Манускрипт всевластия - Харкнесс Дебора. Страница 75

Я ринулась наружу, как только «рейнджровер» въехал во двор. Мэтью, впервые за все наше знакомство, не оказался у двери первым — он еще разминал свои длинные ноги, когда я повисла у него на шее, едва касаясь носками земли.

— Больше никогда так не делай, — шептала я, жмурясь от подступивших слез. — Никогда-никогда.

Он обнял меня, уткнулся в мою шею. Потом осторожно поставил на ноги, и снеговые ладони снова охватили мое лицо. Я вбирала в себя то, что замечала впервые — легкие морщинки в уголках глаз, впадинку под нижней губой.

— Dieu, — произнес он. — Как же я ошибался.

— Ошибался? — запаниковала я.

— Я думал, что знаю, как сильно соскучился по тебе. Ничего я не знал.

— Скажи это снова. То, что по телефону сказал.

— Я люблю тебя, Диана. Я боролся с собой и проиграл, да поможет мне Бог.

Мое лицо в его ладонях стало мягким, как воск.

— Я тоже люблю тебя, Мэтью. Всем сердцем.

Его тело откликнулось мне. Пульс, конечно, не участился, и кожа не утратила своего палящего холода, но в горле возник звук, слабый рокот, пронизавший меня желанием. Мэтью, все замечавший, впился в меня ледяным поцелуем.

Я вся вспыхнула, как костер, руки скользнули вниз по его спине. Он хотел отстраниться, но я притянула его к себе. В горле у него зарокотало чуть громче.

— Диана, — предостерегающе сказал он.

«Что не так?» — невинно осведомился мой поцелуй.

В ответ он снова приник ко мне губами, нежно потрогал пульс на шее и стал поглаживать левую грудь, где билось сердце.

— Теперь ты моя, — сказал он, немного ослабив объятия.

Губы у меня онемели — я только кивнула, крепко держа его ниже поясницы.

— И никаких сомнений? — уточнил он.

— Ни малейших.

— С этого момента мы с тобой одно, понимаешь?

— Кажется, да. — Я понимала это так, что никто и ничто не сможет оторвать меня от него.

— Она понятия не имеет, о чем ты толкуешь, — заявила Изабо. — Этот ваш поцелуй нарушил все законы, которые не дают развалиться нашему миру и обеспечивают нам безопасность. Ты, Мэтью, пометил эту ведьму как свою, а ты, Диана, предложила свою кровь и свою силу вампиру. Вы оба повернулись спиной к своим родичам и дали клятву иному враждебной расы.

— Мы всего лишь целовались, — испуганно возразила я.

— Вы дали клятву и тем самым стали преступниками, да помогут вам боги.

— Значит, мы теперь вне закона. Нам уйти, Изабо? — Голосом мужчины говорил мальчик, и у меня дрогнуло сердце из-за того, что я заставила его выбирать между нами.

Мать, подойдя, сильно ударила его по лицу.

— Да как у тебя язык повернулся?

Они оба застыли, как пораженные громом. След от ее руки на его щеке покраснел, посинел и исчез.

— Ты мой самый любимый сын, — стальным голосом заговорила она, — а Диана отныне становится моей дочерью — я отвечаю за нее, как и ты. У нас общая война, общие враги.

— Ты не обязана укрывать нас, Maman, — прозвенел, как тугая тетива, голос Мэтью.

— Хватит молоть чепуху. Я не позволю, чтобы вас затравили из-за вашей любви. Мы будем драться, и ты, дочка, тоже — как обещала. Ты безрассудна, как все настоящие храбрецы, но в твоем мужестве я не сомневаюсь. Кроме того, тебе он нужен как воздух, а он хочет тебя, как никого не хотел со дня своего возрождения. Дело это решенное, а там поглядим.

Изабо неожиданно привлекла меня к себе и поцеловала — в одну щеку, потом в другую. Я жила в ее доме уже несколько дней, но приняла она меня по-настоящему только сейчас.

— Для начала неплохо бы Диане сделаться наконец из жалкого человечишки ведьмой, — перешла она к сути дела. — Женщины де Клермонов сами защищают себя.

— Я позабочусь о ней, — ощетинился Мэтью.

— Вот почему ты всегда проигрываешь в шахматы, — погрозила пальцем она. — Сила королевы, как и сила Дианы, почти безгранична, а ты защищаешь ее, ставя под удар себя самого. Но здесь у нас не игра, и слабость Дианы может нам дорого стоить.

