Хоббит, который слишком много знал - Проскурин Вадим Геннадьевич. Страница 19

Девица наконец поняла, что проболталась. Она сказала:

– Я не имею полномочий рассказывать об этом. И это сейчас не важно. Ты говоришь, что легко расправишься с умертвиями, но разве это под силу одному человеку? Когда умертвий заковывали под землей, одновременно работали восемнадцать магов, и вся операция заняла почти год. Допускаю, что ты очень силен, но все равно ты один не справишься быстрее. Мы, – она оглядела своих молчаливых спутников, – обычные маги, наша сила даже ниже среднего, эти игрушки, – она показала на смертетворящий крест, – не помогут, помощь не успеет подойти. Нет, с упокоением умертвий нет смысла даже связываться. – Теперь она обращалась к молодым людям. – Мы должны немедленно доложить наставнику, а затем уходить в населенные земли готовиться к войне. – Она повернулась ко мне и сказала: – Отойди. Я не хочу, чтобы ты слышал, как я разговариваю с наставником.

Я начал злиться:

– Я выслушал тебя, теперь ты выслушай меня. Повторяю еще раз: умертвия не опасны. Я успею уничтожить их до того, как они смогут покинуть капсулы. Что действительно опасно – это ты и твои наставники. Расскажи мне, кто и как устроил вторжение мантикор, кто управлял ими все это время, и тогда мое мщение не затронет ни тебя, ни твоих спутников.

– А если я не скажу?

– Я все равно это узнаю. Потребуется больше времени, и это время будет для тебя не самым приятным.

– Ты угрожаешь пытками?

– Надеюсь, до этого не дойдет.

– Конечно, не дойдет. Потому что никто не смеет угрожать Утренней Звезде.

Она горделиво выпрямилась и уставилась мне в глаза выжидающим взглядом. Видимо, думает, что ее слова должны произвести впечатление. Я пожал плечами и безразлично проговорил:

– Сейчас день, небо затянуто облаками. При чем здесь утренняя звезда?

Девицу аж перекосило от возмущения.

– Ты смеешь утверждать, что ничего не знаешь о ковене Утренней Звезды, которого боится сам магический советник Великого Короля Аннура?

– Я не магический советник. И я не имею никакого отношения к Великому Королю. Почему я должен бояться каких-то там уголовников, пусть даже и обладающих неплохим скиллом?

Волшебница подавилась словами, которые готовы были сорваться с ее языка. Она злобно прошипела:

– Ты ответишь. – И крест в ее руке подпрыгнул, как живой. Глупо. Смертетворяший крест – оружие снайпера, практически бесполезное в ближнем бою. Ей следовало отбросить крест в сторону, отпрыгнуть назад и выхватить янтарного паука. Или пустить в ход кинжал. Или дать сигнал товарищам, чтобы они испепелили меня огнем двух рогатых посохов. Будь я в теле хоббита, мне не составило бы труда пробить ей горло ударом ноги в высоком прыжке, метнуть нож в одного из ее товарищей, прикрыться от другого умирающим телом предводительницы... а потом этот другой обстрелял бы меня рукотворными молниями, и только защитные заклинания высшей магии могли бы сохранить мою жизнь. Нет, сил для честного боя недостаточно, да и не нужно принимать бой, если тот же результат можно получить и без него. А если еще учесть, что я в непривычном теле человека...

Я сотворил заклинание, которое переместило меня на сто футов вверх. Я не взлетел, а просто исчез и появился снова. Тяготение немедленно повлекло меня вниз, но я справился с ним тем же заклинанием, которым во время прошлого визита в Пустоши остановил мантикору. Я завис в воздухе, мелко подергиваясь вверх-вниз. Теперь заклятие невидимости. Вряд ли они догадаются посмотреть наверх, но береженого Гэндальф бережет. Все, я невидим.

Мои несостоявшиеся противники глупо озирались по сторонам. Снег, покрывающий землю, уродовали две проплешины, от которых ощутимо тянуло запахом грозы. Рогатые посохи успели выбросить молнии до того, как их владельцы поняли, что меня больше нет там, куда они стреляют. В общем, схватка закончилась, не успев начаться.

Я открыл душу воительницы и начал захват мыслеобраза.

