Неразрешимое бремя - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна. Страница 5

Помчик задрожал всем телом, закрыл уши руками и стал монотонно раскачиваться, причитая:

— Я не виноват, не виноват, не виноват!.. Не виноват я, это не я, не я, не я!

— Прекратите! — я брезгливо созерцал это жалкое зрелище. — Мне нужно узнать…

Лидия шумно выдохнула позади меня, подошла к помчику, рывком поставила его на ноги и влепила ему звонкую пощечину. Голова помчика дернулась, глаза на мгновение приобрели осмысленное выражение, он тихонько заскулил.

— Вытрите сопли, господин Прошицкий. Если кто и может вам помочь, то это мы. Нас прислал ваш сюзерен, вояг Хмельницкий. — Лидия преспокойно уселась на его лежанку, сложив руки на коленях, словно примерная школярка. — Или вы хотите тут сгнить? Кстати, а правда, что здесь находят некоторых арестантов мертвыми, обглоданными голодными крысами? Вы видели здесь крыс, а, господин Прошицкий? Они правда такие громадные?

Помчик перестал скулить, только сглотнул судорожно, закрыв рот руками.

— Вот и отлично, — Лидия чуть склонила набок голову, разглядывая помчика, потом резко спросила. — Это вы убили шлюху?

— Нет, — помчик яростно замотал головой. — Не я, Единым клянусь!

Лидия встала, подошла к нему ближе, испытующе заглянула в глаза помчику, потом кивнула:

— Я вам верю.

Я опешил:

— Верите? Вот так просто? Господин Прошицкий, я требую, чтобы вы рассказали все по порядку.

Помчик перевел на меня затравленный взгляд и шмыгнул носом:

— Когда я пришел, она уже была… Сидела в кресле перед зеркалом, я ее окликнул, а она…

Похоже, у него сейчас опять начнется истерика.

— Она была уже мертва, понимаете! Когда она встала, я увидел, что она вся в крови, эта жуткая дыра в ее животе. Я хотел убежать, а эта в меня вцепилась, понимаете? Вцепилась и стала танцевать, я ей руки отцеплять, а она не отпускает! Висит на мне! Я такого ужаса натерпелся, а меня еще и арестовывают!..

Я подошел к нему ближе, присел на корточки, разглядывая кровавые потеки у него на рубашке и штанах, даже на дорогих замшевых сапогах были порыжевшие пятна. Я бесцеремонно стукнул его по колену, заставив поднять ногу и рассматривая подошву. Похоже, он стоял в луже крови, подошва была ею полностью пропитана. Я перехватил его запястье, разглядывая руки: под ногтями не было следов крови, не было царапин и ссадин.

— Что вы делали в комнате погибшей? — мой вопрос привел помчика в недоумение.

— Как что? Пришел, как обычно, ночь провести… Ивонна новенькой была, милая девочка, ласковая. Такие фокусы выделывала, штучный товар, хоть и дорого. Вы сможете добиться, чтобы меня выпустили?

Интересно, я смогу когда-нибудь привыкнуть к человеческой мерзости, относиться к ней также обыденно и не удивляться, как это получается у Лидии? Она сидела со скучающим видом, покачивая носком сапога в такт неслышной мелодии. Хотя нет, почему же неслышной? Она напевала про себя что-то, я прислушался и с удивлением узнал колыбельный мотив. Я и забыл, с того злосчастного приема у бургомистра, где она влезла подпевать барду, какой у нее удивительно чарующий, грудной голос. Уже открыл рот, чтобы осадить блудливого помчика, без стеснения признающегося в своем грехе, только он вдруг опять задрожал всем телом, прикрыл уши руками и закричал:

— Прошу вас, перестаньте! Не надо!

Лидия послушно прекратила пение и спросила:

— Вам понравилось, как пела мертвая Ивонна? У нее был такой же хороший голос, что и при жизни?

Помчик с ужасом смотрел на Лидию:

— Откуда в-в-вы узнали?

— Или такие фокусы вам уже не нравятся, помчик Прошицкий? — Лидия вскочила на ноги и прижала несчастного к стене. — Она сделала еще что-то, про что вы нам не говорите? Например, просила вас подержать ее вывороченное нутро?

Помчик попытался вырвать из ее тисков, но не преуспел. Я не хотел вмешиваться, но все же не удержался и вставил:

— На его руках нет следов крови.

Лидия пропустила мои слова мимо ушей, продолжая сверлить помчика взглядом.

