Восход тьмы - Купер Сьюзен. Страница 8

Она неслась все ускоряющимся галопом, пока они не оказались на дороге, идущей через Охотничью лощину. Галоп белой кобылицы перешел в размеренные мощные скачки. Уилл слышал, как бьется его собственное сердце, а окружающий мир вспыхивал вокруг него белыми пятнами. Но уже через секунду они оказались в окружении серого сумрака, и солнце как будто окрасилось в черный цвет. Сильный ветер трепал волосы Уилла, задувал под воротник, в рукава тулупа, в голенища ботинок. Громадные тучи надвигались с севера, затягивая все небо; приближался обширный серо-черный грозовой фронт. Небо угрожающе гремело. В темной вышине виднелся лишь один светлый участок, подернутый белой дымкой, сквозь которую едва различимо пробивалось голубое небо, но и этот просвет быстро затягивался тучами. Белая кобылица отчаянно взлетела ввысь, к просвету в небе. Обернувшись, Уилл увидел внизу под гигантскими облаками темную исполинскую фигуру: необъятных размеров Всадник возвышался над землей, его глаза сверкали зловещим бело-голубым огнем. Вспышки молнии блестели то тут, то там, гром раскалывал небо, а белая кобылица летела сквозь грохочущие тучи, пока не затянулся последний просвет в небе.

И вот они в безопасности. Голубое небо простиралось перед ними и под ними, солнце сияло, согревая Уилла. Он увидел, что долина Темзы осталась далеко позади. Сейчас они находились в районе Чилтернских холмов, поросших огромными деревьями: буками, дубами и ясенями. По заснеженным холмам нитями пробегали ряды изгородей – метки древних полей, очень древних, насколько было известно Уиллу. Старше этих меток были лишь сами холмы и деревья. А дальше на одном из белых холмов мальчик заметил другой знак. Его форма была частично скрыта под снегом, частично размыта при известковании почвы; ее было бы трудно различить, если бы она не казалась такой знакомой. Но Уилл узнал ее. Это был круг, разделенный на четыре части крестом.

Уилл разжал руки и отпустил густую гриву, а белая кобылица издала долгое пронзительное ржание, которое едва не оглушило мальчика, и стремительно полетела вниз. Уилл падал все ниже и ниже, но шока от падения не испытывал. В конце концов он понял, что лежит на холодном снегу лицом вниз, поднялся на ноги и стряхнул с себя снег. Белая кобылица исчезла. Небо было безоблачным, солнечный свет согревал затылок и шею мальчика. Уилл стоял на заснеженном холме, поросшем высокими деревьями, и две черные птицы неслись по ветру над их верхушками.

Прямо перед ним на белом склоне одиноко возвышалась деревянная резная двустворчатая дверь, ведущая в никуда.

ИСКАТЕЛЬ ЗНАКОВ

Уилл засунул замерзшие руки в карманы и стоял, разглядывая резные панели закрытой двери. Он не мог даже предположить, что это за дверь. Ему ни о чем не говорили странные зигзагообразные линии, которые украшали каждую панель, повторяясь снова и снова в различных вариациях. Уилл разглядывал шероховатую древесину, сплошь покрытую трещинами, и не мог определить, что это за дерево. Поверхность панелей была так тщательно отполирована временем, что, если бы в нескольких местах не зияли дырки от выпавших сучков, вряд ли можно было бы вообще утверждать, что это дерево. Если бы не это, Уилл решил бы, что дверь сделана из камня.

Затем мальчик заметил, что дверь окутана дымкой, похожей на колебание воздуха над пламенем костра или над мощеной дорогой, раскаленной жарким солнцем. Но в данном случае такое объяснение не подходило, потому что разницы температур не наблюдалось.

На двери не было ручек. Уилл толкнул створки. Дверь подалась, и в этот момент мальчику показалось, что он опять слышит волшебный перезвон колокольчиков. Но музыка снова исчезла то ли в лабиринтах его памяти, то ли в тумане воображения. Он прошел через дверной проем, и тут же совершенно беззвучно огромные створки захлопнулись за его спиной. Внезапно перед глазами Уилла предстал совершенно другой мир, и он мгновенно забыл обо всем, что окружало его лишь секунду назад.

