Обличия любви - Раткевич Элеонора Генриховна. Страница 5
Я прикинулся мертвым, ушел с поля боя, нашел мага, сговорился с ним и вернулся к Границе. И дождался нового отряда вторжения. С ним – вернее, с тем, что от него осталось, – я и ушел назад.
Я сделал все, чтобы нынешняя попытка удалась.
Все – кроме последнего шага.
Когда мы минуем пустой форт и дойдем до поля с алыми цветами, я скомандую «смирно!». И когда мой отряд остановится, он будет расстрелян в упор. Внезапно. Мной и тремя моими ближайшими помощниками. Кровь и предательство открывают Врата. Они слишком узки, чтобы в них могло пройти достаточно воинов за один раз – а посылать отряд за отрядом лишь для того, чтобы они гибли, не успев закрепиться, бессмысленно. Я положу конец этой бессмыслице. Мой отряд погибнет не зря. Он будет предан и умерщвлен. Принесен в жертву И узкие Врата распахнутся в этом мир широко и неостановимо. Какая разница, кого убивать и предавать?
Врата исторгают нас в двух сотнях шагов от форта. Несколько мгновений я жду с замиранием сердца, жду сигнала тревоги – мой замысел мог и дать сбой… но нет, форт молчит.
Он и в самом деле пуст.
И только одинокая фигурка рвется к нему со стороны леса… неужели кто-то все же остался?!
А хоть бы и остался. Он ничему не сможет помешать.
Ну что может один-единственный задыхающийся от бега оборотень?
Вторжение неостановимо.
Багровое сияние гаснет, оставив на траве отряд вторжения. А я даже не успел добраться до форта! Я уже почти добежал, почти… но войти в него я не успел! Это в форте в оружейной лежат наготове метательные шары смертоносных заклятий – да, щиты у чужаков обычно хорошие, и перебить их мне в любом случае не светило, – но хотя бы остановить ненадолго, хотя бы задержать!
Но я не успел добраться до форта, не успел войти в оружейную… ничего я не успел. Я один, и я безоружен. Все мое оружие – это я сам.
Но чтобы исполнить то, что должен, – этого вполне достаточно.
Задержать. Задержать. Задержать. Задержать.
Они не должны пройти.
Задержать, пока не подоспеет помощь, – любой ценой!
А она подоспеет. Я же знаю Эттина – и голову закладывать готов, что прямо сейчас он вытряхивает из привратных магов все, на что они способны… и даже все, на что они не способны… а уж Далле…
Не думать о Далле.
Не думать о тебе, любовь моя… о твоей ярости, ужасе, отчаянии…
Я всегда думаю о тебе. О чем бы я ни думал, все равно это мысль о тебе. И сейчас, когда я думаю на бегу о том, как мне задержать отряд вторжения, – это все равно мысль о тебе.
Я люблю тебя.
Я задержу их, Далле… задержу…
Я не могу в одиночку одолеть целый отряд, но мне и не нужно их одолеть, мне нужно задержать их продвижение. И поединщик у меня будет только один.
Жаль, что я не ношу ни перстней, ни браслетов. У меня есть только один предмет, которым я могу воспользоваться, – мой венчальный обруч. И я на бегу срываю его с головы и сильным движением посылаю вперед… вперед – между фортом и отрядом вторжения, между мной и пришедшими из иного мира…
И обруч раздается в полете вширь – теперь в нем четыре моих роста в поперечнике, – и сияющее кольцо ложится на траву там, куда я и метил.
Я успел.
Давний обычай – поединок перед боем. Такой давний, что он почти и забыт. Но здешняя земля его помнит. Это была всего лишь безумная догадка, всего лишь отчаянная надежда – но догадка оказалась верной.
Пока личный поединок не будет закончен, отряд просто не сможет двигаться дальше. И никто, кроме двух поединщиков с обеих сторон, не сможет войти в круг.
Именно это мне и нужно.
Нет, даже в этой своей боевой ипостаси полуволка-получеловека я куда слабее любого из незваных гостей. Я ведь не родился чудовищем, а всего лишь стал им, и не так чтобы слишком давно, а они такие и есть, такими и родились. И любой из них способен в поединке порвать меня на куски. Вот только отрывать эти куски он будет долго… а это все, что требуется сейчас.
