Икона - Форсайт Фредерик. Страница 97

Главный из пришедших осматривал зал, пока его взгляд не остановился на двух иностранцах, ужинающих у дальней стены. Он знаком приказал одному из своих людей следовать за ним, а остальным троим оставаться у дверей и быть наготове, если потребуется. Нет, подумал Гришин, не потребуется. Младший из англичан мог бы поднять шум, но его хватит всего лишь на несколько секунд.

— Ваши друзья? — тихо спросил Винсент. Он чувствовал себя совершенно безоружным и думал, сколько времени поможет ему продержаться зазубренный нож для стейка, лежащий рядом с тарелкой. Не очень долго, подсказывал ему разум.

— Думаю, это те джентльмены, чьи печатные машины вы разбили несколько недель назад, — сказал Ирвин.

Он вытер салфеткой рот. Утка была великолепна. Человек в чёрном пальто подошёл к ним и остановился, глядя на них сверху вниз. Позади него стоял черногвардеец.

— Вы сэр Ирвин? — Гришин говорил только по-русски. Винсент перевёл.

— Сэр Найджел, вы хотите сказать. С кем я имею удовольствие говорить?

— Прекратите игру. Как вы попали в нашу страну?

— Через аэропорт.

— Ложь.

— Уверяю вас, полковник, — вы ведь полковник Гришин, не так ли? — мои документы в абсолютном порядке. Правда, они у администратора отеля, иначе я показал бы их вам.

На мгновение Гришиным овладела нерешительность. Когда он отдавал приказания государственным органам, подкрепляя их взятками, эти приказания исполнялись. Но где-то могло не сработать. Кто-то другой заплатил.

— Вы вмешиваетесь во внутренние дела России, англичанин. И мне это не нравится. Вашего американского щенка Монка скоро поймают, и я лично сведу с ним счёты.

— Вы закончили, полковник? Если да, то, раз уж мы расположены к откровенности, позвольте и мне быть настолько же откровенным с вами. — Винсент, торопясь, переводил. Гришин не верил своим ушам. Никто так с ним не разговаривал, тем более беспомощный старый человек. Найджел Ирвин перевёл взгляд со своего бокала с вином и посмотрел прямо в глаза Гришину. — Ваша личность вызывает глубокое отвращение, а человек, которому вы служите, ещё более отвратителен, если только это возможно.

Винсент открыл рот, снова закрыл и тихонько сказал по-английски:

— Босс, а это разумно?

— Ты переводи, будь хорошим мальчиком. — Винсент перевёл. На лбу Гришина вздулась и ритмично пульсировала вена. Бандит, стоявший за его спиной, выглядел так, словно его воротник вот-вот лопнет от раздувшейся шеи. — Русские люди, — продолжал невозмутимо, словно беседуя, Ирвин, — возможно, совершили много ошибок, но они, как и ни одна другая нация, не заслуживают, чтобы ими распоряжался такой подонок, как вы. — Винсент запнулся на слове «подонок», проглотил слюну и воспользовался русским словом «говнюк». Вена на лбу Гришина забилась ещё быстрее. — Короче, полковник Гришин, шансы, что вы и ваш сутенёр-хозяин никогда не будете править этой страной, пятьдесят на пятьдесят. Постепенно люди начинают понимать, что скрывается за вашими личинами, и через месяц вы обнаружите, что они изменили своё мнение. Так что же вы собираетесь делать в таком случае?

— Я думаю, — сдерживаясь, сказал Гришин, — что для начала я убью вас. Будьте уверены, вы не покинете Россию живым.

Винсент перевёл и добавил по-английски: «Думаю, что и он тоже».

В зале стояла тишина, и люди за столиками по обе стороны зала слышали перевод Винсента. Гришина это не беспокоило. Москвичи, пришедшие поужинать, не собирались вмешиваться или потом вспоминать увиденное. Отдел убийств МУРа все ещё бесцельно занимался поисками убийц лондонского журналиста.

— Не самое мудрое решение, — заметил Ирвин.

Гришин презрительно ухмыльнулся:

— А кто, вы думаете, поможет вам? Эти свиньи?

«Свиньи» было ошибкой. Слева от Гришина раздался удар. Он обернулся. Блестящее лезвие пружинного ножа вонзилось в стол и все ещё слегка дрожало. Это мог быть нож для стейка из прибора ужинающего, но он оставался около тарелки. Ещё левее другой посетитель снял со стола свою белую салфетку. Под ней оказался 9-миллиметровый «стейр».

