Проклятые башни - Форсит Кейт. Страница 19

Майя невольно вздрогнула, не в силах сдержать мертвенную бледность, разлившуюся по ее губам и щекам.

Колдун довольно захихикал, слез со своего шезлонга и подошел к ней, прижавшись к ее ногам своим приземистым телом.

– О да. Вряд ли новый Ри откажется хорошо заплатить за то, чтобы узнать, где скрывается жена его брата – больше золота, чем ты сможешь заработать со своим хорошеньким лицом и любовными песнями. Видишь ли, я знаю о тебе больше, чем ты представляешь, моя гордая госпожа морей. Так что если хочешь, чтобы я держал свои знания при себе, то раздвинешь свои ноги для меня, как раздвигаешь их для любого прыщавого недомерка, у которого в карманах достаточно золота. Да, и ты станешь стонать и кричать для меня и говорить мне, что я самый лучший любовник, который у тебя когда-либо был. – Говоря все это, он копошился под юбкой, гладя ее ноги своими маленькими горячими ручками.

Майя стояла, точно каменная, ее лицо было белее мела, глаза опущены.

– А если я лягу с тобой, ты наведешь для меня это проклятие? И оно сработает?

– Да, я наведу это проклятие, – захихикал он. – Мне понадобится прядь волос или чешуйка кожи, или обрезок ногтя того, на кого ты хочешь навести это проклятие, ты поняла? Чтобы оно подействовало, у меня должна быть частица его живой плоти.

Она невольно покачала головой.

– Я не смогу достать ничего подобного, – ответила она. – Неужели ты не понимаешь, что я хочу проклясть моего злейшего врага. Я не могу подойти к нему так близко!

– Тебе придется, если ты хочешь, чтобы я навел на него хоть сколько-нибудь сильное проклятие, – сказал он. – Если не можешь достать клочок его волос, какая-нибудь одежда, еще теплая от его тела, или пыль из-под его ног, или даже отпечаток его спящей фигуры на постельном белье все же лучше, чем совсем ничего, хотя я и не могу ручаться, что в этом случае заклинание подействует наверняка. Чем больше ты принесешь мне, тем сильнее будет проклятие, понятно?

Она кивнула, отстраняясь от него. Он ущипнул ее за бедро, сказав резко:

– Ты будешь стонать, поняла? Ты будешь горячей, влажной и уступчивой, и будешь кричать мое имя.

– Наведи мне такое проклятие, которое навсегда уничтожит их дом, и я сделаю все, что ты захочешь, – ответила она холодно. – Хотя, если мне придется заплатить столь высокую цену, то я хочу получить за нее еще кое-что.

Его розовые губки надулись, и он отступил назад.

– Чего еще? – спросил он недовольно.

– Я хочу, чтобы ты научил меня, как наводить такие чары и заклинания красотки, – сказала Майя вкрадчиво, бросив жадный взгляд на его толстую книгу заклинаний.

Он насмешливо расхохотался.

– Чтобы ты сама могла навести иллюзию, да? Ну уж нет, моя прекрасная госпожа! Если бы я раскрывал мои секреты клиентам, то вскоре остался бы не у дел. Кроме того, для этого нужен Талант. Умение тут бесполезно, если нет знания.

Она нахмурилась.

– Я не понимаю.

– Чары и заклинания – простая болтовня и сотрясение воздуха, если у тебя нет силы, – сказал он пренебрежительно. – Они точно концентрируют волю и называют желание, без которых просто не будут работать. И все же без Таланта они остаются всего лишь словами. Талант должен быть рожден внутри тебя.

Не заметив внезапно заблестевших льдисто-голубых глаз Майи, он закрыл толстую книгу и опустил ее обратно в сундук.

– Понятно, – сказала она, приподнимая испачканные в грязи юбки.

Он посмотрел на нее снизу вверх, склонив свою непропорциональную голову набок.

– До встречи, миледи, – сказал он. – Я просто жду не дождусь.

– До встречи, – кротко ответила Майя.

В самое темное время ночи, за несколько часов до рассвета, Изабо в походных штанах и башмаках, в берете на ярких кудрях выскользнула через одну из задних дверей и стала бесшумно пробираться через огороды. На спине она несла маленькую банприоннсу, а в руках – две раздутых сумки.

Две маленькие собачки, вислоухая и пегая, трусили следом, взволнованно тявкая.

– Тише, Пестрый, тише, Черныш, – прошептала она. – Вам нельзя со мной. Оставайтесь здесь с Латифой. – Они заскулили и, припав к земле, поползли за ней на животах.

– Нет. Оставайтесь здесь, – строго сказала она. Собаки повиновались, понуро повесив обрубки хвостов. Она погладила их по головам, насколько это было возможно с ее поклажей, и пошла дальше, чувствуя, как заныло в груди.

