Манускрипт всевластия - Харкнесс Дебора. Страница 24

Вампир поставил бокал на полку и отвернулся.

— Вряд ли это возможно, Хэмиш. Я… желаю ее. — Когда голод Мэтью обострялся так, как сейчас, даже кровь не могла его утолить. Ему требовалось нечто большее. Вкусить Дианы — вот единственное средство успокоить эту жгучую боль.

Хэмиш, не удивляясь, смотрел в его напряженную спину. Вампир, чтобы вступить в брак, должен пожелать другое существо больше всего на свете. Хэмиш сильно подозревал, что Мэтью — вопреки его пламенным заявлениям, что никого такого еще не встречал — вступил в брачный период.

— Значит, основная твоя проблема — не чародеи и не Диана. И, уж конечно, не древняя рукопись, где будто бы содержатся ответы на все вопросы. — Хэмиш дал Мэтью время осмыслить все это и спросил: — Ты хоть сознаешь, что охотишься за ней?

Когда он сказал это вслух, вампир вздохнул с облегчением.

— Да, сознаю. Я лазил к ней в окно, пока она спала. Сопровождаю ее на пробежках. Она отвергает все попытки помочь ей, и чем дольше она это делает, тем сильнее становится мой голод. — У него был такой озадаченный вид, что Хэмиш прикусил губу изнутри, боясь улыбнуться. Все прежние женщины Мэтью сразу подпадали под его чары и делали все, что он говорил. Не диво, что его так прихватило на этот раз.

— Мне не ее кровь нужна. Физический голод я как-нибудь одолею — главное, быть с ней рядом. Нет… что это я, — сморщился Мэтью. — Нельзя нам быть рядом, нас тут же заметят.

— Не обязательно. Мы вот с тобой проводим много времени вместе, и никому дела нет. — На первых порах своей дружбы они, впрочем, маскировались, поскольку даже поодиночке привлекали к себе внимание. Когда они, одна черная голова подле другой, оказывались соседями за столом или сидели ранним утром во дворе колледжа среди пустых бутылок шампанского, не заметить их было попросту невозможно.

— Это не одно и то же, сам понимаешь.

— Ну да, помню, — вспылил Хэмиш. — На демонов всем наплевать, зато вампир с ведьмой — другое дело. Только вы и значите кое-что в этом мире.

— Хэмиш! Ты же знаешь, что я совсем так не думаю.

— Ты разделяешь вампирское презрение к демонам, Мэтью. И к чародеям тоже, если на то пошло. Разберись как следует, что ты чувствуешь по отношению к другим видам, прежде чем уложить эту ведьму в постель.

— Я не собираюсь укладывать Диану в постель, — отчеканил Мэтью.

— Обед подан, сэр. — Джордан уже некоторое время стоял на пороге.

— Слава Богу, — выдохнул Хэмиш. С вампиром гораздо легче управиться, когда он помимо разговора занят чем-то еще.

Они сели на одном конце длинного, рассчитанного на кучу гостей стола. Хэмиш принялся за первое блюдо, Мэтью поигрывал ложкой, ожидая, когда его суп остынет.

— Грибы с вишней? — спросил он, понюхав тарелку.

— Ага. Джордан хотел попробовать что-то новое, и я ему разрешил — там нет ничего для тебя неприемлемого.

Мэтью, гостя в Кэдзоу-Лодж, не требовал дополнительного питания, но Джордан был подлинным волшебником по части супов, а Хэмиш не любил как пить, так и есть в одиночку.

— Извини меня, Хэмиш.

— Извиняю, — Хэмиш остановил ложку у рта, — но ты не представляешь себе, как трудно быть демоном или ведьмой. У вас это необратимо: вампирами становятся внезапно и сразу, без всяких вопросов, а мы, остальные, наблюдаем, ждем и колеблемся. Поэтому вампирское высокомерие для нас невыносимо вдвойне.

Мэтью вертел в пальцах черенок, как дирижерскую палочку.

— Чародеи знают, что они чародеи, — хмуро заметил он. — Никакого сравнения с демонами. — Мэтью, со стуком положив ложку, выпил вина.

— Ты прекрасно знаешь, что когда один из родителей чародей, это еще не гарантия. Ты можешь родиться вполне обычным ребенком — или поджечь свою колыбельку. Никто не знает, где и как проявится твоя сила, если вообще проявится. — Хэмиш в отличие от Мэтью дружил с одной ведьмой. Джанин занималась его волосами, которые никогда еще не лежали так хорошо, и снабжала чудодейственным лосьоном собственного изготовления. Он подозревал, что она вкладывала в это средство толику волшебства.

