Кулак Аллаха - Форсайт Фредерик. Страница 21

– Вы давали запрос в Сенчери-хаус?

– Да, директор. Они в таком же положении, как и мы.

– Через два дня я буду в Тель-Авиве, – сказал Чип Барбер, – и встречусь с Якобом Дрором. Не следует ли посоветоваться с ним?

Директор ЦРУ кивнул. Генерал Якоб («Коби») Дрор был главой Моссада, а из всех «дружественных» разведывательных служб Моссад труднее других шел на контакты. К тому же директор до сих пор не забыл нашумевшую историю с Джонатаном Поллардом, который работал по заданию Моссада в ущерб США на американской территории. Тоже мне друзья! Уэбстеру страшно не хотелось просить Дрора об одолжении.

– Надавите на него, Чип. У нас своих забот по горло. Если у него есть человек в Багдаде, то он нам нужен. Просто позарез необходим. А сейчас я съезжу в Белый дом, поговорю еще раз со Скаукрофтом.

На этой невеселой ноте совещание закончилось.

В лондонской штаб-квартире войск специального назначения четыре человека, ждавшие к утру пятого августа майора Мартина, работали почти всю ночь.

Командующий войсками специального назначения бригадир Ловат большей частью разговаривал по телефону и позволил себе вздремнуть в своем кресле от двух до четырех часов утра. Подобно большинству боевых офицеров, он давно выработал привычку мгновенно засыпать в любой обстановке, если только позволяла ситуация. Никогда нельзя сказать заранее, сколько времени пройдет, пока представится следующий случай перезарядить свои аккумуляторы. Перед рассветом он принял душ, побрился и был готов работать с полной отдачей весь только начинавшийся день.

Лишь благодаря полночному (по лондонскому времени) звонку Ловата одному из высших чинов британской авиакомпании был задержан вылет лайнера из аэропорта Абу-Даби. В Великобритании, если нужно что-то сделать быстро и без лишней бумажной волокиты, звонок «приятелю», занимающему достаточно высокое положение, может оказаться чрезвычайно полезным. Этот руководитель британской авиакомпании, поднятый среди ночи с постели, не стал спрашивать, почему он должен задерживать вылет самолета, стоявшего в трех тысячах миль от Лондона, пока до него не доберется еще один пассажир. Он хорошо знал Ловата, потому что они оба были членами клуба войск специального назначения в Херберт-кресент, в общих чертах представлял себе, чем Ловат занимается, и поэтому выполнил его просьбу, не задавая лишних вопросов.

Во время завтрака дежурный сержант связался с Хитроу и узнал, что самолет из Абу-Даби в пути наверстал треть полуторачасовой задержки и приземлится около десяти часов. Значит, майор должен появиться чуть раньше одиннадцати.

В Олдершот, где в казармах Браунинга размещался штаб парашютного полка, за личным делом майора Мартина был срочно направлен вестовой на мотоцикле. Дежурный офицер полка раскопал папку в архивах вскоре после полуночи. В личном деле были отражены все последние девятнадцать лет жизни профессионального солдата Майкла Мартина, начиная с того дня, когда он восемнадцатилетним мальчишкой впервые появился в полку; белыми пятнами оставались лишь два довольно долгих периода, на которые он был переведен в полк специального назначения.

Папку, в которой содержались сведения об этих двух периодах, привез из Херефорда командир 22-го полка войск специального назначения полковник Брюс Крейг, тоже, как и бригадир Ловат, шотландец. Полковник был в пути всю ночь и появился в штаб-квартире незадолго до рассвета.

– Доброе утро, Джей-Пи. Из-за чего такая спешка?

Полковник и бригадир хорошо знали друг друга. Десять лет назад Дж. П. Ловат, которого чаще называли Джей-Пи, командовал группой войск, отбившей иранское посольство у террористов, а Крейг тогда был одним из подчинявшихся ему офицеров. Они прошли бок о бок долгий путь.

– Сенчери-хаус хочет послать человека в Кувейт, – сказал Ловат.

По его мнению, сказанного было вполне достаточно. К длинным речам бригадир относился неодобрительно.

– Кого-то из наших? Мартина? – Полковник бросил на стол привезенную им папку.

– Похоже, что так. Я отозвал его из Абу-Даби.

