Йенгангер не дышит (СИ) - Турайсеген Сворн. Страница 60

— Халарн, смотри под ноги! — раздался грубый недовольный голос.

Я резко обернулся. Мимо прошёл высокий худющий мужчина в потёртых штанах и обнажённый до пояса. На голове был кусок полотна, стянутый сзади на манер женского платка.

— Смотрю, смотрю, — пробурчал кто-то. Раздались гулкие шаги, к верзиле подошёл толстый приземистый человечек. — Плохая ночь, — пожаловался он.

Я передёрнул плечами. Захотелось с ним согласиться, но из пересохшего горла не вылетело ни звука. Да и кто это такие?

Оба, будто по команде, глянули на меня. Верзила осклабился, толстяк ухмыльнулся.

— Добро пожаловать в мир мёртвых, йенгангер, — произнёс высокий.

Мёртвых… Значит, теперь я вижу всех моряков с «Гордого линорма».

Верзила приблизился, на лице было хищное выражение, но в глазах плескалась какая-то хмельная бесшабашная радость.

— Твоя жизнь получше чарки южного вина будет. — Он хлопнул меня по плечу.

От такого удара человек послабее упал бы, но я лишь пошатнулся.

— Отстаньте от него!

От голоса драуга прояснилось в голове, и мир обрёл очертания. Я посмотрел на Фьялбъёрна. Он выглядел ленивым сытым кракеном, но при этом всё равно оставался грозным ярлом.

Верзила и толстяк тут же скрылись, видимо, здраво решив, что спорить с главным — себе дороже.

Фьялбъёрн подошёл ко мне, хмуро оглядел и улыбнулся.

— Ты — крепкий. Это хорошо. Не зря Гунфридр привёл тебя к нам.

— Надолго ли хватит моей платы? — голос против воли прозвучал ехидно.

Драуг не обратил внимания:

— Бой выдержим. — Серьёзно посмотрел на меня и покачал головой. — Ты не страдай, Оларс. Только сам подумай. Жизнь, напоенная ненавистью и жаждой мести, для человека рано или поздно потеряет смысл. А здесь станет мощным орудием против Хозяина Штормов. Он — отродье Мрака, но так ему нас не взять.

Умом я понимал, что Фьялбъёрн говорит верно, но вот принять… не получалось. Я отдал всё, что было, «Гордому линорму». Каплю за каплей. Теперь моя сила — у корабля и команды, а сам я — всего лишь йенгангер. Ни стука сердца, ни дыхания, ни человеческого тепла.

Фьялбъёрн положил мне руки на плечи. Некоторое время я стоял напряжённый, как струна, но потом стало вдруг легче. Будто через широкие ладони драуга в меня перетекали сила и уверенность.

— Так вот почему ты не разрешал мне войти в каюту?

Он кивнул:

— Да. Живым туда не стоит входить. Гунфридр нарочно сделал так, чтобы она вытягивала жизнь.

Я нахмурился:

— Но как же Лирак?

Фьялбъёрн криво усмехнулся:

— Лирак — любимец Морского владыки… точнее, одной из его дочерей. Гунфридр, как узнал, хотел утянуть наглеца на дно, но дочка оказалась боевой — заступилась за любимого. Да ещё и сказала, что у них будет ребёнок. Гунфридр хоть на расправу порой и скор, но лишить внука или внучку отца не решился. Вот и отправил на вечную службу ко мне. В итоге и при деле, и ненаглядная хавфруа может миловаться с мужем сколько угодно.

— И муж к земным красоткам не сбежит, — хмыкнул я.

Незатейливая история почему-то развеселила.

— Это да. — Драуг убрал руки, но ощущения силы и уверенности остались. — Правда, должен сказать, Лирак от своей Сиф сбегать и не собирается.

…Фьялбъёрн давно ушёл, а я всё смотрел на ночное небо. Оно было чистым, бездонно-чёрным с россыпью ледяных бриллиантов. И холода не чувствовал, и боль замерла где-то внутри такой же льдистой звездой.

И где-то вдалеке, среди шума ветра и волн, слышался едва различимый голос:

Раз, два,

Жизнь — вода.

Три, четыре,

В другом мире.

Пять, шесть,

Ты не здесь.

Семь, восемь.

Придёт осень…

Бабка всегда говорила, что у каждого свой срок. И смерть считает до десяти. И когда досчитает — назад дороги не будет. Совсем. А сейчас ещё не всё потеряно. Но старая Ингва Глёмт сказала: чтобы победить Хозяина Штормов, нужно не дышать. До встречи с «Гордым линормом» я не понимал, о чём она. Но сейчас… Сейчас йенгангер не дышит.

