Сокровище троллей - Голотвина Ольга. Страница 18

Только позже, вернувшись в яркое великолепие морозного двора и окончательно поверив, что остался жив, лекарь задал себе вопрос: а как бы он смог защитить ребенка? У него из оружия – только книга. И даже с оружием он ящерам не противник… А там, в сарае, даже мысли такой не мелькнуло – ну, странно даже!

Успокоившись, лекарь с интересом и симпатией принялся разглядывать черного чешуйчатого детеныша ящера, которого все-таки отпустили погулять. Оба малыша ни на какой чердак не спешили, а устроили игру в догонялки, причем носились друг за другом с одинаковым успехом. Наконец юный ящер загнал приятеля на высокую поленницу.

Парнишка-работник, рубивший хворост, бросил топор и всплеснул руками:

– Дрова рассыплете, разбойники!

Он осторожно снял хозяйского сынишку с поленницы, но взглянул на ящерка, в предвкушении разинувшего пасть, – и посадил мальчика к себе на плечи.

– Нечессно! – возмутился ящер и, поднявшись на задние лапы, попытался тяпнуть малыша за валенок. Но работник с хохотом завертелся, не давая черному ящерку добраться до добычи.

Работник смеялся, мальчик восторженно визжал, а ящер, судя по всему, забыл обиду и тоже развлекался вовсю.

Барикай подумал, что ящеры тут, похоже, никому не страшны – хотя, конечно, хозяин мог бы его и предупредить!

Но бродячий лекарь был человеком незлопамятным и не пошел к Кринашу скандалить. Куда интереснее было наблюдать за суматохой, которую устроила эта странная компания.

За веселой возней никто не заметил чужого человека. Лишь когда огромный черный пес загремел цепью у будки и залаял, работник спохватился – снял малыша с плеч, поставил на землю и обернулся к вошедшему во двор крестьянскому парню лет двадцати, в добротном полушубке, крепких сапогах и волчьей шапке набекрень.

Лекарь хмыкнул: небось первый парень на деревне. И явно не беден, и собой хорош – на грубоватый, простонародный лад. Русые курчавые волосы. Хозяйский, гордый разворот широких плеч. Уверенный, даже нагловатый взгляд серых глаз. Должно быть, не одна здешняя красотка потеряла покой и сон.

Про ящеров парень наверняка слышал: на черного детеныша глянул без страха, но с неприязнью.

– У вас что, эту мразь не на привязи держат? – удивился он в полный голос.

Черный ящерок, как тут же выяснилось, глухотой не страдал и в чужом языке изрядно преуспел. Он взвился на задние лапы и сердито прошипел:

– Ссам мрассь!

Мальчуган, мгновенно посуровевший, уже лепил снежок. Он не собирался бросать друга на произвол военной удачи.

– Эй-эй, малыши, – вмешался работник, – а ну, бегите в тепло, не то простудитесь!

Мальчишка показал язык обидчику своего приятеля и гордо прошествовал мимо него к крыльцу. Черный ящерок заскользил следом, на ходу тоже высунув в сторону грубияна длинный, узкий, по-змеиному раздвоенный язык.

– Мало тебя отец порет! – бросил парень вслед мальчишке.

Тот задержался на крыльце – и в плечо чужаку ударил не зря слепленный тугой снежок.

Парень дернулся было вслед, но вовремя сообразил, что будет выглядеть смешно в погоне за пятилетним карапузом.

– Ну, зачем же так? – мирно сказал работник. – Дети все-таки…

Парень смерил его презрительным взглядом.

– Кринаш купил раба? А я и не знал.

– Если это про меня, – все так же беззлобно откликнулся работник, – то я тут постоялец.

Вид у парня стал заметно почтительнее. На постоялом дворе гость – король.

– Хиторш Падающий Камень, – назвался он на всякий случай. – Из Семейства Аджунер. Топоровские мы. А ежели господин – постоялец, так чего с хворостом возится?

– Дождик, – представился в ответ собеседник. – Работаю за постой: с деньгами туго.

– А, Отребье… – сплюнул Хиторш, разом забыв учтивое слово «господин». Новый знакомый оказался ничтожеством, чуть выше раба.

– Привет, Хиторш! – поздоровался с парнем вышедший из конюшни хозяин. – Каким ветром ко мне?