– Черт бы их побрал! И ты намерен согласиться?

Майкл Мартин был одним из офицеров Крейга; они тоже немало прошагали рядом. Полковнику не нравилось, когда служба безопасности «воровала» его офицеров. Ловат пожал плечами.

– Возможно, придется согласиться. Если он им подойдет. Когда парни из Сенчери чего-то захотят, они могут надавить сверху, с очень большой высоты.

Крейг проворчал что-то нечленораздельное и взял предложенную дежурным сержантом чашку крепкого черного кофе. Он тепло поздоровался с сержантом, назвав того по имени, Сидом, – они вместе сражались в Дофаре. Когда дело доходило до политики, полковник представлял себе расстановку сил. Может, Сенчери-хаус и в самом деле обычно действовал достаточно деликатно, но если уж они хотели нажать на тайные пружины, то могли добраться до самого верха. С другой стороны, и полковник и бригадир хорошо знали миссис Маргарет Тэтчер; оба были ее искренними почитателями и понимали, что она, как и Уинстон Черчилль, склонна к «безотлагательным акциям». Если Сенчери-хаус захочет, то через премьер-министра наверняка добьется своего. Полку придется подчиниться, хотя контроль над ходом операции будет осуществлять Сенчери-хаус, и лишь для вида операция будет называться «совместной».

Вслед за полковником прибыли два сотрудника Интелидженс сервис: Стив Лэнг и его подчиненный Саймон Паксман, руководивший отделением Ирака. После официального представления гостей усадили в приемной, предложили им кофе и вручили две папки с личными делами Мартина. Лэнг и Паксман углубились в изучение жизни Майкла Мартина, начиная с восемнадцатилетнего возраста. Предыдущим вечером Паксман провел четыре часа с младшим братом и узнал много интересного о семье Мартинов и о воспитании братьев в Багдаде и «Хейлибури».

Летом 1971 года, заканчивая школу, Майкл Мартин отправил заявление о приеме в парашютные войска. В сентябре ему предложили явиться на собеседование в Олдершотский учебный центр, располагавшийся неподалеку от того места, где на постаменте стояла старая «дакота». Когда-то из этого самолета прыгали британские десантники, пытавшиеся захватить мост через Рейн у Арнема.

В школе Майка считали (парашютисты всегда наводили справки о кандидатах в их полк) средним учеником, но великолепным атлетом. Такая характеристика вполне устраивала командование полка. Мальчик был принят и в том же месяце приступил к занятиям по общей подготовке. Начались нелегкие двадцать две учебные недели, и лишь те, кто вытерпели все до конца, в апреле 1972 года стали полноправными солдатами.

Четыре первых недели отводились на строевую подготовку, основы обращения с оружием, основы боевых действий и физическую подготовку. В течение следующих двух недель к этим дисциплинам добавлялись оказание первой помощи, основы радиосвязи и знакомство с мерами защиты от оружия массового поражения (ядерного, бактериологического и химического).

На седьмой неделе основное внимание уделялось физической подготовке, которая день ото дня становилась все тяжелей и тяжелей, но все же и это были лишь цветочки по сравнению с восьмой и девятой неделями, когда во время длиннейших марш-бросков на уэлльских холмах Брекон молодые, сильные и крепкие мужчины умирали от переохлаждения и истощения.

На десятой неделе курсанты оказались возле Хайда, в графстве Кент, где обучались стрельбе. Мартин, которому только что исполнилось девятнадцать, зарекомендовал себя настоящим снайпером. Одиннадцатая и двенадцатая недели назывались «испытательными». Их курсанты проводили в сельской местности возле Олдершота довольно своеобразно: в дождь, в град, в зимнюю стужу, в любую погоду с бревнами в руках они бегали вверх-вниз по песчаным холмам.

– Испытательная неделя? – переворачивая страницу, пробормотал Паксман, – А как же тогда называть все остальные, черт бы их побрал?

По завершении последней испытательной недели курсанты получали долгожданные красные береты и накидки парашютистов, а следующие три недели снова проводили на Бреконских холмах, упражняясь в искусстве обороны, патрулирования и в «настоящей» стрельбе. В те дни (в конце января 1972 года) Бреконы были унылым, холодным, суровым краем. Промокшие до нитки курсанты спали, не разжигая костров.