Бездонные пещеры - Форсит Кейт. Страница 17

Изабо взглянула на свое золотое кольцо колдуньи и с искренней благодарностью в голосе сказала:

– Благодарю тебя, о Эйя, за то, что в этот день ты обернулась ко мне своим светлым лицом.

Внезапно из ветвей дуба сонно ухнула карликовая сова. А теперь-ух мы-ух можем поспать-ух?

–  Да, слава Эйя! – засмеялась Изабо. – Думаю, я просплю-ух целую неделю.

ПОЧЕТНЫЙ КАРАУЛ

Изабо с любопытством выглядывала из окна экипажа, увозившего ее все глубже и глубже в болота Эррана. Против ее ожиданий, болота оказались вовсе не унылыми, не серыми и не зловещими. Там и сям виднелись пестрые скопления болотных лилий, алых, золотых и розовых, камыши тянули свои кроваво-красные бархатные мечи к ясному голубому небу, бледно-желтые заросли цветущей осоки шелестели на легком ветру. Огромные деревья поднимали вверх крепкие зеленые ветви, стоя в воде. Повсюду стрекотали насекомые, а в воздухе звенели птичьи трели.

Рядом с ней возились двухлетние близнецы, Оуэн и Ольвинна, то отнимая друг у друга игрушки, то пытаясь забраться на колени к Изабо, чтобы тоже посмотреть в окно. У обоих были темно-карие глаза и медно-рыжие кудри, а их бледную кожу уже обильно усыпали веснушки. Как и его старший брат, Доннкан, Оуэн тоже унаследовал отцовские крылья, хотя его перья были не черными, как у Лахлана, а такими же ярко-рыжими, как волосы. Поскольку Оуэн мог взлететь в воздух совершенно в любой момент, когда это взбредало ему в голову, Изабо обычно крепко держала его за край штанишек.

Доннкан со своей двоюродной сестренкой Бронвин высовывались из другого окна, возбужденно переговариваясь и то и дело показывая пальцами на все новые и новые невиданные болотные чудеса – болотников, робко выглядывающих из камышей, гигантскую жабу, греющуюся на солнышке на бревне, пару выпученных глаз, плавающих на темной глади воды. У всех четверых ребятишек надо лбом виднелась заметная белая прядь – знак их связи с Лодестаром.

Изабо взглянула на Мегэн, которая сидела, сложив руки на коленях, с закрытыми глазами. Как это нередко случалось в последнее время, Мегэн задремала, несмотря даже на гомон возбужденных ребятишек. Хранительница Ключа казалась очень старой и очень усталой, лицо вокруг рта, глаз и на лбу пошло глубокими морщинами, а веки казались тонкими и сморщенными, точно гофрированная бумага. Коса, свисавшая до полу, была белой, как снег, а на ее худых, в старческих пятнах, руках выступали набухшие синие вены. У Изабо сжалось сердце. Хранительница Ключа казалась такой дряхлой! Мегэн всегда была такой неотъемлемой частью ее жизни, что она не могла себе даже представить свое существование без нее, и все же Изабо знала, что стремительно приближается день, когда ей придется справляться самой. Это путешествие в Эрран против воли напомнило ей о сделке, которую Мегэн заключила с месмердами, странной и загадочной расой волшебных существ с болот.

Изабо даже не нужно было выглядывать из окна, как ребятишки, чтобы знать, что двадцать один месмерд летит за их экипажем в зловещем почетном карауле. Эти обитатели болот поднялись из осоки в тот самый миг, когда карета Мегэн пересекла границу Эррана. Гордо подняв свои сияющие прозрачные крылья, они устремили таинственно мерцающие фасетчатые глаза на маленькую фигурку Мегэн. Та ответила им столь же загадочным взглядом. Ее темное лицо, прочерченное глубокими линиями морщин, ничего не выражало. После этого она словно больше не замечала их.

Изабо же было достаточно одного сырого болотистого запаха месмердов, чтобы почувствовать тошноту и головокружение. Ей уже случалось сражаться с этими обитателями болот, и она знала, что они очень грозные враги. Жужжание их крыльев, немигающий взгляд их зеленых поблескивающих глаз, очень хорошо запомнившаяся ей форма их когтей – этого вполне хватало, чтобы Изабо постоянно находилась в напряжении. Она поражалась спокойствию Мегэн. Ведь старая колдунья знала, что месмерды только и дожидаются того дня, когда они смогут схватить ее и поцелуем выпить из нее жизнь.

