Замок лорда Валентина - Сильверберг Роберт. Страница 68

Они останавливались в четырех портах: Хеллрэйге, Семпифи-оре, Диммиде и Гуаделуме — пополнить запасы воды пищи, спокойно проплыли мимо Родамаунт-Оунза — последнего острова

Архипелага — и вошли в канал Унгехойер, отделявший Архипелаг от Острова Сна. Это был широкий, но мелководный пролив, кишевший разнообразной морской живностью, отлавливаемой рыбаками всюду, кроме последней сотни миль на самом востоке, считавшихся священной границей Острова. Здесь обитали безвредные чудища — громадные шаровидные создания, которые назывались вольвантами. Они прикреплялись к камням на дне и питались планктоном, процеживая его через жабры. Они постоянно выделяли некое вещество, благодаря которому вокруг них существовала питательная среда, поддерживавшая огромное разнообразие форм жизни. За несколько последующих дней Валентин увидел дюжины вольвантов: сморщенные шарообразные мешки пятидесяти-семидесяти футов в поперечнике, карминного цвета, покачивавшиеся на глубине нескольких футов. На их коже виднелись полукруглые отметины, которые представлялись Валентину глазами, носами и губами вольвантов, и ему казалось, что он видит лица, с грустью смотрящие на него из-под воды. И вольванты виделись ему существами, пребывающими в глубокой меланхолии, философами, чьи мысли оказывали влияние на приливы и отливы.

— Они наводят на меня грусть,— сказал он Карабелле.— Вечно парящие там, привязанные своими хвостами к скрытым в глубине камням, медленно поворачивающиеся по воле течений. Как они задумчивы!

— Задумчивы?! Примитивные газовые мешки, ничуть не разумнее мха!

— Но, Карабелла, взгляни-ка на них повнимательнее. Они хотят летать, парить, они смотрят в небо, на весь воздушный мир и жаждут выйти в него, но все, что им позволено,— это висеть под волнующейся поверхностью и качаться, наполняя себя невидимыми организмами. Рядом, совсем неподалеку от их лиц, лежит совершенно другой мир, грозящий им смертью, попытайся они войти в него. И тебя это не трогает?

— Глупости все это,— ответила Карабелла.

На второй день «Королева Родамаунта» подошла к пяти лодкам рыбаков, которые отсекли вольванта от его якоря-корня, вынули на поверхность, разделали и сняли с него кожу, которую затем нарезали мелкими кусочками и разложили на палубе. Валентин ужаснулся. «Когда я снова буду короналем,— подумал он,— я запрещу убивать этих безвредных тварей». Однако, поймав себя на этой мысли, он вдруг задумался: а имеет ли он право издавать законы, основываясь только на личных симпатиях и не изучив все факты? Он решил узнать у Намуринты, что делают с кожей вольвантов.

— Лекарство для стариков, кровь которых вяло течет в жилах,— ответила она.— Одного вольванта хватит на лекарство для всех островов на год, а то и больше. То, что ты сейчас видел,— редкое событие.

«Когда я снова буду короналем,— подумал Валентин,— я воздержусь от суждений, пока не узнаю истины, если такое вообще возможно».

Тем не менее вольванты вызывали в нем странные эмоции, и он вздохнул с облегчением, когда тримаран вышел в холодные голубые воды, окружавшие Остров Сна.

 Глава 7

Остров уже отчетливо вырисовывался на востоке и с каждым часом заметно увеличивался в размерах. Валентин видел его только во сне и в своем воображении. Эти видения ни на чем не основывались, однако придуманные и частично сохранившиеся в воспоминаниях образы еще жили в его памяти, и он вовсе не был готов к действительности.

Остров был огромен, да это и неудивительно для столь великой планеты. Однако Валентин, сбитый с толку тем, что это все-таки остров, предполагал, что он, вероятно, раза в два-три больше Родамаунт-Грауна. Теперь же он видел, что Остров Сна занимает весь горизонт, насколько хватает глаз. Примерно таким же виделось ему побережье Зимроэля, когда они находились в двух днях пути от Пилиплока. Это был остров, сравнимый по величине с Зимроэлем, Алханроэлем и Сувраэлем, и он не назывался континентом только потому, что те были огромными, а он просто очень большим. Ослепительно чистые меловые утесы ярко сияли на солнце и сливались в стену в сотни футов высотой, которая, вероятно, тянулась на сотни миль по западной стороне Острова.