Сейчас он стоял в огромном зале. Солнечный свет не проникал сюда. На высоких каменных стенах не было окон, виднелись только несколько узких проемов. А между ними висели гобелены, таинственные и красивые, и казалось, что они светились в полумраке. Уилл был изумлен великолепными изображениями животных, цветов и птиц, вытканными и вышитыми на полотнах. Он любовался яркими красками, которые переливались, как будто солнечный свет играл на поверхности разноцветных стеклышек.

Изображения медленно наплывали на него. Он видел серебряного единорога, поляну красных роз, сияющее золотое солнце. Высоко над его головой арочные балки крыши образовывали затемненный купол; тень также укрывала от взгляда дальний угол зала. Словно во сне, он сделал несколько шагов вперед, бесшумно ступая по ковру из овечьей шерсти, которым был покрыт пол. Он напряженно вглядывался в полумрак. Внезапно мелькнула яркая вспышка, и в темноте разгорелся огонь, осветив большой камин у самой дальней стены зала. Теперь мальчик видел двери, кресла с высокими спинками и массивный резной стол. С одной стороны от камина, опираясь на трость, стояла пожилая женщина, с другой стороны – высокий мужчина. Казалось, они ожидали появления Уилла.

– Добро пожаловать, Уилл, – спокойно и ласково сказала пожилая женщина, и звук ее голоса эхом отозвался под сводами зала. Она протянула ему навстречу свою худую руку, и отблеск огня упал на большой перстень на ее пальце. Женщина была невысокой, хрупкой, как птичка, и, хотя она держалась прямо и казалась очень проворной, глядя на нее, Уилл подумал, что она очень стара.

Мальчик не мог разглядеть ее лица. Он не двинулся с места, а его рука автоматически потянулась к ремню. Мужчина, стоящий по другую сторону камина, нагнулся и зажег свечу от огня в камине, затем подошел к столу и принялся зажигать высокие свечи, стоявшие в круглой рамке, напоминавшей обод плоского колеса. Отблеск желтого чадящего огня играл на его лице. Уилл увидел крупную голову, скуластое лицо, глубоко посаженные глаза, нос с горбинкой, напоминающий клюв сокола, прядь жестких седых волос, падающую на высокий лоб, густые брови и острый подбородок. Разглядывая резкие черты этого таинственного лица, Уилл неожиданно для себя самого начал осознавать, что мир, который был для него таким знакомым и привычным всю его жизнь, вдруг закружился вихрем и разбился вдребезги, а потом возродился вновь, но изменился до неузнаваемости.

Выпрямившись, высокий человек посмотрел на Уилла сквозь пламя горящих свечей на столе. Он улыбнулся: уголки его тонких губ слегка поднялись вверх, и морщинки веером разбежались от внешних уголков глубоко посаженных глаз. Он быстро задул огарок свечи.

– Подойди, Уилл Стэнтон, – сказал он, и мальчику показалось, что где-то в глубинах его памяти хранился звук этого низкого голоса. – Иди и учись. И захвати с собой вон ту свечу.

Уилл удивленно посмотрел вокруг. Справа от себя он обнаружил черную кованую этажерку высотой с него самого с тремя остроконечными верхушками. Две верхушки были увенчаны пятиконечной металлической звездой, а третья – подсвечником с белой толстой свечой. Он взял свечу, которая оказалась такой тяжелой, что ему пришлось держать ее двумя руками, и прошел через весь зал к ожидавшим его мужчине и женщине. Щурясь от яркого света, он приблизился к столу и увидел, что круг из свечей не был полным: один подсвечник в рамке пустовал. Уилл перегнулся через край стола, сжимая в руках твердую гладкую свечу, зажег ее от другой свечи и аккуратно поместил в свободное углубление. Свеча была точно такой же, как остальные. Мальчик обратил внимание на то, что свечи в рамке очень необычные – неправильной формы, то сужающиеся, то расширяющиеся, но холодные и твердые, как белый мрамор. Пламя их было длинным и ярким, без дыма; от них исходил легкий смолистый запах, как от сосны.

Выпрямившись, Уилл заметил две скрещенные металлические спицы внутри круглого подсвечника. Форма Знака была и здесь: круг, разделенный крестом на четыре части. Мальчик обратил внимание на то, что внутри рамки были и другие углубления для свечей: по два вдоль каждой стороны креста и одно в центральной точке, где пересекались спицы. Но эти углубления оставались пустыми.