Бездна голодных глаз - Олди Генри Лайон. Страница 32

Так повторялось много раз. Я чувствовал, что где-то здесь, совсем рядом, есть другой вариант, где руль не крошит кости, где не кричит женщина на заднем сидении, где я успею войти в водителя, успею сказать, помочь… Но машина подпрыгивала на ухабе, и все повторялось снова.

— У тебя комплекс, — сказал однажды Даймон. — Ты слишком хочешь умереть. Собственно, это и делает тебя опасным для Некросферы, но подсознательно ты выбираешь только те варианты реальности своих перерождений, которые заканчиваются гибелью. Когда мы подобрали тебя на плоскогорье Ван-Тхонг…

И он замолчал.

— Знаю, — сказал я, и он вздрогнул. — Я был грязен, безумен, небрит, и в руке у меня была сабля. Я уже вспомнил, Даймон… А вы потом обнаружили тело учителя Ли с отрубленной головой и решили, что его убил я. Кстати, совершенно правильно решили…

— Я не хотел тебе этого говорить, — хрипло сказал Даймон. — Но раз ты сам…

— Я сам. Только Отшельники знают, что когда учитель решает уйти из жизни, то лучший друг или ученик помогает ему. Учитель Ли сделал себе харакири. А я помог ему уйти без мучений. Может быть, я и не был лучшим учеником, но уж во всяком случае — единственным. А теперь давай попробуем еще раз…

И мы попробовали.

Прискакал гонец, привез известия от Кастора об успешных переговорах с Порчеными и переменах в городе. «Потом», — сказал я.

Сообщили о прибытии в Мелх освобожденной лар Леды в сопровождении настороженной Зу Акилы и невесть откуда взявшегося Эль-Зеббии, сияющего и довольного. «Потом», — сказал я.

Передали записку от Фрасимеда. «Нет завтра и вчера — есть сегодня и сейчас».

— Здравствуй, Фрасимед, — сказал я. — Но — потом.

Мы рвались в Отросток. Впервые я понял, что означают жизни Отшельника. Нет, не жизни — жизнь… И железная коробка в седой глуши времен и миров наконец перестала подпрыгивать на ухабе. И мальчишка на сиденьи рядом с водителем болтал без умолку, и женщина сзади листала яркие блестящие страницы, и спал рядом с ней смуглый горбоносый мужчина, похожий на Кастора.

И наконец настал день, когда машина остановилась у красного заборчика с надписью «Объезд», помедлила и стала сворачивать на боковую дорогу. Зал Ржавой подписи возбужденно зашелестел у меня в мозгу, и я понял, почувствовал — вот оно!…

Мы вошли в Отросток.

Книга третья. Вошедшие в Отросток

Явление первое. Андрей

…Серая лента шоссе весело неслась нам навстречу, солнце уверенно плавило асфальт, и ветер, врывавшийся в кабину через открытое ветровое стекло, был горячим, терпким, с привкусом пыли, дороги, пожухлых сосен у обочины, выгоревшего блекло-голубого неба… Отпуском пахло, братцы! Причем самым началом отпуска. Мотор нашего «жигуленка» ровно урчал, я мягко выворачивал руль на поворотах, и вообще все вокруг было до неправдоподобности замечательным.

Виталька увлеченно глядел в окно, время от времени поливая редких прохожих из здоровенного водяного пистолета, хотя подобное варварство было ему строго-настрого запрещено. Сомлевший Арсен, свесив голову набок, сопел на заднем сиденьи, а Нина по третьему разу листала глянцевый журнал с недосягаемыми для нас модами. Ничего, до моря уже рукой подать… К вечеру, пожалуй, доберемся. Каких-нибудь пять-шесть часов, и — да здравствуют дикари!

Одинокие дачные домики весело подмигивали из темной зелени садов, смолистые кроны уступали место причудливым живописным оврагам, и я видел, как Виталька провожает их завистливым взглядом — в таких вот урочищах, да с пацанами со двора — и в войну… да, папа?! В городе похожих мест не сыскать… — солнце добросовестно поливало землю своими лучами, и я уже привык к «зеркальным» пятнам на шоссе с висящим над ними маревом, и поэтому не сразу обратил внимание на ЭТО.