***

— Будь проклят этот туман, — раздражённо проворчал Лирак, отходя от борта. — Будто в парном молоке плывём. Утбурдовы козни, тьфу!

Он прошёл мимо меня, продолжая бурчать нос. Скрестив руки на груди, я смотрел прямо перед собой — плотная белая пелена скрывала небо и почти касалась моря. Будто Хозяин Штормов решил спрятать от поднявшихся со дна Острова-призраки.

Море тихо плескалось за бортом, но я слышал шёпот: безграничный, как само морское царство. Один голос накладывался на другой, заглушал его и тут же затихал. Шепотки ширились, шелестели вместе с волнами, ни на миг не смолкали. Каждый желал поведать свою историю, рассказать, кем был при жизни и почему навсегда остался в море. Они говорили о славе и блеске Ванханена, о молчаливых мореходах Островов-призраков, о смеющихся и задорных ведьмах из Мерикиви… и о зле Хозяина Штормов. Но вместе с тем к голосам, словно примешивалось что-то ещё: шипящее, тягучее, неразборчивое. Обволакивало шёпотом почивших в море, стягивало невидимыми нитями и расплывалось пятном земляного масла на прозрачной воде.

“Гордый линорм” летел вперёд. Я чувствовал лёгкое покалывание и ритмичные удары, будто билось огромное сердце, видел перламутровое теплое сияние, исходившее от палубы, бортов и мачт. Поднимавшиеся из воды вёсла стали гладкими, будто их выточили из чёрного агата, даже рваный парус снова был целым.

Туман — это плохо, но для полного жизни корабля — ничто. Хуже приходится плывущим за нами и валкарам.

— Оларс!

Оклик Фьялбъёрна заставил повернуться. Он быстрыми шагами приближался ко мне. Если ранее драуг серьёзно впечатлял своим видом, то теперь его можно было назвать богоподобным и не ошибиться. Плечи будто стали ещё шире, осанка горделивей, левый глаз из тусклой ледышки превратился в живой опал, кожа потеряла сухость и сеть шрамов. Да и остальные члены команды выглядели, будто только что поднялись на борт — здоровые, крепкие, полные жизни… Да, жизни. К тому же теперь я видел всех. Ребята Фьялбъёрна Драуга были скорее разбойниками, нежели славными моряками, но слушались своего ярла беспрекословно. Не изменился лишь Лирак. Живому человеку моя плата бессмысленна.

— Ты что-то чувствуешь?

Я пожал плечами, мельком глянул на свою руку и вздрогнул. Береста вместо кожи пугала посильнее стражей Цитадели Хозяина Штормов. Не скоро привыкну. От Фьялбъёрна ничего не ускользнуло, но он лишь хмыкнул.

— Пока нет, — ответил я. — Хоть и никогда не видел такого тумана.

Драуг прищурился:

— Может, господин Спокельсе устроил нам приём?

Я задумался:

— Если Рангрид ему рассказала, то всё может быть. Но он же не способен видеть наши мысли.

Фьялбъёрн отдал короткое распоряжение проходившему мимо верзиле, с которым я виделся ночью, и хмуро уставился на молочный туман.

— Надеюсь, нет. Но лучше думать, что враг знает каждый свой шаг. Тогда продумываешь сразу несколько вариантов.

Я поёжился. Драуг был прав. Если ты рассчитываешь только на одну дорогу, то её могут преградить, а бежать будет некуда.

— Оларс, прекрати уже, — вдруг сказал Фьялбъёрн тихо, но с нажимом.

Я недоумённо глянул на драуга, но потом дошло. Пожал плечами и даже не удостоил ответом. Словесная перепалка ни к чему не приведёт. Разве что к драке. Но союзники, которые вместо того, чтобы сплотиться и думать об уничтожении врага, молотят друг друга — не лучшее войско.

— Со временем ты поймёшь, что так даже лучше.

Я покосился на драуга, но он смотрел вперёд. И ни тени издёвки в голосе не слышалось.

— А будешь страдать — оторву голову.

Фьялбъёрн быстро отошёл, но обещание прозвучало столь убедительно, что я серьёзно задумался.

Туман становился плотнее, клубился жемчужным светом. Небо расчертила серебристая искра, послышался заливистый свист. Спустя несколько мгновений возле меня опустилась валкара. Не Эльдрун, её младшая сестрица Анникен. Обычно дерзкая и весёлая, но сейчас хмурая и настороженная. Оглядела меня с головы до ног, чуть качнула головой.