— Как давно вы наведываетесь в бордель госпожи Розмари? — я решил прервать их игру в гляделки.

— Давно, — придушенно выдавил из себя помчик. — Лет пять уже.

— Вы знаете про остальных девушек, что погибли от схожих ран?

Глаза помчика виновато забегали, он судорожно сглотнул.

— Нет.

Лидия вдруг его отпустила, насмешливо протянув:

— А вот сейчас вы лжете, господин Прошицкий. И это меня почти радует… Потому что я все равно узнаю правду. — Она улыбнулась такой хищной улыбкой, что даже у меня на мгновение мелькнула малодушная мысль бежать отсюда без оглядки.

— Что здесь происходит? — взбешенный капитан Лунтико влетел в камеру и уставился на нас. — Кто вас посмел сюда пустить?!? По какому праву? Немедленно убирайтесь!

Лидия насмешливо смотрела на брызжущего слюной капитана, не делая ни единой попытки объясниться. Когда он схватил ее за руку, намереваясь вытолкать взашей, я горько вздохнул и нехотя перехватил его руку:

— Довольно, капитан, мы уже уходим. Не надо грубостей.

— Да я вас за решетку упеку, — похоже, капитан не собирался успокаиваться. — Да я!..

— Довольно! — осадил я грубияна. — Завтра вернусь. Провести дознание по делу смерти девицы Ивонны и подозрению в колдовстве. Даже не вздумайте чинить помехи. Если будете продолжать в подобном роде, сами сядете. За препятствие дознанию.

Лицо капитана стремительно наливалось кровью. Он выплюнул сквозь зубы:

— Убирайтесь отсюда.

Я подхватил Лидию под локоть и потащил к выходу, не обращая внимания на ее истерическое хихиканье.

— Да что с вами такое? Прекратите истерику, — я выволок Лидию на улицу. — Откуда вы узнали про пение? Мертвая девочка нашептала?

Ее смех резко оборвался, глаза потемнели.

— Отправляйтесь за разрешением, господин инквизитор. Надеюсь, вы…

— Я видел, как вы зажимали уши в леднике. Также, как это сейчас делал помчик. — Это было жестоко с моей стороны, но мне просто необходимо узнать, что именно она там увидела или услышала. Я пристально вглядывался в Лидию. — Почему именно мотив колыбельной?

Лишь смутная тень мелькнула на ее лице, оставив след в виде хмурой складки между бровями. Лидия подбоченилась.

— Значит так, господин инквизитор. Повторять не буду, так что слушайте внимательно. Вы отправляетесь за разрешением. Надеюсь, у вас хватит ума не упоминать о просьбе вояга. Добейтесь проведения вскрытия, пока тело окончательно не разложилось. Лучше, чтобы его провели в Академии. После этого заглянете в городской архив и поищете случаи подобных смертей, особенно в борделях. Смотрите за последние пять лет. Надеюсь, управитесь до завтра. Потому что завтра вечером, — Лидия подошла вплотную, толкнув меня в грудь указательным пальцем. — Скажем к пяти, я заеду за вами, будьте готовы. Отправимся повидаться с госпожой Розмари.

Она повернулась уходить, я не удержался и горько поинтересовался:

— Вам так нравится командовать? Это я веду дознание, не вы. Но вас же не смущают подобные мелочи? Зачем с кем-то считаться!..

Лидия развернулась и насмешливо сказала:

— О, простите великодушно! Конечно! Это же вы должны были сказать: «Госпожа Хризштайн, у вас такой усталый вид, идите отдыхайте. Я обо всем позабочусь, не волнуйтесь. Получу разрешение, организую вскрытие, проверю архивную информацию. А завтра заеду за вами, чтобы мы вместе отправились в этот рассадник блуда и порока, чтобы узнать правду!»

Это просто невозможно! Вот как? Как она ухитряется перевернуть все с ног на голову и заставить еще при этом чувствовать себя виноватым? Я прикрыл глаза, мысленно прошептав молитву заступнику Тимофею, потом ответил ей:

— Знаете, госпожа Хризштайн, от общения с вами у меня появляется странное ощущение. — Я замолчал. Лидия заинтересованно смотрела на меня, вопросительно выгнув бровь. Я продолжал молчать. Наконец она не выдержала:

— И какое же ощущение, господин инквизитор?

— Что вы, словно смрадное болото, отравляете своей циничностью все вокруг себя. Ощущение, что я оступился. И увяз в этой трясине. И продолжаю грузнуть все больше.