казался ей все более чужим, и она боялась, что однажды безумие все-таки овладеет им.

"Не дай Бог!" - произнесла королева про себя.

Однако в этот самый момент что-то кольнуло в ее животе, и она переключилась на совсем другие мысли.

Некий ученый-историк когда-то попытался составить полный список удовольствий, которыми мог пользоваться в своем поместье типичный сеньор европейского средневековья. Их оказалось пятнадцать: охотиться, ловить рыбу, фехтовать, биться на копьях, играть в шахматы, есть и пить, слушать пение жонглёров, смотреть на бой медведей, принимать гостей, беседовать с дамами, устраивать торжественные собрания вассалов, гулять по лугам, греться, ставить себе банки и пускать кровь, смотреть, как падает снег.^*

Барон Этвик почему-то не захотел довольствоваться этим списком и счел нужным расширить его.

Одна из многочисленных комнат замка представляла собой библиотеку. Довольно скудную, конечно, по меркам нашего общества, но для времен рыцарства четыре сотни книг кое-что значили. Солидные тома с толстыми страницами и кожаными переплетами хранились в специальном шкафу, занимавшем едва не половину маленького помещения. Последнее располагалось со стороны двора, благодаря чему днем в этой библиотеке было достаточно света.

Именно сюда направился Этвик, когда мы вернулись со своей утренней "разминки". Барон явно любил почитать. Может, для саморазвития, а может, и ради обычного любопытства.

Однако на сей раз он просто захотел показать мне свою литературную сокровищницу.

С местной письменностью я был знаком, но вот книг на Фриде мне читать еще не доводилось. Хотя бы потому, что стоили они немыслимо дорого и нигде просто так не продавались. Общество, не знающее типографии и всеобщей грамотности, жило в основном проповедями бродячих монахов и песнями менестрелей-сказителей. Что касается книг, то каждая из них была уникальна, даже если являлась обычной копией. Человек, переписывавший чей-то труд, по-своему украшал и разрисовывал листы, допускал свои ошибки - да и, в конце концов, по-своему толковал некоторые отрывки из текста, производя на свет нечто новое.

- Ну как? - Этвик с гордым видом доставал из шкафа пухлые тома.

Улыбнувшись про себя, я подумал о том, что, пожалуй, не каждый день барону попадаются люди, перед которыми можно похвастаться библиотекой. А гордиться здесь действительно было чем. Любая из этих книг пошла бы в Содружестве с аукциона по баснословной цене.

Поэтому я ответил:

- Потрясающе! И ты всё это прочитал?!

Барон скромно пожал плечами:

- Ну, не всё. Вот эти две мне привезли совсем недавно. Эти написаны слишком заумно, я бросил читать сразу, - он неторопливо перекладывал фолианты, открывая их на разных страницах, чтобы показать мне. - Вот эта неплоха. Ее писал один монах. Он утверждает, что высказанные здесь идеи уже приходили в голову древним. Некоторые из этих идей серьезны, другие весьма забавны. Представь себе, кто-то утверждал, будто Земля^* круглая, а Солнце вращается вокруг нее!

- Воистину удивительны мысли великих! - заметил я.