Случай из практики - Измайлова Кира Алиевна. Страница 26

Ну а красная лихорадка – самая гадкая и прилипчивая болезнь из всех вышеперечисленных. Если хоть один человек в городе заболел – все, пиши пропало, эпидемии не избежать. Оставалось только гадать, откуда взялась эта мерзость: на всех въездах в столицу дежурили не только стражники и солдаты, но и маги-медики, для которых это – обязательная цеховая повинность. Любого подозрительного приезжего моментально отправляли в карантин, так что извне зараза пробраться вряд ли могла: период развития у красной лихорадки – меньше шести часов, заболевшего видно сразу, а если учесть, что в карантине у нас мог насидеться и богатый купец с банальнейшим насморком, и заезжий аристократ, то становилось ясно – халатность стражи тут ни при чем. С другой стороны, никто никогда не ставил себе целью разобраться, откуда возникает сия зараза, внимание все больше уделялось методам борьбы с нею. Вернее, так: когда возникала эпидемия, естественно, все силы бросались на ее подавление, и тогда уж было не до первопричин, а когда удавалось от болезни избавиться, все облегченно вздыхали и забывали о ней до следующей вспышки. Кроме исследования подобных заболеваний, обычно находилась масса более насущных проблем, да к тому же красная лихорадка стояла далеко не первой в списке смертельно опасных болезней. От нее, видите ли, можно было излечиться, например, с помощью квалифицированного мага-медика. А кроме того, многие выживали и так и после уж приобретали устойчивость к этой болезни. В общей сложности из сотни заболевших самостоятельно выживали около половины, правда, из этой половины часть оказывалась инвалидами – у кого напрочь отказывали мозги, кто слеп, кто глох, а у кого ноги переставали слушаться. Что и говорить, куда более привлекательная картина по сравнению, скажем, с эпидемией чумы. Той, правда, тоже уж давно не случалось, но зарекаться я бы не стала.

Итак, город мгновенно замкнул ворота, король Арнелий с семейством и приближенными забаррикадировался в своей загородной резиденции, которую очень удачно решил навестить за два дня до того, как разразилась эпидемия: туда никого не впускали, а оттуда никого не выпускали. В распоряжении короля имелись лучшие маги-медики, а потому бояться ему было нечего. Город же словно повымер – дома настороженно примолкли, люди спрятались за наглухо затворенными ставнями и запертыми дверьми, хотя это препятствием заразе не являлось. По улицам ходили только вовсе уж отчаянные горожане, ну и маги-медики. В первые дни постигшего столицу несчастья цены на их услуги взлетели было до небес, однако быстро вмешалась Коллегия магов, обязавшая обнаглевших медиков оказывать услуги по обычным (ну разве что самую малость увеличенным) расценкам и не отказывать никому из страждущих. Тем не менее магов не хватало – больных было слишком много, поэтому ситуация не сильно изменилась к лучшему после оглашения распоряжения Коллегии.

Бороться с этой заразой – занятие почти бессмысленное, поэтому оставалось только пережидать. Через несколько недель в городе останется примерно половина жителей, которым придется заняться уборкой трупов. Но и после того долго еще будут жители подозрительно приглядываться к любому, на кого вдруг нападет почихота!

Эпидемии красной лихорадки всегда заканчивались так же неожиданно, как начинались. Известно было, что болезнь не передается ни через пищу, ни через воду, ни через предметы, только от человека к человеку. Город, в котором отбушевала болезнь, переставал представлять опасность для приезжих довольно скоро, хотя, полагаю, Его величество Арнелий перенесет от греха столицу в другой город. А может, и не перенесет, с него станется. Этот человек на редкость непредсказуем в своих поступках, а кроме того, скуп. После того как он угрохал столько средств на перестройку своего дворца, вряд ли он оставит сие здание из-за какой-то там лихорадки…

В свое время высказывались предположения, что красная лихорадка – болезнь магического происхождения, а не естественного. Однако могу со всей убежденностью сказать – это не так. У природы еще немало тайн от нас, посему непонятно, как возникает и почему прекращается эпидемия, но магии в этой болезни ни на грош. А что до распространения болезни магическим путем (скажем, для нейтрализации вражеских сил), то ни один мало-мальски приличный маг, будучи в здравом рассудке, не свяжется с такой непредсказуемой заразой.