– Наши старики потолковали и послали меня сюда поработать, раз гостей много, – с поклоном ответил парень.

– А, ну-ну. Тогда бери ведро и натаскай воды вон в ту бочку.

Тут из-за угла дома вышла Айки – оживленная, веселая, в руках корзинка: в погреб бегала за припасами.

Увидела Хиторша. Глаза девчушки округлились, улыбка исчезла. Она проворно взбежала на крыльцо и юркнула в дом, как мышонок в спасительную норку.

Гости уже сидели за столом, когда появился обещанный Дагертой бродячий певец. Еще в сенях он был тихо обруган хозяйкой за то, что шляется по лесу, троллей тешит, вместо того чтоб петь гостям. Для чего его тут зимовать оставили? За что кормят-поят? А ну, живо за лютню… нет, поесть-то можно, а потом сразу петь, да чтоб не вытье тоскливое, а что повеселее!

Усаживаясь за длинный стол (за которым сидели и господа, и слуги – только на разных концах), певец сообщил:

– А я троллей видел. Четверо, ниже по течению, у Лисьей скалы.

Никого он этими словами не удивил. Тролли считались такой же принадлежностью здешней зимы, как и сугробы.

Только юный Сын Рода, недавно приехавший сюда поохотиться, негромко протянул:

– Страх-то какой…

Певец Арби не ответил: уже наворачивал кашу с курятиной. Ему недосуг было вести разговоры: поесть бы скорее да и впрямь спеть что-нибудь гостям. Незачем сердить Дагерту.

А вот Челивис воспользовался этой короткой репликой, чтобы познакомиться с подавшим голос круглолицым, щекастым юнцом. Ибо юнец этот вызывал у авантюриста серьезнейшие опасения.

Да, вид у паршивца наивный. Да, можно поручиться, что он только-только отцепился от маминого подола, а до того рос на свежеиспеченных булочках, варенье и прочих домашних лакомствах. Ну и что? А сколько раз приходилось матерому шулеру Челивису изображать из себя наивного провинциала, неиспорченную душу, простака несусветного?

Нет, юнца недооценивать нельзя. Ведь что известно Челивису про этого светлобрового, розового молочного поросенка?

Приехал за два дня до Челивиса с попутным купеческим караваном. Купцы на следующий день двинулись дальше, а поросенок здесь остался. Говорит, приехал поохотиться. А при себе у него только арбалет и колчан стрел. Охотник, да? И никого с собой не взял – ни напарника, ни охранника. Такой грозный, что любую Подгорную Тварь плевком в бегство обратит? А троллей заставит свою добычу тащить до постоялого двора?

Да чтоб Челивису до самой смерти не отвязаться от Клешни и Дабунша, если этот молокосос собирается пустить хоть одну стрелу во что-нибудь скачущее или летящее… Кстати, а как зовут-то молокососа?

Челивис учтиво подхватил брошенную розовощеким юнцом реплику:

– О да, эти тролли – истинная беда. Хорошо бы король прислал отряд, чтобы очистить здешние места… Ах, прошу простить мне неучтивость, я же не представился! Челивис Парчовый Кошель из Рода Вайсутар… а с кем меня свела судьба?

– Намиэл Мягкая Перчатка, – представился «поросенок». – Из Рода Жервил.

Внезапно на другом конце стола, где ели слуги и батраки, громила Дабунш оторвался от еды и с интересом спросил:

– Это который Жервил-и-Винниграй?

Челивис бросил на Дабунша грозный взгляд и в изысканных выражениях извинился перед собеседником за бесцеремонность и невоспитанность слуги.

Но юноша не обиделся.

– Он прав: так наши два Рода в столице и называют, обязательно вместе. Папе и его компаньону принадлежат верфи, несколько кораблей… ну, еще по мелочи – лавки, кабаки.

«Тебе это – мелочи?» – мысленно восхитился Челивис.

А юнец, оказавшийся отпрыском богатенького папочки, уже увлеченно расспрашивал певца Арби о троллях. Челивис пока помалкивал.

И тут юный Намиэл сказал нечто такое, от чего у Челивиса пропал аппетит.

– Арби, хозяюшка говорит, что ты много бродишь по здешним лесам. Скажи, не попадалось ли тебе место, которое называлось бы Улыбка Рыси?

Пора было возвращаться. Но охота не задалась, а возвращаться с пустыми руками нельзя.