Роковая молния - Форстен Уильям P.. Страница 27

Становилось темно. Над головой проносились низкие тучи, постоянные раскаты грома сотрясали воздух. Тамука отправился к западному склону холма, его сапоги скользили по залитым кровью камням. Немногочисленные задержавшиеся у кургана мерки волочили свои жертвы прочь от места захоронения. Бойня была такой грандиозной, что на холме до сих пор валялись тысячи тел, наименее аппетитных с точки зрения мерков. Напрасная порча хорошей еды. «Если сегодня вечером не выпотрошить тела, то под дождем все испортится». — недовольно подумал Тамука.

Он стоял один, забыв о небольшой свите немых стражей, издали наблюдающих за ним. Он всегда знал об этой привилегии, но теперь она стала частью его жизни, жизни щитоносца кар-карта. Тамука достал из походной сумки чистый лоскут ткани, вытер лезвие меча и убрал его в ножны.

— Вука призывает тебя к себе.

Тамука обернулся и увидел Сарга, тяжело опирающегося на посох, его тощая фигура была почти неразличима на фоне огромного кургана из человеческих голов. Тамука молча кивнул.

— Лихорадка снова усилилась, — огорченно произнес Сарг.

— Это пройдет.

— Я не уверен. Рука так пахнет... это запах смерти.

— Завтра мы тронемся в путь, — сказал Тамука. — В первую очередь выступят двадцать два умена. Кар-карт должен быть с ними. Мы потеряли тридцать дней, и с каждым днем у скота прибавляется сил. Нельзя давать им еще больше времени.

— Я знаю, — ответил Сарг. — Он может отправиться в паланкине, но было бы лучше, если бы он остался в юрте.

— Я видел Джубади в гораздо худшем состоянии, и то он возглавлял битву, — недовольно произнес Тамука. — Нельзя, чтобы его сын оказался слабее отца.

— Ты, как щитоносец кар-карта, должен бы посоветовать Вуке не трогаться с места, до тех пор пока он не сможет сесть на коня.

Тамука пристально посмотрел в лицо Саргу и кивнул.

— Шаман, нам предстоит тяжелая война. Мы не можем отступить назад через лес. Мы должны двигаться вперед и добывать себе пищу. В противном случае вся орда будет страдать от голода. Здесь нет таких степей, как на юге или в наших землях. Это территория тугар, а их орда втрое меньше нашей. Эта страна могла прокормить их, но нам необходимо взять Рим и уходить дальше, на более плодородные земли. Здесь мы заперты на узком пространстве между лесом и берегом моря.

— Ты говоришь как воин, исполненный духа «ка». а не как щитоносец, прислушивающийся к духу «ту».

— Это говорит мой дух «ту», заботящийся о благополучии наших кланов. Он видит то, что невидимо даже для тебя, Сарг.

Шаман нахмурился. Тамука шагнул вперед и примирительно положил руку на плечо шамана.

— Я не хотел тебя обидеть. Ради выживания мерков мне нужна твоя помощь.

— А Вука, разве он не мерк?

— Я говорю о судьбе всей орды Шаман, если бы ты знал, куда ведет меня мой дух «ту», я думаю, ты бы искренне согласился с моим советом.

— Да, скот должен быть разбит, — наконец признал Сарг.

— Мы выступаем завтра утром. Таков приказ Вуки.

— Приказ Тамуки, который стремится стать кар-картом.

Тамука пристально уставился на Сарга, лишь на мгновение зажмурившись от молнии, ударившей в холм позади шамана.

— Как ты смеешь говорить это?

— Это ты перевязал его рану, а теперь из-за нее гниет вся рука, — ответил Сарг.

— Ты меня обвиняешь?

— Никто тебя не обвиняет. — Сарг придвинулся ближе. — Если бы кто-то осмелился, то в орде настал бы хаос, мерки разбились бы на враждующие группы, как было когда-то, пока мы не стали единым целым. Даже я не стал бы бросать такое обвинение.

Тамука кивнул, не спуская глаз с Сарга.

— Но если Вука умрет, не произведя на свет наследника, то ты будешь править до тех пор, пока совет кланов не изберет нового кар-карта. Этот род правит уже две с лишним сотни оборотов, и Вука последний, кто принадлежит к этой линии.

— Он действительно один из всего рода? — прошептал Тамука.

Раскат грома почти заглушил его слова. Он не посмел громко произнести то, о чем мог доподлинно знать только один Хулагар. Сарг промолчал.