Странное туманное образование появилось у поворота дороги. Тоже, вроде бы, марево — но какое-то не такое, да и не над асфальтом, а я сроду не видал, чтобы оно висело над обычной землей. Поначалу оно имело вид почти правильной прозрачной сферы метров четырех в диаметре, удобно устроившейся на лысине банального пригорка. Видение быстро приближалось к нам — вернее, это мы быстро приближались к нему — и по мере сближения туман уплотнялся, сгущался, застывая в самых причудливых формах…

Огромный, четырехметровый, выбеленный солнцем и временем, частично растрескавшийся череп стоял на пригорке и пристально глядел на нас черными провалами глазниц, за которыми почему-то не было задней стенки, а была жуткая бархатная пустота, бесконечность Вселенной, и мне даже почудились россыпи едва различимых искорок — звезды, что ли…

Мираж, галлюцинация или что оно там было — но я счел за благо побыстрее проскочить мимо неподвижно скалящегося феномена. Педаль газа резко ушла вниз, но в следующее мгновение асфальт впереди раскололся широкой щелью, зигзаги трещин поползли во все стороны, из них повалил густой серный дым… Завизжали тормоза, и я чудом остановил автомобиль у самого провала. Виталька подпрыгнул на сиденьи, треснулся головой о стекло и с нескрываемым восторгом вытаращился на разверстый дымящийся асфальт и гигантский череп, покачивавшийся на пригорке.

— Ух ты!… — негромко выдохнул он.

Арсен во время торможения сильно стукнулся лбом о спинку Виталькиного сиденья и, не открывая глаз, выдал спросонья что-то весьма нелестное в мой адрес, а заодно и в адрес тех, кто выдал мне права. Потом Арсен явно открыл глаза и подавился очередным ругательством. В зеркальце я видел бледную, как мел, Нину. Мне не было страшно, а только до ужаса обидно — мы-то с Арсеном ладно, а вот Нина с Виталькой… и до моря не доехали…

Нижняя челюсть черепа с хрустом приоткрылась, и я услышал усталый скрипучий голос, который, казалось, шел из плохо работающей телефонной трубки.

— Здравствуйте, — сказал череп.

— Здравствуйте, — машинально ответил Арсен и закашлялся.

— Здрасьте, — пискнул вежливый Виталька и, подумав, добавил: — Дядя…

— Добро пожаловать в Отросток, люди энд джентльмены. — Похоже, череп был эрудированный, языки знавал…

Только сейчас я заметил, что череп выглядит несколько деформированным, не совсем человеческим — и не только потому, что редко попадаются люди с черепами четырех метров в диаметре. Необычные костные наросты под скулами, острые ребра основания, шишка на темени…

— Что еще за Отросток? И вообще, ты кто такой?!

Наверное, мой вопрос прозвучал донельзя глупо.

— Разрешите представиться. Я — Атмосферный Череп. Порождение Природы и Отростка, — ответил череп, проигнорировав первый вопрос.

Я уже начал привыкать к болтливой галлюцинации, и поэтому нахально поинтересовался:

— Ну и чего тебе от нас надо?

— Время ответов еще не пришло, — философски констатировал Атмосферный Череп, — но, я полагаю, мы еще свидимся, и, возможно, я смогу быть вам полезен.

— Сомневаюсь, — пробурчал с заднего сиденья еще не вполне пришедший в себя Арсен.

Череп снова проигнорировал реплику.

— Счастливого пути, — проскрипел он.

Основание черепа поползло вверх, выворачивая пласты сухого дерна… Череп приподнялся над землей, подарив нам на прощанье свою обаятельную улыбку, и медленно растворился в воздухе.

Я перевел взгляд на шоссе. Асфальт перед нами был совершенно цел, и лишь слегка попахивало серой.

— Массовая галлюцинация, — постарался произнести я как можно беззаботнее, оборачиваясь к жене и к Арсену. Нина все еще находилась в шоке, но Арсен уже пришел в себя и тут же попытался выдвинуть собственную версию.