За Пределом (СИ) - Лобанова Елена Константиновна. Страница 77

— Я что похож на молодого выползня? Как Вам могло прийти в голову, Светлейшая… Право, боюсь предположить… Когда Вам рассказывали о том как и куда выползень укусил Вашего Супруга, Вы думали обо мне? Мне, конечно, известно Ваше мнение о моей Темной персоне, но… Нет, это слишком! Теперь я понимаю, отчего именно умирает Ваш Супруг! — Амалирос подтянул Озерного Владыку повыше и тряхнул посильнее.

Тиалас слегка приоткрыл глаза, задержался взглядом на всех присутствующих, понял намек Аэрлиса и начал заваливаться на бок. Лаариэ такого эффекта от своего появления не ожидала. А про выползня вообще впервые услышала.

— Какой выползень и когда? У него же рука была сломана! И нога, и ребра…

— Сначала рука, нога и ребра. Потом совершенно неожиданно, во время торжеств по поводу совершеннолетия Веиласа… даже и не думайте, поединка с тварью не было! Если я говорю случайно, значит — случайно. Выползень… подкрался из засады. И укусил. — Амалирос сделал вид, что ему до крайности неудобного говорить, куда именно укусила тварь Озерного Владыку, и показал жестом. На себе. — Понимаете? Не надо лишний раз травмировать пострадавшую психику!

— Вот! Если бы он здесь не прятался, а…

— Вот именно! — Амалирос видел, что Лаариэ уже не так уверенно взирает на немощного Супруга и атаковал. — Это было последней каплей! Сын! Родной Сын заявляет Отцу, что его объявили сбежавшим. Какое предательство! Знаете, Светлейшая, Вам лучше обсудить с моей Матерью тему Отцов и Детей, и то насколько нехорошо впутывать детей в проблемы Отцов. Я вижу, Вы уже поняли насколько. — Амалирос встряхнул Тиаласа еще раз. Озерный Владыка проникся всей тяжестью совершенного Лаариэ преступления и застонал.

Действительно, как можно было забыть такой удар? Светлый подглядывал сквозь ресницы за развитием событий. Все-таки он слишком, слишком не злопамятен.

— Багрянку пили? — Лаариэ использовала все способы, чтобы утвердиться в собственной правоте.

— Ах, багрянку… — Темный с показным недоумением воззрился на Светлую. — Ну, конечно! Сейчас я немедленно потребую, чтобы мой секретарь составил точный отчет о количестве выпитого. И съеденного тоже. Вам отчет в кубках, бочонках или как Вы предпочитаете? Я не удивлен, что от Вас даже собственные дети бегут. — Амалирос понял, что слегка перегнул, но его уже понесло.

— В озерах! — Владычица от такой несправедливости пришла в ярость.

— Можно и в озерах. Спросите, в таком случае, Элермэ. Она вылила все имевшиеся здесь запасы багрянки в озеро. Озеро там. — Темный мотнул головой, указывая направление. — Можете искупаться, можете… полюбоваться. Не смотря на прошедшее время, вода до сих пор нежно-розовая.

Похоже, что исключение багрянки из списка неправильных поступков, окончательно убедило Лаариэ в том, что с Тиаласом что-то не так. Она замолчала, размышляя, что именно случилось. Получалось, что Веилас был прав — тоска, печаль, то есть — неразделенная любовь. Надо же — через столько лет!

Озерный Владыка тоже почувствовал, что с ним что-то не так. Для начала, ему очень нравилось, как его Прекрасная Лаариэ и его Темный друг-Выползень воюют над его «бесчувственным телом». Самому ему делать ничего не требовалось — просто плыть по течению. Ощущение плавного течения усиливалось за счет того, что Амалирос, пристроив его голову себе на плечо, качался… То есть, натурально укачивал. Понятно, что так он демонстрировал Лаариэ совершенно бедственное состояние умирающего. Но невероятное разделение чувств от этого никуда не исчезало — смеяться хотелось настолько же сильно, насколько было нельзя. Тиалас не знал, как долго он так продержится.

— Оставьте нас наедине. — Лаариэ все-таки убедила себя в том, что Тиаласа надо спасать. Что бы он там себе не ломал, кто бы его куда не кусал, но валяться на плече Выползня, её Светлый Супруг не смог бы ни при каких ранах, кроме смертельных.

