Роковая молния - Форстен Уильям P.. Страница 33

От изумления Вука не находил слов. Его лицо исказилось от ярости.

— Он прямо сейчас плюнет на тебя!

Тамука ринулся вперед, опрокинул кар-карта и прижал коленом к кровати, лишив его возможности шевельнуться. Вука, скривившись от боли в поврежденном предплечье и тяжести навалившегося на него тела, вытянул руки, пытаясь вцепиться ногтями в лицо щитоносца. Тамука обхватил руками шею Вуки и коленями прижал его руки к постели. Вука пытался вскрикнуть, но не мог даже вздохнуть.

Все оказалось совсем просто. Ему приходилось лишать жизни скот, который сопротивлялся куда энергичнее. Болезнь совсем лишила его сил. Конечно, стоило подождать, пока она сама прикончит Вуку, как он задумал с самого начала, но и такой конец его устраивал.

Тамука крепче сжал пальцы на горле Вуки. Его глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит; во взгляде, устремленном прямо в лицо Тамуки, сначала горела злоба, потом появилось растущее изумление. Тамука чувствовал, что руки кар-карта слабеют, ноги конвульсивно подергиваются. Он присмотрелся к своей жертве. Глаза все еще оставались широко распахнутыми, рот открылся, язык вывалился наружу, на губах пузырилась пена. Глаза Вуки были устремлены на Тамуку, и тот попытался отвести свой взгляд, но не смог. На мгновение ему показалось, что неведомая сила затяги-Baei его внутрь, что его душа летит в пучину вслед за душой Вуки.

Внезапно мускулы шеи расслабились под его ладонями и стали мягкими. Тамука осторожно разжал пальцы, опасаясь, что сломает шею Вуки, но продолжал придерживать свою жертву. Наконец Тамука ощутил, что тело под его руками расслабилось и затихло, как будто обратившись в прах и пустоту.

— Он мертв.

Тамука, приглушенно вскрикнув, обернулся и увидел Сарга, стоящего у входа в юрту. Он отпрянул назад, едва не запутавшись в шелковых одеялах, и поднялся на ноги. Сарг прошел мимо него, приложил руку к груди Вуки, потом взглянул в лицо щитоносца.

— Мне кажется, наш кар-карт скончался от приступа болезни, — спокойно произнес шаман.

Он тщательно уложил мертвеца на постели, закрыл выпученные глаза и с головой накрыл простыней. Тамука подошел к маленькому столику в углу и трясущимися руками поднял кубок с кислым кобыльим молоком.

— Я бы на твоем месте не стал этого делать, — остановил его шаман.

Тамука замер и уставился на кубок.

— Я уже собирался к тебе, когда он заявил, что не возьмет в рот ничего, к чему я прикасался, — пояснил Сарг.

Тамука швырнул кубок на пол.

— Так ты пошел на это из страха, что он тебя сместит, как и меня собирался заменить?

Шаман улыбнулся.

— Я подозревал его в убийстве брата, а он боялся каждого, кто догадывался об этом.

— Значит, воина тебе безразлична?

— Сказать по правде, я считал, что он прав.

— И ты решился пойти на убийство ради сохранения собственной власти? — фыркнул Тамука. — Только совет Белого клана щитоносцев может сместить кар-карта.

— Что-то я не вижу здесь никакого совета, — отозвался Сарг. — Так кто кого должен назвать убийцей? Но не смотри с таким испугом, друг мой. Не в первый раз кар-карт умирает от удара.

— Ты отвратителен, — огрызнулся Тамука. — Я действовал ради спасения своего народа, ради избавления этого мира от скота.

— О, безусловно, — с преувеличенной искренностью согласился Сарг.

Шаман оглянулся на покрытое простыней тело.

— Поскольку он не успел стать полноправным кар-картом, мы можем не соблюдать тридцатидневный траур, — проговорил Сарг небрежным тоном, как будто эти мелочи не беспокоили его. — Трех дней скорби для карта будет вполне достаточно. Потом ты сможешь продолжать свою войну.

— И поскольку у него нет прямых наследников... — У Тамуки перехватило дыхание.

— Пока не развернется белое знамя мира, пока не закончится война, совет не может состояться Такова традиция наших предков. Согласно этой же традиции, Вука не мог стать полноправным кар-картом до конца военной кампании. На полях сражений не место таким торжественным ритуалам. Поэтому ты, как его щитоносец, будешь исполнять обязанности кар-карта.