— Но все-таки для них это не полная неожиданность. — Мэтью зачерпнул ложкой суп. — За Дианой целые века семейной истории — совсем не похоже на то, через что ты прошел подростком.

— Мне еще повезло, — сказал Хэмиш, памятуя, как взрослели другие демоны.

В двенадцать лет, буквально за один день, жизнь Хэмиша круто переменилась. Той долгой шотландской осенью ему стало ясно, что он умнее школьных учителей. Так думает большинство двенадцатилетних, но Хэмиш не просто думал, он знал, и это знание вселяло в него тревогу. Он симулировал и прогуливал школу, а когда это перестало работать, стал выполнять задания молниеносно, даже не притворяясь нормальным. Классный руководитель, отчаявшись, обратился в университет города Глазго — пусть пришлют кого-нибудь проверить, почему Хэмиш за пару минут решает задачи, над которыми его одноклассники бьются неделями.

Молодой математик Джек Уотсон, рыжий и голубоглазый, с одного взгляда опознал в Хэмише Осборне такого же демона, как он сам. После формальной процедуры, доказывающей, что Хэмиш — математический вундеркинд, Уотсон пригласил его посещать лекции. Попутно он объяснил директору школы, что такой мальчик, если оставить его в школьном классе, неминуемо станет поджигателем или чем-нибудь в этом роде.

После этого Уотсон нанес визит в скромный домик Осборнов и поведал изумленным родителям, как в самом деле устроен мир и какие создания в нем обитают. Перси Осборн, воспитанный в строгих пресвитерианских традициях, долго отказывался признавать, что рядом с людьми живет столько разной нечисти. «Но в ведьм же ты веришь, — указала ему жена — почему не поверить заодно в вампиров и демонов?» Хэмиш, больше не чувствуя себя одиноким, залился слезами радости. «Я всегда знала, что ты особенный», — сказала мать, прижимая его к себе.

Пока Уотсон пил чай с шоколадными бисквитами у их электрического камина, Джессика Осборн затронула другие аспекты жизни своего сына. Соседская девочка от Хэмиша без ума, сказала она, но вряд ли они поженятся. Хэмиша больше тянет к ее старшему брату, лучшему футболисту у них в квартале. Перси и Джек, услышав это, не удивились и нисколько не огорчились.

— Но семья Дианы с самого начала ждала, что девочка станет ведьмой. — Мэтью попробовал чуть теплый суп. — И Диана ею стала — независимо от того, пользуется она своим дарованием или нет.

— Мне сдается, это ничуть не лучше, чем жить среди невежественных людей. Представляешь, какое давление испытывает ребенок? Не говоря уж о жутком сознании, что твоя жизнь тебе не принадлежит? — Хэмиша передернуло. — Я предпочел бы совсем ничего не знать.

— Скажи… что ты почувствовал, когда впервые проснулся демоном? — нерешительно спросил Мэтью. Вампиры обычно избегают личных вопросов.

— Я точно родился заново. Вспомни, как ты сам проснулся, обуреваемый жаждой крови, и услышал, как растет трава из земли. Все другое. Я то лыбился, как дурак, который выиграл в лотерею, то плакал у себя в комнате. И все-таки не верил по-настоящему, пока ты не затащил меня в клинику.

На день рождения Мэтью подарил Хэмишу бутылку «Крюга» и отвел его в больницу Джона Рэдклиффа. Пока Хэмиш проходил магнитно-резонансную томографию, Мэтью ему задавал вопросы. Потом они, попивая шампанское и не снимая с Хэмиша больничной пижамы, сравнили полученный результат с энцефалограммой выдающегося нейрохирурга. Демон заставлял Мэтью повторять процедуру снова и снова, глядя, как его мозг при ответе на самый простой вопрос загорается наподобие пинбольного автомата. Лучшего подарка он еще ни разу не получал.

— Диана, насколько я понял с твоих слов, сейчас находится там же, где был я до этой твоей МРТ. Ей известно, что она ведьма, но она все еще чувствует, что живет ложной жизнью.

— Именно так она и живет. — Мэтью съел еще ложку супа. — Притворяется человеком.

— Разве тебе не интересно, почему она это делает? И как ты вообще ее терпишь при своей нелюбви к лжецам?