Изабо спрятала сумки за заснеженными ульями, потом пошла по темному парку. Две луны заливали ярким светом белую лужайку, прочерченную черными тенями тисовых деревьев. Она дошла до маленького садика, где над замерзшей поверхностью маленького пруда склонялись голые ветви плакучего зеленичного дерева.

– Лиланте, – прошептала она. – Ты меня слышишь?

Ответа не было. Изабо встала перед деревом на колени.

– Мне так жаль, Лиланте, я никогда не хотела причинить тебе боль, – сказала она точно так же, как говорила всякий раз, приходя сюда. – Он ничего для меня не значит – это был просто пряный эль, и то, что я так долго была одинока, и ревность к Изолт, у которой теперь есть все. Пожалуйста, прости меня. Если бы я знала… – ее голос пресекся, потом она порылась в поясной сумке и вытащила оттуда длинную косу, даже в безжизненном свете лун пылающую рыжим огнем.

– Я должна уехать, Лиланте. Мне очень хотелось бы взять тебя с собой, но я не могу ждать до весны, когда ты проснешься. Это слишком опасно… – Она аккуратно спрятала длинную косу в ветвях древяницы. – Чтобы ты могла найти меня, – прошептала она и нежно погладила шершавую кору. Потом встала на ноги, стряхнула с колен снег и бесшумно пошла назад по темному серебристому парку.

В конюшнях было темно, а дежурный помощник конюха мирно спал на соломе. Изабо, видевшая в темноте, как эльфийская кошка, пробралась в стойло, где стоял Лазарь. Он был стреножен и взнуздан так туго, что еле мог двигаться, понуро повесив голову. Она тихонько заржала, и конь зашевелил ушами. Изабо опустила сумки на пол и положила ладонь на его бархатистую переносицу, предупреждая его, чтобы не шумел. Он настойчиво ткнулся в нее носом, едва не сбив с ног.

За считанные секунды она распустила недоуздок и путы. Он дрожал всем телом, но тихо вышел вслед за ней из стойла. Одна из лошадей вопросительно фыркнула, но Изабо тихонько успокоила ее и, подождав, пока конюх не прекратил вздыхать и ворочаться во сне, пошла дальше. Ей пришлось раскрыть дверь конюшни, чтобы огромное тело Лазаря смогло протиснуться сквозь нее, и скрежет дерева по камню разбудил мальчишку. До Изабо донесся его вскрик, и она вытолкнула Лазаря наружу, с грохотом захлопнув дверь. В лихорадочной спешке она засунула под ручки грабли, заперев мальчишку внутри, а потом как можно быстрее повела Лазаря прочь.

Через несколько секунд помощник конюха уже поднял страшный шум, барабаня в дверь и зовя на помощь. Выругавшись себе под нос, Изабо с помощью садовой скамеечки взобралась к Лазарю на спину. И пустила его в галоп. Сумки заколотили его по холке, так что пришлось придерживать их одной рукой, чтобы не свалились на землю.

Изабо собиралась выскользнуть через потайные ворота в задней стене дворцового парка и скрыться в горах, поэтому погнала Лазаря в глубину сада. Она надеялась уйти без лишнего шума, но внезапно раздавшийся бешеный перезвон колоколов привел ее в смятение. Вряд ли конюхи догадались, кто проскользнул в конюшню и вывел лошадь, и уж тем более не знали, что похитительница вдобавок прихватила с собой банприоннсу Бронвин Ник-Кьюинн, но, похоже, они были преисполнены решимости поймать ее. А поскольку ночь была морозной, и отпечатки копыт Лазаря на залитом лунным светом снегу были отчетливо видны, дворцовая стража очень быстро напала на след.

Лазарь перешел на плавный галоп и стремительно мчался через парк. Изабо попыталась направить его к боковой аллее, ведущей к потайным воротам, но он только углубился еще дальше в сад. Увидев бегущих по дорожкам солдат с факелами в руках, она решила, что конь сам знает путь к спасению, и полностью положилась на него. Он проскакал через рощицу по-зимнему голых деревьев, перемахнул через изгородь и рысью помчался по цветнику, где его копыта не оставляли следов. Они приближались к Башне Двух Лун, и Изабо крепче сжала колени, опасаясь, как бы близость населенных духами развалин не вызвала у жеребца новый приступ паники. Но он развернулся и понесся вдоль высокой колючей изгороди, скрывавшей от посторонних глаз лабиринт в центре парка. Раздались громкие крики, и позади показались всадники. Некоторые держали горящие факелы, тогда как остальные целились в них из арбалетов. На Изабо накатила волна ужаса, и она отчаянно ударила Лазаря пятками по бокам. Он перескочил еще через одну изгородь, развернулся на задних копытах и бросился в арочный проход, ведущий в заколдованный лабиринт. Девушке оставалось лишь отчаянно цепляться за его гриву.