Весеннее обострение - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница". Страница 33

«Ловчие сети» я увидел слишком поздно. Саффа, кажется, заметила чуть раньше меня, попробовала отзеркалить, да только ее самую первую накрыло. Прицельно так рот залепило, чтобы говорить не могла. Юсар, по-моему, вообще ловушку не заметил, пока его не скрутило. Про людей, особенно про пребывающего в обмороке Пардока, я лучше промолчу. Одним словом, попались мы.

«Ловчие сети» — заклятие не смертельное, но действующее безотказно и к тому же универсальное. То есть бросаешь его одно на всех, и для каждого оно автоматически срабатывает с предельной эффективностью. Саффе вот рот заткнуло, нам с Юсаром руки к телу приклеило и для надежности липкой субстанцией похожей на паутину обмотало. Людей просто сетью из все той же «паутины» накрыло, и они в ней барахтались, как рыбки в неводе.

Вот так и закончилось наше триумфальное шествие по Нижнему миру. Человек, авиатор этот, со своего гада летучего слез и шагнул к нам. То есть не к нам. К Саффе. Какое-то время с ненавистью смотрел ей в глаза, а потом тихо сказал:

— Ты использовала «огненное проклятие». Даже «ядовитые сети» работают не так жестоко. За что, ведьма?

— А может быть у него радиус поражения больше! — вмешался я и ехидно напомнил, — с закрытым ртом даже ведьмы отвечать не умеют.

Он повернулся ко мне. А вот и правильно! Нечего на мою волшебницу таращиться, пусть лучше на меня внимание переключает и даже злость срывает, если так не терпится.

Но злость на мне этот авиатор-победитель срывать не стал, окинул равнодушным взглядом и опустил глаза на огнемет, который одиноко лежал на полу. Я не видел, чтобы он заклятие плел. Он просто плавно провел рукой над шедевром этих трех изобретателей, и шедевра не стало. Расплавился и растекся жалкой лужицей.

— Так это ты что ли Повелитель времени, который женщин крадет и шантажом занимается? — любезно спросил я.

Он опять одарил меня холодным взглядом, но на этот раз ответить удосужился:

— Кардаголу Шактигулу, Повелителю времени, будет интересно взглянуть на тех, кто нарушил покой в его мире.

— А уж мне-то как интересно будет! — зловеще отозвался я.

Терин умер.

За нас.

Дульсинея лежит на его трупе и плачет. А я просто стою и пытаюсь понять: Терин умер.

Рядом, за моим плечом, становится Кардагол, и произносит расстроенным голосом:

— Вот дурак! Я думал, он успеет отразить. Я же медленно, и, в основном, только знакомыми ему заклинаниями.

А моя бабка — Брианна, которая тоскует порою по службе и не забывает воинское искусство…

И потому я, не поворачиваясь, бью локтем магу в солнечное сплетение. Правым локтем. Потом следует развернуться, опять-таки направо, перенести центр тяжести и добавить левым коленом жертве по морде. Жертва к тому моменту должна находиться в согнутом состоянии, а потому можно ласково ей добавить — либо ребром ладони по загривку, либо просто помочь жертве этой плотнее приложиться к колену. Я выбираю второй вариант.

И отхожу в сторону. Да, теперь Кир на мне точно не женится.

Кардагол распрямляется, прижимая ладонь к носу.

— Ну хоть кто-то меня сегодня ударил, — заявляет он весело, хотя и гнусаво. И мы с Дусей тут же оказываемся в уже привычной мне комнате.

Дуся падает на кровать и сжимается там калачиком. Она плачет. А у меня слез нет. Нет и все. Я потрясена, конечно, но… Но, видимо, кровь Зулкибарских королей, наконец, дает о себе знать. Я хочу выбраться отсюда и отомстить. Без разницы, в какой очередности. Но перед этим мне нужно привести в чувство Дульсинею, потому что бросать я ее здесь не собираюсь, а вот такая расклеенная княгиня мне не нужна. Только помеха.

— Мне очень жаль, Дуся, — сухо проговариваю я.

Не реагирует. Понятно.

— Мне жаль, но ты сама во всем виновата.

Снова нет реакции. Добавим.

— Если бы ты не избила своего мужа, ничего бы не произошло.

Стоп. Мне кажется, или всхлипывания стали тише? Продолжим.