Карета резко остановилась. Доннкан открыл дверцу и выпорхнул наружу, и вслед за ним тут же выскочила Бронвин. Оба громко кричали от возбуждения. Изабо высадила близнецов, а потом ласково затормошила старую колдунью.

– Просыпайся, Мегэн, мы приехали, – сказала она.

Больше-ух не спим-ух, сонно ухнула Буба, встопорщив перья.

Хранительница Ключа, вздрогнув и слегка всхрапнув, проснулась.

– Что? Что такое?

– Пора просыпаться, Мегэн, мы приехали.

– Что за вздор, я вовсе не спала! Что, мы уже приехали? – Мегэн раздраженно расправила свой плед и с усилием поднялась, крепко ухватившись за свой резной посох. Ее хранитель, маленький донбег Гита, что-то проворчал и забрался к ней в карман, чтобы продолжить свой сон. Изабо с трудом подавила улыбку и помогла старой колдунье выйти из кареты.

Они остановились перед деревянным причалом, вдающимся в широкое и спокойное озеро. Повсюду сновали люди и болотники, загружая и разгружая лодки и повозки. На причалах стояли мешки, ящики и огромные керамические кувшины, помеченные знаком цветущего чертополоха. Водяные дубы кивали своим отражениям в воде, шелестя свежей зеленой листвой, а малиновокрылые лебеди скользили по тихой зеркальной глади. Вслед за некоторыми из них плыли выводки пушистых розовых лебедят.

В центре озера виднелся длинный и низкий остров. На нем был построен огромный дворец, взмывавший к небу множеством высоких изогнутых башен, раскрашенных в нежные цвета, похожие на первые краски на рассветном небе. Дымчато-белые, бледно-розовые, яблочно-зеленые и облачно-голубые, башни украшала замысловатая резьба вокруг арочных окон и балконов.

– Легенды говорят, что Фоган возвела Тер-де-Сео из тумана при помощи чар, но на самом деле строительство Башни Туманов потребовало столетие тяжелого труда жителей болот, – сказал Гвилим Уродливый еще более хриплым, чем всегда, голосом.

Изабо улыбнулась ему.

– Ты рад, что вернулся?

Он фыркнул.

– Рад, что вернулся в эту промозглую дыру? Клянусь своей бородой и бородой Кентавра, я буду куда более рад, когда смогу стряхнуть ее вонючий ил со своей деревяшки и снова почувствовать под собой твердую землю.

– Обманщик, – покачала головой Изабо.

Он нехотя улыбнулся ей в ответ.

– Ну, я не могу отрицать, что скучаю по болотам, когда нахожусь вдали от них. Одной Эйя ведомо, почему. Это унылый край, подходящий лишь для лягушек и болотных крыс.

– Я удивилась, насколько красивыми оказались болота, – отозвалась Изабо. – Мне казалось, они будут серыми и безрадостными.

– Ну, в честь твоего визита они нарядились в свои праздничные одежды, – с поклоном отозвался Гвилим. Как обычно, было трудно сказать, серьезен он или шутит, но Изабо тем не менее поблагодарила его. С тех пор, как она прошла свое Испытание Колдуньи, она проводила очень много времени с одноногим колдуном, изучая Высшую Магию, и успела проникнуться к нему глубокой симпатией, разделяя его язвительный юмор и любовь ко всему смешному и восхищаясь его острым умом.

Испытание Колдуньи стало для Изабо потрясением, сломавшим внутри нее какие-то стены, стены, которые, возможно, были для нее и опорами. После этого Изабо почувствовала, как сильно обострилась ее чувствительность и выросла ее сила. Неожиданный проблеск красоты, вид ресниц Бронвин, легонько трепещущих на раскрасневшейся от сна щеке, звуки какой-нибудь мелодии, пряный запах летних роз – все наполняло ее радостью, такой острой, что она походила на боль. Как будто с нее, как с луковицы, сошла грубая омертвевшая шелуха, обнажив нежную белую сердцевину. Она обостренно ощущала хрупкость бытия. Она как будто видела тень смерти, подступающую совсем близко к радости жизни, делающую каждый миг по-новому осмысленным. Она чувствовала, как будто все ее тело переполнялось нежностью и радостью, но при этом, как ни парадоксально, ее терзали страхи, горе и неуверенность. Смятение чувств часто тревожило ее, и лишь прилив горячей гордости и счастья, который она чувствовала каждый раз, взглядывая на кольцо с драконьим глазом на среднем пальце левой руки, убеждал ее, что все это того стоило.