Мне по понятным причинам заняться было совершенно нечем. В город никого не впускали, да и в любом случае потенциальные мои клиенты, скорее всего, предпочитали обходить столицу десятой дорогой. Ну а горожанам определенно было не до проведения расследований, так что я сидела без дела. Ну, не вовсе уж без дела, наконец-то дошли руки разобраться кое в каких бумагах и привести в порядок самые ценные из своих записей (это благое намерение я пыталась было осуществить зимой, но бросила, как только нашла другое занятие; сейчас же делать было решительно нечего). Почерк у меня до такой степени скверен, что я порой сама с трудом его разбираю, когда же пишешь в буквальном смысле слова на ходу или же на собственной коленке – тут уж и вовсе заметки выглядят замысловатой тайнописью.

Болезнь ни меня, ни моих домочадцев не страшила. У магов в принципе повышенная устойчивость к любой заразе, я могу пройти по зачумленному городу и пообщаться с его жителями безо всяких для себя последствий. Ну а свое подворье я обработала определенным образом, чтобы не пришлось потом возиться с заболевшими слугами. К сожалению, на всю улицу, а тем более на весь город такие чары наложить было нельзя, для этого потребовались бы совместные усилия сотни магов моего уровня. Увы, необходимого количества коллег в наличии не имелось, поэтому пришлось ограничиться собственными владениями, в которых я и сидела безвылазно которые сутки.

Кухарка неслышно молилась каким-то богам в своей комнатушке, конюх пребывал там, где ему и было положено – на конюшне, доглядывая за лошадьми. Припасов в погребе нам троим, людям крайне неприхотливым, хватило бы до следующего лета, поэтому высовывать нос на улицу не находилось никакого повода, тем более что было там неуютно. Судя по дымным столбам, возникающим в небе то с одной, то с другой стороны, еще не заболевшие или, наоборот, уже выздоровевшие горожане принялись за уборку города, совершенно справедливо полагая, что заразу лучше всего выжигать огнем. Главное, чтобы весь город не спалили по своей ретивости. Хотя по нынешней погоде, пожалуй, дома так просто не загорятся – такое впечатление, будто все насквозь пропитано водой, дождь все не прекращается, мелкий, гадкий и холодный.

В одно такое промозглое утро у калитки кто-то постучался. Стучали в мою калитку нередко, и всегда с одной и той же просьбой – пойти и вылечить кого-нибудь. Приходилось вынужденно отказывать – у меня нет лицензии мага-медика на соответствующую деятельность. Это не значит, что я не умею лечить, однако плату за подобное действо обязана брать по расценкам, соответствующим моему статусу судебного мага, иначе не миновать неприятностей как с Коллегией, так и с цехом магов-медиков, которые очень трепетно относятся к посягательствам на свою клиентуру. К несчастью, ни один из обратившихся ко мне не мог позволить себе такой роскоши. Возможно, в царящей суматохе никто и внимания не обратил бы на нарушение правил, однако и создавать прецедент не хотелось.

Итак, в калитку постучали. Да не просто постучали, а отчаянно загрохотали, судя по всему, кулаком. Из кухни высунулась встревоженная Рима, крикнула конюху:

– Поди глянь, кто там такой нетерпеливый!

Сама она выбираться на улицу не собиралась, и правильно: лихорадка лихорадкой, однако можно и банальную простуду схватить, выскочив из теплой кухни под дождь.

– Кто? – мрачно спросил Дим, даже не подумав отпереть калитку. Выслушал неразборчивый ответ, озадаченно почесал в затылке и зашлепал по грязи к дому. – Госпожа! – окликнул он почтительно, не поднимаясь даже на крыльцо.

– Что там еще? – осведомилась я, поняв уже, что визитер к нам явился неожиданный. Выходить наружу не хотелось, но перекрикиваться с Димом было глупо, а в дом дальше прихожей он бы не вошел, потому как, по его скудному разумению, такие вольности конюху не положены.