Механика Небесных Врат - Афанасьев Роман Сергеевич. Страница 12

Вздохнув, Штайн отбросил дурные мысли и вышел в коридор. Быстрым шагом миновав двери других кабинетов, сейчас пустовавших, он прошел мимо комнаты кельнера и выскочил на перрон. И застыл.

Вокзал Магиструма настолько поразил его, что Конрад не обратил внимания на кельнера, вяло бормочущего ему в спину вежливые пожелания. Да, этот вокзал нельзя было сравнить с функциональным и скромным строением в Механикусе. Здесь все сияло мрамором. Красный, с прожилками, он был, казалось, везде. И свет газовых ламп играл на нем, заставляя оживать мертвые узоры. На специальных постаментах высились статуи – горгульи, люди, неведомые звери… Казалось, что большинство из них явились прямиком из ночных кошмаров. Огромный зал, накрытый прозрачной крышей, был таким высоким, что Конрад невольно запрокинул голову, рассматривая узоры на цветных стеклах. Темнота, в ней резкий свет газовых горелок, красный мрамор, чудовища из темной бронзы… Все это было так характерно для магистров.

– Куда изволите? – буркнули рядом.

Конрад быстро опустил взгляд и увидел рядом с собой здоровенного парня с курчавой черной бородой. Он был в длинном черном плаще, заляпанном внизу грязью, в черном котелке, а в руке сжимал длинный хлыст.

– Всего одна марка, – быстро сказал он. – В любую часть нашего великолепного города. Специально для гостей – экскурсия по городу всего за две марки. Главные достопримечательности и…

– Стой, – сказал Штайн.

Бородатый детина послушно замолчал. Инженер достал из кармана свой хронометр. Он показывал двадцать минут седьмого – утро. Раннее утро. Пожалуй, перед визитом к магистру надо привести себя в порядок, поразмыслить над будущей беседой. И дать магистру выспаться.

– Гостиница поближе к центру, приличная, но не дорогая, – быстро сказал Конрад.

– Одна марка, – извозчик разочарованно вздохнул. – Извольте следовать за мной, господин механикус.

Он потянулся к чемодану, но Конрад сам взялся за мягкую рукоять. Извозчик вздохнул еще печальнее и побрел прочь. Штайн следовал за ним, пытаясь не отстать. Все было хорошо, на первый взгляд. Визит в Магиструм начался весьма успешно. Но неприятное чувство тревоги, предчувствие близких неприятностей – не отступало.

Конрад поежился, ему казалось, что пронзительные глаза Риппера Нила все еще смотрят на него. И самое неприятное – Конрад был уверен, что так оно и есть на самом деле.

Ридус проснулся в превосходном настроении. Сладко потянулся, с наслаждением разметал чистое белье постели и уставился в потолок. В комнате царил полумрак, но Ланье чувствовал – там, за окнами, уже всходило солнце. Сырость, давящая на грудь ночью, отступила. Дышалось легко и свободно. Ридус выспался, был сыт и согрет. Давно уже ему не доводилось чувствовать себя столь хорошо. Да и в душе после ночи сохранилась странная радость, словно ему приснился хороший сон, который хоть и забылся, но оставил после себя чудесное настроение.

Зевнув, магистр сел на кровати. Спустил ноги на мягкий ковер, устилавший всю комнату, выделенную гостю любезной хозяйкой пансионата. Она была не велика – меньше его лаборатории. Но здесь были стол, газовое освещение, мягкая постель и даже кресла для гостей. Все, что нужно для работы. Белье всегда чистое, а ночная рубашка мягкая, словно пух. Ридус вновь с наслаждением потянулся, разминая спину. Впервые за все время работы в Магиструме ему захотелось забраться обратно в постель, чтобы досмотреть тот чудесный сон о великих делах и открытиях.

Лязгнув зубами, Ланье захлопнул рот и прижал ладонь к груди, чувствуя, как сердце пустилось в галоп. Это не сон. Он вспомнил.

Вскочив с кровати, Ридус ринулся к столу, отшвырнул в сторону мешавший стул и склонился над огромным чертежом, разложенным на столешнице. Протянул руку, медленно провел пальцем по шершавой бумаге, напоминавшей ткань. Все так и есть. За ночь он никуда не делся, не исчез, не растаял в воздухе, как зыбкое сновидение.

