Коготь дракона - Форсит Кейт. Страница 3

— С основами, — ответила Мегэн. — Она умеет только то, чему я смогла ее научить, а я уже не так проворна, как раньше. Однако же она знает все стойки, — я была строгой учительницей.

Изабо принялась тереть себе спину щеткой на длинной ручке. Ей гораздо больше нравилось плавать в озере или гулять по долине с приятелями-животными, чем заниматься адайе, — боевым искусством. Она просто представить себе не могла, что ей придется драться или применять оружие.

— Что она еще умеет? — высокомерно спросила Сейшелла.

— Она хорошо ладит с животными, — неохотно призналась Мегэн. — Она умела говорить с птицами, едва научившись ходить, и может приручить любого кролика, оленя или змею.

— Однажды я разговаривала с саблезубым леопардом, — сказала Изабо, изо всех сил стараясь, чтобы в ее голосе не звенела гордость. — Было страшно, его речь была такой жесткой, но все равно было здорово.

— И что же сказал тебе саблезубый леопард? — подняла бровь Сейшелла.

Изабо издала урчащий звук, под конец перешедший в рык.

— Ароматный ароматный ветер так пахнет дичью вкус и запах чудесной дичи кровь стучит погоня танец запах и вкус мяса звук рвущихся мышц о умри любовь моя о умри! — с улыбкой перевела Мегэн.

Сейшелла фыркнула.

Изабо намылила волосы розовым мылом и подмигнула Гите. Мыло пахло восхитительно. Они с Мегэн сами делали его каждый год — с розовыми лепестками, лавандой, целебными мурквоудом и клевером. Мурквоуд был роскошью, это был один из тех драгоценных экстрактов, которые Мегэн захватила в их лесной дом из внешнего мира.

Хотя Сейшелла и пообещала, что Изабо сможет послушать их разговор с Мегэн, до девушки доносились лишь обрывки беседы. Но та малость, которую ей удалось разобрать, лишь усилила ее подозрения в том, что приезд Сейшеллы имеет самое прямое отношение к ней.

— Так что ты собираешься делать с этой девочкой? — вполне отчетливо спросила Сейшелла, подливая себе чая.

Ответа Мегэн Изабо не расслышала, но черноволосая ведьма снова подала голос:

— Если у нее действительно есть способности, мы должны сделать все, что в наших силах, чтобы помочь ей.

Изабо охватило возбуждение. Может быть, Мегэн, наконец, начнет учить ее секретам Единой Силы. Будучи лесной ведьмой, Мегэн считала, что Изабо важнее научиться целительству, искусству выращивания растений и языкам лесных обитателей. Именно этому Изабо и училась, по крайней мере, до тех пор, пока несколько лет назад у нее не начались месячные. Это вызвало такой всплеск силы, что ее рыжие волосы начали потрескивать. Наблюдая за Мегэн, Изабо научилась зажигать огонь и передвигать небольшие предметы. В ту неделю, когда она уронила первую кровь, она устроила небольшой пожар, попытавшись всего лишь зажечь свечу.

Вспомнив об этом, Изабо невольно усмехнулась и, улегшись в лохани на спину, принялась разглядывать черные пятна на деревянном потолке. «Не стоит этого делать, если живешь в дупле» — вот и все, что сказала Мегэн, когда, хромая, спустилась по лестнице и обнаружила перепуганную до слез Изабо. После этого лесная ведьма согласилась время от времени учить Изабо, она поняла, что ее подопечная не оставит своих попыток — чем раньше она научится владеть собой, тем лучше.

Вымывшись и переодевшись в мягкие штаны и рубаху, Изабо уселась на скамеечку и принялась расчесывать влажные волосы. Ей хотелось забросать гостью вопросами, но она знала, что если загадочное появление Сейшеллы действительно связано с ней, ей скоро об этом скажут. Поэтому она помогла Мегэн разложить по тарелкам овощное рагу — их обычный ужин — и молча вернулась в свой угол с тарелкой.