— Я видела след у него на щеке и сделала выводы. Именно поэтому он решил с тобой развестись. Ты пустила в ход хлыст, ведь так? Ты хотела его наказать и унизить, Дульсинея?

Ага, рев прекратился. Значит, действует.

— Так что же ты сейчас ноешь, Дуся? Подумаешь, Терина убили. Расслабься, найдешь себе нового мальчика для битья. Ты же теперь полновластная…

Я собираюсь добавить «властительница княжества», но не успеваю, потому что с диким шипением Дуся пытается меня прикончить. Глупо так, забыв про магию, вцепляется мне в шею руками. Ну не дура ли?

Моя бабка — Брианна, а я легко учусь, и потому Дуся весело отлетает обратно на кровать и уже там скалит на меня зубы. Ага, к тапку потянулась.

— Что, — спрашиваю, — пришла в себя? Молодец. Рыдать больше не будешь? Думать начнешь?

Дуся пыхтит некоторое время, а затем произносит:

— Так ты специально меня бесила.

— Ну наконец-то мозги включились! Слушать меня будешь?

— Я не желаю тебя слушать!

— Я знаю, кто может воскресить твоего мужа.

Дуся смотри на меня, растерянно моргая.

— Воскресить? — наконец, проговаривает она.

— Кира видела? Полковника?

— Ну да! Что за тупой вопрос?

— Он — воскрешенный.

— В каком смысле воскрешенный? — спрашивает Дуся недоверчивым таким голосом, а в глазах — надежда.

— Его убили, — сообщаю я, — а Кардагол воскресил, как и остальных соратников. Мне рассказывал об этом Кир, и я ему верю. Я же говорила, что Кирдык — сын Кардагола.

— Да, — задумчиво произносит Дуся, — говорила.

Наконец-то ее рыжая голова хоть немного начинает включаться в происходящее! И тут появляется предмет нашего обсуждения.

Кир без куртки. Почему я отмечаю именно это? Он него пахнет дымом. Он весь какой-то взъерошенный.

— Все в порядке? Я слышал, здесь что-то произошло? С тобой ничего не случилось?

Он бросается ко мне, кладет ладони мне на плечи, заглядывает в глаза.

— Ханна, с тобой все в порядке?

А я смотрю на Дусю, поднимающую тапок, и понимаю, что сделать уже ничего не могу. Не осмелюсь. И вот уже, как там говорила эта ненормальная, шатен моей мечты плавно сползает на пол.

— Чем ты его? — грустно спрашиваю я.

— Ай, — досадливо отмахивается Дуся, — всего лишь оглушающим по нему врезала. Жить будет. Давай положим его на кровать.

А он тяжелый! Но нам удается поднять тело полковника и водрузить его на постель. Лежит, бедный, в черной своей рубашке. Стоп, а это что?

— Дуся, он ранен!

— И что?

— У него кровь на руке.

_ А может, это не его?

— Дуся, — рычу я и пытаюсь порвать рукав на рубашке Кира. Рукав мокрый, ткань плотная. Не поддается.

— Дай, я! — говорит княгиня. Легкий взмах тапком, и вот уже Кир вообще без рубашки. Мамочки! Это что же с ним делали? Он весь в синяках и царапинах, а на правом плече — рана. Может быть, и неглубокая, но мне все равно страшно.

— Ну, — говорит Дуся, а в голосе скепсис, — твой полковник с кем-то подрался.

— Лечи его, — велю я.

— Деточка, а ты не попуталась?

— Лечи!

— Я не в том смысле, что это хамство с твоей стороны, хотя это тоже верно. Я — некромант, дорогуша. У меня лечение не то, что через раз, на восьмой раз только получается.

— Ну попробуй! — канючу я, а сама лицо воина этого глажу.

Дуся хмыкает и начинает махать тапком. Долго так взмахивает, однообразно, и, наконец, рана на руке Кира начинает затягиваться, а синяки бледнеть.

— Спасибо, — говорю я и всхлипываю.

— Дура ты, — ласково отзывается Дульсинея, — пусть хоть у кого-то из нас мужик останется. Кстати, я не просто так полковника твоего оглушила. Мы его будем брать в заложники. Если он — сын Кардагола, пусть папаша его воскрешает Терина. И не агу. И Дуся снова начинает махать тапком.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Заклинание к нему привязываю.

— Какое?

— Ядовитые сети, чтоб их.

— Ты с ума сошла?!

— Нет. Не бойся, ничего рыцарю твоему не грозит. Обыщи его.