— Не трогай ее, Изабо. Я никому не позволю ее переламывать.

— А разве она, притворяясь человеком, не переламывает себя? — красноречиво фыркнула мать. — Она ведьма, ты вампир — вся каша заварилась как раз из-за этого. Как может ведьма, у которой достало храбрости тебя полюбить, бояться собственной силы, mon cher? [53] Да ты бы растерзать ее мог — и те, кто явится сюда, узнав, что ты сделал, тоже на это способны.

— Она права, Мэтью, — вставила я.

— Пойдемте в дом — ты замерзла, — решил он. — Поговорим сначала об Оксфорде, а потом уж перейдем к магии.

— Я тоже должна кое-что тебе рассказать. — Теперь самое время раскрыть часть наших секретов, думала я — например, то, что я в любой момент могу превратиться в бурный поток.

— У тебя будет на это время, — сказал Мэтью, ведя меня к замку.

Марта стиснула его в объятиях так, точно он вернулся с войны, и усадила нас всех перед жарким огнем в гостиной.

Мэтью, пока я пила чай, то и дело прикасался ко мне — клал руку на колено, разглаживал свитер на плечах, поправлял выбившуюся прядь. Как будто возмещал то, чего лишился за время нашей короткой разлуки. Я начала свои расспросы хитро — спросила, как прошел перелет, и только потом свернула на Оксфорд.

— Маркус и Мириам были в лаборатории во время попытки взлома?

— Да, были. — Мэтью выпил вина, которое подала ему Марта. — Но им ничего не грозило, поскольку воры далеко не прошли.

— Слава Богу, — тихо сказала Изабо, глядя в огонь.

— Что им, собственно было нужно?

— Информация о тебе, — неохотно сознался Мэтью. — В твою квартиру при Нью-колледже они тоже проникли.

Так. Одним секретом меньше.

— Фред в ужасе. Сказал, что колледж врежет в твою дверь пару новых замков и поставит на лестнице камеру наблюдения.

— Фред ни при чем. В начале учебного года достаточно пройти мимо портье уверенным шагом, имея на себе шарф данного колледжа, — всех новых студентов он знать не может. Но что там взять-то, в моей квартире? Черновики? — Да нет, это смешно. Зачем взломщику историческая алхимия?

— Черновики у тебя с собой, в ноутбуке. — Мэтью чуть сильнее сжал мою руку. — Взломщики искали не их — они перевернули вверх дном твою спальню и ванную. Мы думаем, что они охотились за образцами твоей ДНК — волосами, частицами кожи, обрезанными ногтями. В лабораторию им проникнуть не удалось, поэтому они пришли к тебе на квартиру.

Я попыталась высвободиться, не желая показывать, что от этого известия меня проняла дрожь.

— Помни: ты не одна, — сказал Мэтью, не отпуская меня.

— Стало быть, это не просто воры. Это иные, знающие про нас с тобой и про «Ашмол-782».

Мэтью кивнул.

— Вряд ли они что-то нашли, — заявила я. — Мать с детства учила меня чистить щетку для волос перед уходом в школу, а волосы спускать в унитаз. И ногти тоже.

Мэтью опешил, но Изабо, похоже, нисколько не удивилась.

— Я все больше жалею, что так и не познакомилась с твоей матерью, — сказала она.

— Ты не помнишь, что она говорила при этом? — спросил Мэтью.

— Смутно. — Утром и вечером я сидела на бортике ванны, наблюдая за мамой. Я нахмурилась, стараясь вспомнить давно забытое. — Я кружилась, считая до двадцати… и что-то произносила.

— Хотелось бы мне знать, что было у нее на уме. Ногти и волосы содержат много генетической информации.

— Мать, как известно, была провидицей — и Бишоп к тому же. Наша кровь здравого рассудка не гарантирует.

— Твоя мать не была сумасшедшей, Диана, — вмешалась Изабо, — и твоя наука, Мэтью, далеко не все объясняет. Чародеи издревле верили, что волосы и обрезки ногтей имеют большую силу.

Марта согласилась с ней, мимически сетуя на невежество молодежи.

— Ведьмы пользовались ими при заговоре, — добавила Изабо. — К примеру, для приворота.

— Ты же говорила, что не была ведьмой.

— Я знала многих из них. Ни одна не оставила бы на виду свои ногти и волосы из страха, что ими воспользуется другая.