Сарг склонился в почти насмешливом поклоне.

— Я преклоняю колена перед кар-картом Тамукой. Осознав, что бронзовый щит все еще висит у него за спиной, Тамука расстегнул кожаные ремни. Некоторое время он подержал щит в руках, любуясь своим отражением, перечеркнутым царапиной от мушкетной пули, нанесенной во время погребения Джубади.

Хулагар. Тамука ощутил ледяной холод, словно дух Хулагара пролетел над ним, увидел все, что здесь произошло, и заглянул в его душу.

Тамука опустил щит к ногам Сарга. — Ты останешься главным шаманом мерков, — невозмутимо произнес он. — Теперь иди и объяви о безвременной кончине кар-карта Вуки. И еще объяви, что военный совет соберется на рассвете. Через три дня мы продолжим военные действия.

Тамука прикрыл глаза, пытаясь избавиться от воспоминаний о последнем взгляде Вуки, а также о призраке всевидящего Хулагара.

Не оглянувшись на покойника, он распахнул закрывавшие вход полотнища и вышел из юрты навстречу рассветным лучам.

Глава 6

Чак никак не мог унять дрожь в руках. В результатах этого испытания он был совершенно не уверен. Он оглянулся через плечо, и один только взгляд на нее опять вызвал нарушения в работе сердца.

— Оливия, почему бы тебе не уйти в укрытие, пока все это не закончится? — спросил Чак, все еще сомневаясь в правильности своего латинского.

Она рассмеялась и покачала головой.

— Ты остаешься здесь, твои помощники тоже здесь, так что и я останусь.

Римские помощники из его штаба не могли скрыть восхищенных улыбок при виде ее открытого неповиновения и явного замешательства их начальника.

— Кроме того, именно я спасла тебя от твоего механизма в прошлый раз.

Чак покраснел и пристыжено отвернулся, вспомнив, что только ее сообразительность и быстрая реакция уберегли его голову, когда первый из двигателей аэростата сорвался со стенда, на котором проводилось испытание.

— Ну хорошо, — пробормотал он.

Взглянув еще раз в сторону рабочих, он негромко выругался и зашагал прочь. Чаку не надо было поворачивать голову, чтобы понять что Оливия идет следом за ним, — аромат ее духов медленно плыл в вечернем воздухе.

Он подошел к своему детищу и любовно осмотрел его; как и всегда, он испытывал сильное волнение при первом испытании нового изобретения. Несколько дюжин трубок были вмонтированы в дубовую раму, по дюжине на каждом уровне; трубки были шести футов в длину и четырех дюймов в диаметре.

— Давайте попробуем на расстоянии полторы тысячи ярдов, — объявил Чак.

Русский рабочий, всего несколько недель назад трудившийся на заводе по производству мушкетов, вскарабкался на платформу. При помощи простого деревянного рычага он стал поднимать передний конец сооружения, пока примитивный отвес не указал нужный угол подъема. Теперь трубки были нацелены на длинный кусок парусины, натянутый в дальнем конце поляны, примерно в миле от них.

— Дайте сигнал готовности, — приказал Чак. Молодой римлянин поднял вверх красный флажок и помахал им. Крошечные фигурки на противоположном конце поляны помахали в ответ и скрылись в хорошо укрепленном блиндаже. Чак беспокойно огляделся. К этому моменту он шел долгие месяцы, и пятьсот рабочих на фабрике были готовы в случае успешного испытания начать массовое производство этой новинки.

— Ну что ж, джентльмены, — заговорил Чак почти шепотом. — Предлагаю всем отойти назад.

Рабочие спрятались в узкой траншее в десяти ярдах от орудия. Чак подошел к платформе, достал тонкую бечевку и привязал ее к спусковому крючку мушкета. Дула у этого мушкета не было. Вместо него имелись три тонкие медные трубки, в каждой из которых был короткий запал, соединенный со взрывателем внутри ствола.

Чак взвел курок мушкета и стал медленно отступать, разматывая бечеву и стараясь не натянуть ее слишком сильно. Наконец Чак скользнул в траншею. Он нерешительно посмотрел на Оливию и протянул ей конец бечевки.