Череп мира - Форсит Кейт. Страница 45

Жрицы уплыли. Он подождал, пока его легкие не начало жечь, а жабры не задрожали от напряжения, потом всплыл на поверхность, чтобы подышать. Он находился очень близко от острова, опасно близко. Прямо перед ним вздымались длинные зеленые волны, разбивавшиеся о скалы в клочья белой пены. Он чувствовал, как их сила увлекает его за собой. Нила набрал полные легкие воздуха и нырнул.

Он погружался все глубже и глубже в непроглядную черноту, широко раскрытые глаза смотрели по сторонам. Его рука задела подводное основание острова, гладкое и слизкое на ощупь. Он поплыл вдоль скалы вниз, на сто футов, потом на двести. Он никогда еще не нырял на такую глубину. Его сердцебиение замедлилось, в ушах размеренно стучало. Легкие охватил огонь. Триста футов. Нилу затошнило, голова закружилась. Он перестал понимать, где низ, а где верх. Лишь скала, скользящая у него под пальцами, давала ему хоть какую-то уверенность. Он задумался, сколько времени он уже находится под водой. Определенно дольше, чем когда-либо раньше. Большинство Фэйргов могло продержаться под водой не больше пяти минут. Он пробыл уже в три раза дольше. Он с трудом подавил желание задышать носом, понимая, что вдохнет одну воду. Перед глазами поплыли цветные пятна. Сердце у него билось так медленно, что каждый нескончаемо длинный промежуток перед следующим ударом его охватывала паника. В тот самый миг, когда он уже решил, что умирает, его пальцы наткнулись на пустоту. Он замедлил спуск, изогнул хвост и поплыл вдоль изгиба скалы.

Его голова прорвала воду и вынырнула на воздух. Нила со свистом вдохнул, его изголодавшиеся легкие жаждали кислорода. Голова у него кружилась, пульс лихорадочно скакал. Он почувствовал под собой выступ скалы и выполз из воды, слишком измученный, чтобы даже принять свою сухопутную форму. Было темно.

Шли минуты. Его пульс выровнялся, дыхание стало более размеренным. Он принял сухопутный вид, выбрался подальше из воды, стукнувшись головой о каменную стену. Было темно, точно в логове у осьминога, темно, как в любой из Бездонных Пещер. Темнота напомнила ему, что он совершает самое страшное святотатство. Мужчина, пытающийся проникнуть в тайны острова Божественной Угрозы?

Но он зашел уже слишком далеко, чтобы возвращаться. Нила принялся пробираться по выступу, ощупывая дорогу руками и неловко пригибаясь, чтобы еще раз не врезаться в стену. Он почувствовал на своей щеке дуновение ветерка и повернул туда, ползком пробираясь по галерее и обдирая кожу на ладонях и коленях. Движение воздуха стало сильнее. Ему показалось, что пространство вокруг него расширилось. Хотя не было слышно ни звука, Все волосы у него на голове встали дыбом, чешуи съежились. За ним наблюдали, его слушали. Он замер, напрягая все свои чувства, пытаясь убедить себя, что это просто его страх.

Внезапно повсюду вокруг него вспыхнул свет, зловещее мечущееся свечение рыбы-гадюки, запертой в стеклянном шаре. Его со всех сторон окружали Жрицы Йора, злобно глядя на него. Они ничего не говорили, просто смотрели, и их бледные глаза странно мерцали в зеленоватом свете. Нила посмотрел на них в ответ, и его охватило фаталистическое спокойствие.

— Принц Нила, четырнадцатый сын Помазанника Йора, почему ты появился в нашем доме украдкой? Разве ты не знаешь, что мы можем распороть тебе живот и освежевать как рыбу за такую дерзость?

— Я пришел за Фанд, — сказал он. Собственный голос показался ему каким-то странным, чужим.

— Здесь нет никого с таким именем.

— Фанд. Моя наложница. Я пришел за ней.

— Здесь нет никого с таким именем.

Голова у него кружилась, пульс бился быстро и лихорадочно.

— Фанд, — сказал он упрямо.

— Рабыни, которую ты знал как Фанд, больше нет, — сказала жрица. Ее голос был тихим и свистящим, но от него почему-то кровь стыла в жилах. — Теперь она Жрица Йора. У нее нет имени. Она никто.

— Фанд, — повторил он отчаянно, оглядывая их лица, подсвеченные снизу ночесферами, придававшими им выражение демонического веселья.