Глубоко вздохнув, Ланье усилием воли поборол первый порыв. Медленно отступив от стола, не решаясь выпустить заветный чертеж из поля зрения, он стянул ночной колпак. Потом рубаху. Бросил все это в угол у медной раковины рукомойника. Отвернувшись, быстро открыл вентиль для воды, сделанный в виде львиной лапы, и подставил руки под тонкую струйку едва теплой воды. Наскоро умывшись и обтеревшись влажной губкой, Ланье быстро оделся и, только застегнувшись на все пуговицы, позволил себе вернуться к чертежу.

Подняв стул дрожащими руками, он приставил его к столу, медленно опустился на мягкое сиденье. Потом подвинул к себе подсвечник с маленьким круглым глоубом, принесенным из Магиструма, и повернул выключатель. Темный шарик вспыхнул голубым светом, и темнота отступила, выхватив из темноты чуть размытые линии чертежа.

Затаив дыхание, Ридус до боли в глазах всматривался в крохотные черные руны магов, переводя их снова и снова, не в силах поверить увиденному.

В первый раз он не заметил эту надпись, сделанную в уголке свитка. «Небесные Врата» – так он был озаглавлен. А ниже, уже другой рукой, было добавлено: «Механика, принципы и магический функционал».

Ночью, когда Ланье доедал кусок пирога с мясом и готовился лечь спать, ему пришло в голову снова взглянуть на загадочный чертеж. И первое, что бросилось ему в глаза, – эта надпись. После чего Ридус развернул чертеж и не отрывался от него, пока не уснул прямо на столе, обнимая обретенное сокровище. Проснувшись, он перебрался в постель, и вот только теперь окончательно убедился, что свиток не мираж, не сон. Он существует.

Ридус Ланье слышал о Небесных Вратах еще мальчишкой, что жадно ловил каждое слово лектора на занятиях, казавшихся другим ученикам скучными и нудными. Впрочем, в самый первый раз о Вратах он услышал на перемене – от одного из сокурсников. Идея была не нова, в Магиструме постоянно говорили о небывалых артефактах прошлого, пришедших из мира магов, и об изобретениях безумных механиков. Ковер-самолет, плащ невидимости, разумная молния, всепроницающий луч из зеленого огня и другие вещи, пришедшие из легенд и сказок, частенько будоражили воображение будущих магистров. Лекторы не препятствовали распространению таких историй – очень часто старая сказка в умелых руках магистра становилась явью. Вдохновленные детскими воспоминаниями, уже в зрелости магистры часто создавали такие механизмы, что превосходили легендарные прототипы. Впрочем, далеко не все истории были выдумкой.

Ланье не раз доводилось видеть найденные в Пустоши артефакты. Многие из них были созданы до войны магов и механиков, когда никакого Магиструма не существовало, но существовали магистры, сплавлявшие магию и технологию. Некоторые изобретатели не оставили записей, зато оставили после себя такие устройства, в которых до сих пор не могли разобраться потомки. Кроме того, и у магов, и у механикусов хватало своих секретов, которыми они не спешили делиться с остальным миром. И порой из глубины веков на свет являлся такой предмет, что давно и прочно обрел свое место в сказках.

Так было, например, с глоубами. Одна-единственная светящаяся трубка, найденная всего полвека назад, дала новое направление в науке магистров. Созданная неизвестным мастером, она искусственно аккумулировала энергию мирового эфира. То, что делали маги для своих заклинаний, теперь делал механизм. В очень ограниченном варианте, конечно. Искусственного мага из глоуба так и не вышло. Зато магистры научились делать запасы энергии и сохранять их в энергетических элементах и глоубах. Кафедра энергетики была уверена, что за их наукой – будущее. Впрочем, в этом были уверены и другие кафедры Магиструма, отстаивающие свои научные бюджеты.

Ридусу порой казалось, что когда-то давно люди имели гораздо больше, чем теперь. Иногда он даже жалел, что так и не углубился в исторические науки, а в частности, в прикладную археологию. Она всегда считалась разделом для немного помешанных. Копаться в прошлом, когда весь мир рвется в будущее? Увольте. Так думал и молодой Ридус Ланье. И только теперь он окончательно убедился в том, каким был глупцом.