— Аэрлис, пойдем. Пусть попрощаются… если Озерный Владыка что-нибудь услышит. — Амалирос сгрузил Светлого на подушки и сложил ему руки на груди. Последний штрих — прощальный церемонный поклон — доконал Светлую Владычицу. Лаариэ бросилась к умирающему.

Темный вытеснил младшего брата из спальни. Веилас ждал в зале. Похоже, что они с Аэрлисом уже достигли того уровня понимания, когда перемигиваются, перемаргиваются и спрашивают бровями. Младший Ат Каэледрэ изобразил лицом вопрос, младший Арк Каэль просигналил ответ. Амалирос жестом указал «детям» на кресла и вся троица уселась ждать развязки. Повелитель Темных был справедлив — все участвовали, все имеют право знать, чем дело кончится.

Из-за двери слышался пока только один голос — Лаариэ.

Веилас расстраивался из-за разлада между родителями, но не менее сильно он переживал за свое будущее. Мать приказала немедленно возвращаться в Озерный Край. Под пристальным неодобрительным взглядом Амалироса, Веилас переместился поближе к Аэрлису и нашептал ему о своей горькой участи.

Повелитель все слышал. И видел. Аэрлис ехидно улыбнулся и покачал головой в ответ на рассказ Веиласа. Вот это уже было не менее интересно, чем судьба Тиаласа и его способность выдержать натиск гидры. Брат явно продемонстрировал свои сомнения в возможностях Лаариэ загнать сына обратно домой. Светлый потомок Озерных Владык удивленно приподнял брови. Аэрлис утвердительно кивнул и махнул рукой, мол «потом поговорим». Амалирос уже хотел устроить этим двоим допрос: как они собираются перехитрить Озерную Владычицу и избежать подчинения приказу старшего, но тут из спальни донесся дикий хохот. Смеялась точно не Лаариэ.

Жаль, из-за мальчишек Повелитель отвлекся и прослушал, что за предложение привело Озерного Владыку в такой восторг. И восторг-то был какой-то неестественный. Так смеются не от радости, не по поводу шутки, и уж точно — не от щекотки. Это был смех ликующего сумасшедшего, поймавшего свое безумие за хвост. Вот и Аэрлис сморщился — снаружи собирались тучи. Тиалас бушевал — хохот с грохотом был финальным аккордом его победы. Внезапно затих и смех, и несвоевременный осенний гром. Амалирос подхватил младших отпрысков — и своего и чужого, спешно покидая зал. При таком продолжении примирения детям присутствовать не положено. Посторонним не-детям — тоже.

Ар Ниэль Арк Каэль велел разведчику встать на страже у дверей зала, всех выпускать и никого не впускать. Изгнанные Веилас и Аэрлис без лишних проволочек ускользнули по коридору вниз. Амалирос понял, что его тайные ходы и их самые пыльные закоулки вскоре станут прибежищем для двух малолетних… заговорщиков. Детей следовало немедленно настигнуть и узнать, какую глупость они затеяли. Темный уже почти решил, через какой проход он перехватит брата и Веиласа, но остановился. Его Темную голову посетила Светлая мысль: «Совсем как Лаариэ». Учиться удерживать себя от чрезмерного опекания детей следовало заранее. И пусть своих еще надо было подождать, но можно же и на брате с младшим Ат Каэледрэ потренироваться. Главное, решил Амалирос, отвлечься, выбросить эти мысли из головы — пусть сами себе неприятности ищут и сами выкручиваются.

Отвлечься было на что. Темный шел по Верхним Чертогам и мысленно ругался.

В его спальне! Пусть даже и в бывшей. Наглость и Светлый разврат! Надо забить эти двери и заложить камнем. Это не комната — это просто невероятное место какое-то. В следующий раз, если что-то где-то произойдет в другом месте, то надо будет удивиться. Вне черных стен с портретом Неизвестного, изувеченных похабными стихами Даэроса, ничего особенного не происходило… Вот оно! Та самая строчка «И кто из нас двоих сильней?» Не иначе Полусветлый обладает еще какой-то странной Силой.

Именно после того, как на стене появились врезанные в камень строки, место священного уединения Повелителя превратилось в общественное. Сначала Светлые и Темные изучали ценный доклад Даэроса — пришлось впустить. Доклад со стен и каменная морда нофера Руалона исчезли, но стихи остались. После этого случилось то, что называется — начало семейной жизни. Нет, он, конечно же рад, что после нападения заговорщиков принес Элермэ именно в эту спальню…