— Встань, Принц Нила, четырнадцатый сын Помазанника Йора. Ты осмелился явиться на остров Божественной Угрозы, и ты заплатишь за это. Но сначала мы покажем тебе твою бывшую наложницу.

Круг жриц расступился. Нила как-то нашел в себе силы встать, хотя живот у него сводило, а ноги дрожали. Он пошел за ими по бесконечным пещерам и галереям, спотыкаясь в неверном мерцании их ночесфер. Наконец они очутились в галерее, выходившей на огромную пещеру, заполненную концентрическими кругами жриц, державших над головами мерцающие ночесферы. Фанд стояла в самом центре, с широко распахнутыми пустыми глазами, положив руки на громадную ночесферу, установленную на основании из хрусталя. При виде этого его глаза расширились. Ночесфера Найи была самой сокровенной и драгоценной реликвией Жриц Йора. Многие тысячи погибли, спасая ее от нападений людей, и святотатством было без разрешения даже взглянуть на нее, не говоря уж о том, чтобы прикоснуться к ней. Должно быть, Фанд обладала действительно огромными силами, если ей позволили возложить руки на Ночесферу Найи.

— Лишь самые могущественные могут прикасаться к Ночесфере Найи, — раздалось у него в ушах свистящее шипение жрицы, точно в ответ на его мысли. — Твоей бывшей наложнице очень повезло.

Нила печально смотрел на Фанд. Она была такой же худой, как и все остальные жрицы, с тем же выражением злорадного фанатизма, с той же нездоровой бледностью кожи, которая никогда не видит солнца. Он хотел позвать ее, но слова застряли у него в горле, так что он еле мог дышать.

— Можешь слушать, если хочешь, — прошептала жрица ему на ухо. Она сделала еле заметный знак, и все жрицы как одна неожиданно заговорили.

— Как тебя зовут? — зашипели они.

— У меня нет имени.

— Кто ты?

— Я никто.

— Ты любишь нас?

— Нет. Я ненавижу вас.

— Ты любишь принца Нилу?

— Нет. Я ненавижу его. Я люблю только Йора.

— Почему ты ненавидишь принца Нилу?

— Я люблю только Йора.

— Почему ты любишь Йора?

— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть.

— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть. Йор все, — затянули жрицы, и Фанд запела вместе с ними, глядя прямо перед собой неестественно расширенными глазами.

Песнь стала громче, достигнув своего крещендо, и жрица сделала еще один почти незаметный знак. Нила внезапно почувствовал, что его схватили и куда-то потащили. В ушах у него стояло это зловещее пение. Он задергался, но силы были неравны. Когда его втащили обратно в туннель, он внезапно вновь обрел дар речи.

— Фанд, я так виноват перед тобой… Прости меня! Прости меня, моя дорогая, моя любовь, прости меня…

Фанд стояла, прижав руки к Ночесфере Найи и глядя в ее мерцающее зеленое сердце. В огромном стеклянном шаре плавали две очень древние рыбы-гадюки с чудовищно выпученными глазами. Они плавали взад-вперед, и свет, который они излучали, дрожащими волнами прокатывался по ее лицу. Какой-то миг ее широко раскрытые глаза сияли сверкающим зеленым светом, потом снова утопали в непроницаемой тени, потом опять вспыхивали странной зеленью.

Священную ночесферу окружал внутренний круг из шести высших жриц, каждая из которых держала в левой руке свою ночесферу, а правой касалось ночесферы соседней жрицы. Вокруг них стояло кольцо из еще двенадцати жриц, в свою очередь, заключенное в круг из восемнадцати, и так далее, до последнего круга из тридцати шести юных жриц.

— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть. Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть. Йор все. — Пение жриц вздымалось и опускалось, точно морской прибой, ритмичный и неослабный. Фанд пела с ними, и ее глаза, не мигая, смотрели вперед. Ритм слов находился в совершенной гармонии с биением ее пульса, с волнами зеленого сияния и неторопливыми движениями необъятной рыбы, заключенной в стекле.

— Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть. Йор все. Йор могущество. Йор сила. Йор власть. Йор все.

Внезапно Фанд запнулась, глаза замигали. Она услышала, откуда-то из неизмеримой дали, из совершенно другой жизни: Фанд, я так виноват перед тобой… Прости меня!