Гришин тихо спросил через плечо черногвардейца:

— Кто это?

— Чеченцы, — прошипел телохранитель.

— Все?

— Боюсь, что все, — заметил Ирвин, а Винсент перевёл. — И им очень не нравится, когда их называют свиньями. Мусульмане, знаете ли. И память у них длинная. Они, возможно, не забыли даже о Грозном.

При упоминании о разрушенной столице Чечни в зале послышались щелчки снимаемого с предохранителей оружия полусотни посетителей. Семь пистолетов взяли на прицел троих черногвардейцев, стоявших у дверной драпировки. Метрдотель, скорчившись, присел за кассой, моля Бога, чтобы тот позволил ему ещё раз увидеть внуков.

Гришин посмотрел на сэра Найджела.

— Я недооценил тебя, англичанин. Но это последний раз. Убирайся из России и держись от неё подальше. Прекрати вмешиваться в её внутренние дела. Откажись от новых встреч со своим американским другом.

Он повернулся на каблуках и пошёл к двери. Гвардейцы последовали за ним.

Винсент медленно и с облегчением вздохнул.

— Вы знали, какие люди сидели вокруг нас, правда?

— Да, я надеялся, что моё сообщение дошло. Пойдём? — Обратясь к залу, он поднял бокал с остатками крепкого красного вина: — Джентльмены, за ваше здоровье и примите мою благодарность.

Винсент перевёл, и они ушли. Ушли и остальные. Чеченцы наблюдали за отелем весь остаток ночи, а утром проводили гостей в Шереметьево, где те сели в самолёт, отправляющийся в Лондон.

— Мне наплевать, сколько заплатят, сэр Найджел, — сказал Винсент, когда самолёт британских авиалиний поднялся над Москвой и взял курс на запад, — но я никогда — повторяю, никогда — не вернусь в Москву.

— Вот и прекрасно, потому что и я тоже.

— А кто этот американец?

— А, боюсь, что он всё ещё где-то там, внизу. Живёт на грани. Буквально на грани. Он совершенно особый человек.

Умар Гунаев вошёл без стука. Монк сидел за столом, изучая крупномасштабную карту Москвы. Он взглянул на вошедшего.

— Нам надо поговорить, — начал чеченский лидер.

— Вы недовольны, — заметил Монк. — Очень сожалею.

— Ваши друзья уехали. Живыми. Но то, что произошло в «Серебряном веке» вчера вечером, — просто безумие. Я согласился, потому что я ваш должник с давних пор, а долги мы всегда выплачиваем. Но этот долг — мой личный долг. Мои люди не должны подвергаться опасности из-за того, что ваши друзья желают играть в безумные игры.

— Я сожалею. Старый человек приехал в Москву. У него была встреча, очень важная встреча. Никто другой, кроме него, не мог этого сделать. Поэтому он приехал. Гришин узнал, что он здесь.

— Тогда ему следовало ужинать в отеле. Он был бы там в относительной безопасности.

— Видимо, ему было необходимо увидеть Гришина, поговорить с ним.

— Поговорить так, как он поговорил? Я сидел за третьим столиком от него. Он буквально напрашивался, чтобы его убили.

— Я сам этого не понимаю, Умар.

— Джейсон, в этой стране существует две с половиной тысячи частных охранных фирм, и восемьсот из них — в Москве. Он мог бы нанять полсотни людей в любой из них.

Рост бандитизма вызвал быстрое и широкое развитие ещё одного бизнеса — частной охраны. Цифры, приведённые Гунаевым, были достаточно точными. Фирмы службы безопасности набирали своих сотрудников из числа бывших милиционеров, а также уволившихся в запас военнослужащих, морских пехотинцев, спецназовцев, десантников, сотрудников КГБ — всех их можно было нанять.

К 1999 году число частных охранников составило восемьсот тысяч на все население России, треть из них приходилась на Москву. Теоретически милиция, выдававшая лицензии таким агентствам, должна была проверять всех кандидатов на частную службу, их криминальное прошлое, если таковое имелось, соответствие работе, чувство ответственности, выдаваемое им оружие, в каком количестве, какой марки и с какой целью.

Такова была теория. На практике достаточно толстый конверт мог обеспечить любую лицензию. Крыша «агентства службы безопасности» оказалась настолько удобной, что банды создавали и регистрировали собственные агентства, так что каждый городской хулиган мог предъявить документ, удостоверяющий, что он охранник из службы безопасности, которому разрешается носить под мышкой то, что он и носит.