Мне не следовало торопиться. Более правильным было бы понаблюдать, что будут делать мои несостоявшиеся противники. Я понял это, когда захват мыслеобраза был завершен, и я смог отвлечься от заклинаний и вновь обратить внимание на окружающий мир.

Девушка как раз выдергивала из земли янтарный посох. Я понял, что знаю ее имя, ее зовут Мезония. Мыслеобраз содержит только два низших слоя души, и потому в нем нет места словам и мыслям, но имя разумного существа там присутствует. В этом нет ничего удивительного – душа, например, свиньи не содержит высшего слоя и потому захватывается мыслеобразом полностью, но свинья знает свое имя и откликается на него, значит, имя свиньи может быть извлечено из мыслеобраза.

Так вот, Мезония выдернула посох из земли и теперь занималась инструктажем спутников.

– Никанор велел нам идти к северному пределу. По дороге мы должны осмотреть еще два кургана, наставник хочет быть уверенным, что повсюду в Пустошах творится то же самое. К тому времени когда мы покинем Пустоши, председатель примет решение. Скорее всего, он велит нам поднять ополчение Южного Аннура.

– Но, Мезония, нам для этого придется раскрыться, – возразил ей тот юноша, который был пониже ростом.

– Разве ты не понимаешь, Оккам, насколько это серьезно? Сто умертвий способны опустошить весь южный предел Аннура.

Оккам состроил скептическую гримасу:

– Сто умертвий... Если грамотно начать кампанию, к лету от них не останется и половины. Против десятка обученных бойцов у умертвия нет никаких шансов.

– У одного умертвия.

– Разве умертвия умеют держать строй? Когда они сражались за Олмера, они всегда действовали поодиночке, даже при осаде Серой Гавани.

– В битве при Серой Гавани они так и не вступили в бой, они прикрывали фланги войска Олмера от магических атак эльфов, но эльфы решили не размениваться на беспокоящие удары, они собрали силы воедино и атаковали предводителя осаждающих. Ты невнимательно читал Оранжевую книгу, Оккам.

– Может быть, – Оккам пожал плечами, – но все равно умертвия не годятся для боя. Кем они были у Олмера? Курьеры, разведчики, охранники, диверсанты, да и то насчет последнего нет достоверных данных.

– Неужели ты не понимаешь, что может натворить в южном пределе сотня диверсантов, обладающих магией? – отчаянно спросила Мезония.

– Умертвия – не диверсанты, – возразил Оккам. – Они не прошли соответствующего обучения, а сотня необученных диверсантов не сможет причинить большого вреда.

– Ты уверен, что Олмер не обучал их?

– Думаю, что не обучал. Олмер был вечно занят поисками небесного огня, важнейшей задачей для него было собрать все темные кольца до того, как вмешаются майары, чисто военные задачи решали его приближенные, которых было немного, и у них были более важные задачи, чем дрессировка умертвий. К тому же умертвия потом жили в Могильниках почти три тысячи лет, не тревожа наши владения.

– Тогда у них не было причин ненавидеть нас. Мы не вмешивались в их дела, они – в наши. Но после того как Плезенс заточил их...

– Все равно. Почему ты думаешь, что они пойдут именно в Аннур?

– Все знают, что аннурские маги – сильнейшие в Средиземье.

– Кто все? Только маги, да и то не все. Девять из десяти ганнарцев свято верят в то, что Ганнар первый в мире во всех делах, включая магию. И откуда умертвиям знать, что произошло в мире за время их заточения?

– Но мы не можем просто игнорировать эту угрозу! Куда бы ни направились умертвия, движение по южному тракту будет парализовано. Ты представляешь, какие убытки мы понесем? А если будут жертвы среди мирного населения... будет такой скандал...

– Ну и что? Кому известно, что заточение умертвий и вторжение мантикор – дело рук Утренней Звезды? Когда начнется вторжение, королевский совет даже не поймет, что в этом кто-то виноват.

– Ты так легко говоришь – вторжение!

– Я неудачно выразился – это не стоит называть вторжением. Ну, побеспокоят они пограничные деревни, ну, перебьют тысячу-другую смердов. В конце концов, королевское войско уже целое столетие мается без дела. Им не повредит провести небольшую военную операцию. К тому же... может быть, наши маги смогут отвести удар умертвий. Направить их на Ганнар или на Хоббитанию. А что? Хоббиты перебьют их, как щенков.