Во время еды ведьмы болтали о людях, о которых Изабо никогда не слышала, и о местах, которые ей доводилось видеть только на карте. Гита спустился со своей балки и свернулся у нее на коленях, поблескивая глазками. Изабо слушала, чувствуя, как ее любопытство разгорается с каждой новой историей. Многие годы она воспринимала свой дом в исполинском дереве и жизнь с Мегэн как данность. Лишь недавно она начала задумываться о том, как они попали сюда и почему Мегэн так старается сохранить их жизнь в тайне. Мегэн редко отвечала на вопросы; те скудные крупицы, которые она порой роняла, лишь больше разжигали любопытство Изабо. И только сейчас, слушая разговор двух ведьм, она вдруг осознала, что Мегэн не всегда жила в Сичианских горах, собирая травы и сидя с вязанием у очага. Они говорили о морских путешествиях, о балах в огромных замках, о наложенных и снятых заклятиях и о других ведьмах, изгнанных или скрывающихся.

— У меня есть новости об Аркенинг, — понизив голос, сообщила Сейшелла, заставив Мегэн оторвать взгляд от спиц. — Она скрывается в Сагэйльских горах, неподалеку от границы с Рурахом. Я видела ее, когда пробиралась из Шантана.

— Я ничего не слышала о ней с самого Дня Предательства, — спокойно сказала Мегэн. — Мне удалось разыскать лишь немногих сестер, только тех, кто не боится отвечать на мои послания.

— Я едва ее узнала, такая она была старая и оборванная. Побиралась на деревенской площади. Она не стала со мной разговаривать, испугалась, что ее назовут ведьмой; ты же знаешь, в последние пять лет в Рурахе охота на ведьм не прекращается.

— Да, я слышала.

— Ну разумеется, — в голосе Сейшеллы послышалась ирония. — А что еще ты слышала? Потрясающе, сидя в этих горах, ты знаешь больше, чем я!

— Да, но ты ведь никогда не пыталась смотреть через огонь и воду по-настоящему, верно? Ты сильна в другом.

Сейшелла раздраженно пожала плечами.

— В любом случае, я получаю вести из Риссмадилла, — сказала Мегэн, продолжая безмятежно вязать. — Латифа регулярно посылает мне весточки, хотя я и беспокоюсь, как бы это ей не повредило. Она говорит, что с каждым днем становится все хуже и хуже. Ри никуда не выходит, он не интересуется даже едой, не говоря уж о государственных делах. Леса кишат бандитами, торговля пришла в упадок — говорят, что морские змеи совсем обнаглели и ни один корабль не осмеливается выйти в море, хотя осенние шторма и стали слабее. Лорды тоже недовольны, в особенности клан Мак-Синнов, которых Фэйрги выгнали из Каррига четыре или пять лет назад, а Ри ничего не сделал для того, чтобы помочь им вернуть свои земли.

— И в деревнях тоже волнуются, — сказала Сейшелла. — В Шантане крестьяне прячут оружие на сеновалах, всюду рассказывают о человеке, которого называют Калекой. Говорят, он спасает ведьм от костра и защищает бедняков. Впервые за многие годы я услышала ропот против короны и, говорят, Банри с каждым днем становится все более и более беспечной. В один прекрасный день она оступится, и кто знает, чем это кончится.

— Я так не думаю, — решительно заявила Мегэн. — Более самонадеянной — да, в это я верю. Но Майя хитра, как змея; и если она кажется беспечной, то только потому, что рассчитывает, что кто-то неосторожно выступит против нее.

— В воздухе пахнет мятежом, Мегэн, я это чувствую.

— Может быть — да, а может, и нет, — отозвалась Мегэн.

— Да, попытка восстания в Рурахе провалилась. Я собрала вместе многих, наделенных Талантом, мы связались с тамошними повстанцами, как ты велела. От них я впервые услышала о Калеке — из тех историй, которые они рассказывали! Ты слышала, что он увел повозку с ведьмами из-под самого носа Банри? Повстанцы боготворят его, хотя никто не знает, кто он такой. Иногда мне кажется, что он — всего лишь миф, а все истории вымышленные хотя некоторые его приказы, которые получили повстанцы, были по меньшей мере блестящими, и они должны были от кого-то исходить. С нашей помощью повстанцы спасли от Красных Стражей множество знахарок и знахарей, мы даже ухитрились спасти некоторых ведьм из Башен от костра, правда, в конце концов, это ничего не дало. Ума не приложу, как они узнали о нас — уверена, что крестьяне не могли нас предать, — они так и не простили Ри высылку Табитас, и много раз помогали нам укрывать знахарок. Надеюсь, что не Мак-Рурах навел на нас Оул, хотя он, несомненно, преследовал нас впоследствии. Мне трудно поверить, что родной брат Табитас мог нас предать. Должно быть, Банри околдовала его.