— Я слышал, скот теперь умеет так лечить раны, что из них совсем не вытекает зеленоватая жидкость, как всегда бывает у наших раненых.

— По-твоему, нам стоит привести к Вуке шамана янки? — с сарказмом спросил Тамука.

— Нет. Но это говорит о том, что творится у нас. Тамука тряхнул головой и вздрогнул от порыва холодного ветра. Первые тяжелые капли дождя упали с неба, смывая кровь с оружия и шлема, с каменных плит под ногами. Сверкнула близкая молния, заставив его еще раз вздрогнуть и на мгновение ослепив. Тамука заморгал, пытаясь восстановить зрение, глядя на Сарга и громадную пирамиду черепов, освещенную призрачными всполохами молний.

— Мы выступаем завтра утром, — прошипел Тамука, развернулся и направился к юрте кар-карта.

Глава 5

Все получилось очень легко, и именно эта легкость его беспокоила.

Гамилькар Бака медленно пробирался через веселящуюся толпу, заполнившую главную площадь Карфагена, его стража беспорядочно сгрудилась позади. Было время, когда любая попытка приблизиться к правителю, тем более дотронуться до него, каралась смертью, или, по меньшей мере, потерей руки. С тех пор слишком многое изменилось. Сегодня праздновался день освобождения; на окраинах города еще были слышны отголоски сражения, там единственный умен мерков, оккупировавших Карфаген, с боями отступал в степь.

Атака прошла по плану. После отъезда из Суздаля на бронированном корабле Гамилькар вернулся в расположение своей армии, находившейся на прибрежных землях Руси. Они оставили там свои семьи, а сами, собрав все галеры, направились на юг. Создалась трудноразрешимая ситуация. Многие еще раньше отправили своих родных на север, в надежде на русских, а теперь они опять бросали свои семьи в ожидании лучших времен. Хорошо, по крайней мере, что Эндрю не пытался отобрать галеры. И хотя его ненависть к янки ничуть не уменьшилась, Гамилькар считал, что с их стороны ему ничего не угрожает. Многие из карфагенян теперь отступали к Риму вместе с русскими.

Его флот с броненосцем во главе, за которым следовало почти семьдесят галер, перевозивших четырнадцатитысячную армию, прошел вдоль восточного побережья Внутреннего моря и ударил по Карфагену, выбрав для высадки час перед самым рассветом. Сначала они понесли жестокие потери, примерно дюжина галер затонула под обстрелом меркской артиллерии. Но судьба сражения решилась в тот момент, когда поднялось все население города. На площадях произошли кровопролитные схватки, но в конце концов сопротивление мерков было сломлено. Если бы в городе был не один умен, исход битвы мог быть другим.

Теперь перед Гамилькаром стояла другая задача. Он вернул себе город, а что дальше? Он уже знал, что за время оккупации погибла почти половина населения. Все окрестности до сих пор находились под властью мерков, источники продовольствия были опустошены еще с начала военной кампании на севере. Его страна страдала от восстания Руси и Рима. Люди десятками тысяч умирали от непосильного труда на фабриках, производящих оружие. Мало того, проведя здесь целую зиму, мерки остались и на вторую, и забрали все, что представляло хоть какую-то ценность. Если в самом Карфагене оставался один умен, чтобы присматривать за работой фабрик, то к югу наверняка еще несколько уменов охраняли город от бантагов.

У карфагенян не было и новейшего оружия — янки позаботились, чтобы никакие новинки не выходили из-под их контроля. Гамилькар легко поднял свой народ на восстание, но что теперь со всем этим делать?

Скрывая свои страхи и сомнения, он медленно шел через площадь, принимал поздравления изможденных от голода и напряженного труда соотечественников.

Мерки непременно вернутся, и Гамилькар в глубине души сознавал, что остановить их он не в силах.

— Они идут!

Верховой с пылавшим от возбуждения лицом осадил взвившуюся на дыбы лошадь позади Пэта. Пэт только молча кивнул. Он и без того видел, что происходит. Вдоль всей линии горизонта вздымалась пыль, поднятая всадниками, на склонах холмов поблескивали лезвия мечей и шлемы. Над головой кружили два аэростата, один поднялся почти на милю, второй находился на высоте около шестисот футов, с него свисал телеграфный провод, заканчивавшийся на крыше командного вагона. Внутри телеграфист записывал последние донесения о численности врага. По их сведениям, в первой волне атаки участвовали двадцать два умена.