Над этой стеной виднелась темно-зеленая полоса леса. Создавалось впечатление, что за ней возвышалась вторая меловая стена, еще дальше от моря — третья, так что Остров, казалось, представлял собой череду сверкающих ярусов, поднимавшихся к какой-то неизвестной и, возможно, недоступной центральной цитадели. Валентин слышал о террасах Острова, но представлял их себе древними искусственными сооружениями, символическими этапами подъема к посвящению. Однако, похоже, Остров сформирован природными террасами, что еще более усугубляло его таинственность. Стоит ли удивляться, что это место стало священным на Маджипуре?

— Эта выемка в утесе — Талеис, куда причаливают корабли пилигримов,— пояснила Намуринта, указывая рукой,— Это одна из двух гаваней Острова, вторая — Нуминор — на другой стороне, со стороны Алханроэля. Но вы, наверное, и сами это знаете, раз вы пилигримы.

— У нас было мало времени на подготовку,— отозвался Валентин.— Мы неожиданно решились на паломничество.

— И вы проведете остаток своей жизни здесь, на службе у Хозяйки Острова? — спросила она.

— На службе у Хозяйки, да,— ответил Валентин,— но, думаю, не здесь. Для некоторых из нас Остров — только остановка на очень длинном пути.

Намуринта казалась озадаченной, но больше ни о чем не спрашивала.

Юго-западный ветер быстро и легко донес «Королеву Родамаунта» к Талеису. Скоро перед ними выросла громадная меловая стена, а то, что они приняли за выемку, оказалось очень большой гаванью. Тримаран вошел под полными парусами. Валентин, склонившись, стоял на носу, и волосы его развевались на ветру. Открывшаяся его взгляду картина вызвала в душе благоговейный страх: в углу V-образной гавани утесы спускались в воду почти отвесно с высоты в милю или больше, а в их основании лежала плоская полоса земли, ограниченная широким белым пляжем. На одной стороне располагались верфи, пирсы и доки, казавшиеся карликовыми по сравнению с этим гигантским амфитеатром. Трудно было представить, каким образом из порта у подножия утесов кто-то мог проникнуть в глубь Острова: это была природная крепость.

Паломников встретила тишина. В гавани не было ни одного судна, кругом царило странное спокойствие, лишь изредка нарушаемое завыванием ветра да криком случайно пролетевшей чайки.

— Есть там кто-нибудь? — спросил Слит.— Кто нас встретит?

Карабелла закрыла глаза.

— Обходить Остров и идти до Нуминора или вернуться на Архипелаг…

— Нет,— возразил Делиамбер.— Нас встретят. Бояться нечего.

Тримаран встал у свободного пирса, с него спустили лодку, и они поплыли к берегу. Уверенность Делиамбера казалась совершенно необоснованной. Вокруг — ни души. Стояла такая тишина, что Валентину захотелось заткнуть уши, только бы ее не слышать. Все ждали, неуверенно переглядываясь.

— Давайте искать,— предложил наконец Валентин.— Лизамон, Кхун, Залзан Кавол, осмотрите здания слева. Слит, Делиамбер, Виноркис, Шанамир — справа, Панделон, Тесме, Роворн, обогните пляж и посмотрите, что там. Горзвал, Ерфон…

Сам Валентин, Карабелла и парусный мастер Кордеин пошли вперед, к подножию громадного утеса. Здесь начиналось нечто вроде тропы, которая почти вертикально уходила к самой макушке утеса и исчезала между двумя белыми шпилями. Чтобы подняться по этой тропе, нужно обладать ловкостью лесных братьев и нахальством горного козла, решил Валентин. Однако другой возможности покинуть берег, по-видимому, не было. Он заглянул в будочку у начала тропы, но нашел только парящие сани, видимо, служившие для подъема. Он вытащил одни, установил в подъемное устройство, сел в них, но привести их в движение не сумел.

Разочарованный, он вернулся к пирсу. Почти все уже были там.

— Все пусто,— доложил Слит.

Валентин посмотрел на Намуринту.