Задержать.
Любой ценой.
Когда серебристый круг взлетает в воздух и ложится на траву, перед нами словно вырастает стена. Что за чертовщина! Этого не может быть!
Но может или нет, а двигаться дальше мы не способны. Не способны и шагу ступить. Что же это за магия такая?
И лишь когда оборотень с разбегу впрыгивает в круг, я понимаю, в чем дело.
Круг поединка. Магия не такая уж и необычная. Она есть во всех мирах. Оказывается, и здесь она действует.
Пока с этим юнцом не сразится кто-нибудь, незримая стена не исчезнет. Мы не сможем идти дальше. Причем сразиться должен не кто угодно. Этот взмокший, задыхающийся парень – оборотень. А значит, круг не пропустит к нему ни вампира, ни некроманта, к примеру, – только оборотня.
Досадная помеха. Впрочем, это ненадолго.
На что ты рассчитывал, мальчик? На то, что среди нас не найдется оборотня? Зря рассчитывал. Оборотень среди нас есть. Это я.
На то, что ты сумеешь победить? Зря рассчитывал. Я старше тебя, сильнее, тяжелее и опытнее.
У тебя нет и тени шанса.
Теперь, когда ты вошел в круг, я тоже могу войти в него. Больше никто не способен подойти к кругу или обойти его – но я могу войти и вхожу.
Ну, не такой ты и задохлик, как мне сперва показалось, – но со мной тебе не справиться. Может, ты бы и смог совладать со мной, будь ты вооружен – но ты вбежал в круг безоружным. Я тоже безоружен – магия круга поединков оставила мой меч лежащим на траве за пределами кольца… досадно, однако. Но не более того. Не пройдет и нескольких минут, как я подниму его и вложу в ножны, глядя в твои мертвые глаза.
– Дурак, – говорю я. – Лучше сдайся сразу.
Если оборотень и удивлен тем, что я знаю его язык, виду он не подает. Зато взамен разражается короткой тирадой, в которую умудряется втиснуть столько непристойностей, что приличное слово в его речи только одно, и притом местоимение. Его верхняя губа ползет вверх, обнажая сверкающие белизной клыки.
Неплохие клыки. И когти тоже недурны. Но мои лучше.
И мои когти взблескивают в воздухе, когда я наношу первый удар.
Дилан. Дилан. Дилан.
Нет. Нет. Нет!!!
Ты живой. Я знаю, что ты живой. Кому и знать, как не мне.
Тебя нет на дороге мертвых – а значит, ты жив… тогда почему я тебя не чувствую?
Где ты?
Дилан.
– Далле, ты его чувствуешь? – сдержанно спрашивает Эттин.
Все верно, ведь командир связан с любым из нас и ощущает, живы мы или нет… а сейчас он не чувствует тебя, как и я…
– Нет, – отвечаю я так же сдержанно. – Но на дороге мертвых его нет.
– Значит, живой… – заключает Эттин.
Он должен быть прав. Ты живой. Иначе просто не может быть. Ты живой. Обязательно.
Дилан. Дилан. Дилан.
Это все, о чем я могу думать, когда фиолетовое пламя Врат поглощает нас. Даже не думать – просто повторять, как заклинание.
Дилан.
Нас выбрасывает во двор форта – кто кидается опрометью в оружейную, кто на смотровую вышку… и оттуда, с вышки, я слышу крик: «Дила-а-а-а-ан!»
Я даже не успеваю понять, как это я оказалась на смотровой площадке.
– Так вот почему мы его не чувствовали… – сквозь зубы выталкивает Эттин… А он-то как здесь оказался? – Круг поединка.
Круг поединка. Смертный круг, из которого сможет выйти живым только один… или никто.
А круге – два человека-волка.
Круг поединка, сквозь который не пробиться снаружи. Даже командир не сможет пробить его, чтобы поделиться с тобой своей силой. Ты там один, совсем один лицом к лицу с противником. Да что там – пока поединок не закончен, ты даже увидеть нас не сможешь из круга! Увидеть – и понять, что ты успел, сумел, задержал, что мы вернулись, что враг снова будет отброшен…