Случай из практики - Измайлова Кира Алиевна. Страница 7

«Ему и в этом улыбнулась удача, с первого же раза», – повторила я про себя.

– В чем ему повезло? – спросила я, привстав из кресла и забывая, что я не допрос веду. – Господин Гарреш, что вы имели в виду?

Гарреш взглянул на меня непонимающе, потом, видимо, вспомнил собственные слова.

– Я хотел сказать, что мои старшие сыновья не спешат сделать меня дедом, а Араш…

Я, не дослушав, рухнула обратно в кресло. Ничего себе! Получается, обрушив эту клятую скалу, я изрядно облегчила жизнь не только себе самой, но и многим другим! Пес с ним, с Арашем, но принцесса! Если бы ее тело привезли в столицу и король Никкей настоял на точном определении причины ее смерти, то есть на вскрытии… Я даже вообразить не могу, какой бы произошел скандал! Вряд ли бы удалось утаить такое: единственная дочь, наследница – мало того, что была похищена драконом, так еще и беременна от него! Думаю, не нужно объяснять, какие выводы могут сделать люди из такой новости. «Драконы воруют наших женщин, драконы используют их, как племенных кобыл, у драконов много золота…» – и люди схватятся за оружие. Короли, положим, неглупы, особенно наш Арнелий, но ослепленный горем Никкей мог бы выдать что-нибудь этакое, и… О спокойствии драконам можно было бы забыть навсегда. И тут уж не шла бы речь об относительно мирном сосуществовании…

Возможно, мне стоит почаще давать волю сентиментальности?

Гарреш внимательно наблюдал за сменой выражений моего лица.

– Я вижу, вы все поняли, госпожа Нарен, – тихо сказал он. – Думаю, мне стоит поблагодарить вас не только за своего сына, но и за многих других… которые останутся живы. Прощайте.

Он положил что-то на стол и направился к двери.

– Заберите, – окликнула я, даже не прикасаясь к оставленной Гаррешем вещице. – Я сделала это не за плату.

– Это не плата, – возразил Гарреш, открывая дверь. – Это подарок.

Я взяла вещицу в руки. Небольшой, с полпальца длиной гладкий камешек угольно-черного цвета, на простой цепочке. На вид – обычная речная галька, а на самом деле… А на самом деле – непонятно. Я знала, что обычных подарков драконы не делают (не считая тех случаев, когда осыпают драгоценностями понравившихся девиц), а потому к камешку стоило относиться с уважением, по крайней мере до тех пор, пока я не пойму, что это такое и для чего оно предназначено…

…Несколькими днями позже я прогуливалась по дворцовому парку. Мне назначила встречу одна из придворных дам, собиралась нанять меня для какой-то ерунды, при этом за хорошие деньги, но на свидание не явилась. Видимо, решила, что выследить, к какой красотке таскается ее муж, дешевле станет с помощью парочки наемников. Не пришла так не пришла, я прошлась по аллее, заглянула в пруд, где летом плавали лебеди, отметила, что его давно пора чистить, иначе вскоре лебеди будут шлепать по болоту, и совсем было собралась идти к выходу, как сзади послышался громкий топот. Кто-то очень торопился мне вдогонку, и я любезно решила подождать и посмотреть, кому не терпится меня увидеть. Вряд ли придворная дама стала бы так топать, стало быть, это мужчина. Интересно, кто именно?

Это оказался мой знакомый лейтенант. Видимо, Его величество все же сжалился и решил не разжаловать мальчишку в простые солдаты, или же знатные родственники замолвили за него словечко. Хотя… при взгляде на лейтенанта и мысли не возникнет, будто у него могут оказаться знатные родственники! Сравнить хотя бы с другими молодыми гвардейцами: форма формой, от нее никуда не денешься, но – рубашки из тончайшей дорогой материи, шпаги от знаменитых оружейников, до блеска вычищенные сапоги из лучшей кожи… Этот же определенно жил только на собственное жалованье. Не могу сказать, что он был неопрятен или плохо одет, нет, скорее наоборот, он был подтянут, очень аккуратен, но это была истовая аккуратность, свойственная бедным. Отчего-то угадывалось, что даже шпага у него не фамильная, а казенная, а за душой ни гроша. Младший сын в большой и бедной семье? Связей хватило, чтобы пристроить мальчишку в гвардию, но содержать его уже не получается? Должно быть, он еще бóльшую часть жалованья отсылает домой… Да, пожалуй, так и есть.

– Г-госпожа Нарен!.. – выпалил лейтенант, добежав до меня.

– Война началась? – спросила я. Облако дыма достигло мальчишки, и он закашлялся. Мерзавец этакий, ведь это лучший карис, какой только можно купить в Арастене! Контрабандный, между прочим… – Или короля убили?

– Почему вы так решили? – изумился он.

– А зачем иначе вы за мной бежали? – подняла я бровь. – Вероятно, чтобы вызвать во дворец по срочному делу. Или вы не за мной бежали?

– За вами… – Лейтенант заметно покраснел. – Госпожа Нарен, я хотел вам сказать… в общем… – Я терпеливо ждала. Лейтенант наконец перестал мямлить и, посмотрев мне в лицо, неожиданно зло выпалил: – Вы знаете, что того солдата повесили?

– Какого еще солдата? – без особого интереса спросила я, глядя на него в упор.

– Того, что закричал тогда в горах… – Лейтенант сглотнул. Очевидно, он собирался сказать мне много всего, возможно, даже отрепетировал речь, но под моим немигающим взглядом явно ее позабыл. – Когда скала обвалилась…

– Ах, этого… – Я посмотрела на холодное серое небо. Интересно, настоящая зима в этом году собирается наступать или нет? – И при чем здесь я?

– Но… – Лейтенант потерял дар речи. Вероятно, он ожидал, что я буду скорбеть вместе с ним. – Неужели вы… вам… все равно?!

– Если вы считаете, что мне должно быть его жаль, то вы ошиблись, – холодно произнесла я. Пожалуй, мне в самом деле было чуточку жаль бедолагу, попавшего под горячую руку – вероятно, это король Никкей настоял на казни, Арнелий, как я уже говорила, отходчив, да и не его ведь дочь погибла, – вот только в свете того, что поведал мне Гарреш, судьба одного солдата не представлялась чем-то особенно значительным. Пусть на этом Никкей и успокоится и не станет докапываться до сути… – Вы бы лучше порадовались, что не болтаетесь рядом с ним.

Лейтенант побелел так, что стали видны все его веснушки. Интересно, а как поведет себя это тепличное создание в бою, если вдруг война случится?

– Вы… вы… – выговорил он онемевшими губами. – Вы чудовище!..

На мгновение повисла тишина. Вероятно, мальчишка ожидал, что я испепелю его на месте, но я не собиралась оправдывать его ожиданий.

– Лейтенант, я не превращу вас за эти слова в жабу только по одной причине, – произнесла я сухо. – Вы умрете с голоду – вам ведь будет жаль ловить комаров. Постарайтесь больше не попадаться мне на глаза. Второй раз я могу и не сдержаться.

Я неторопливо зашагала дальше по аллее, чувствуя спиной взгляд лейтенанта. Похоже, у меня прибавилось врагов. Впрочем, одним больше, одним меньше – особого значения уже не имеет.

С той придворной дамой я все же встретилась: она, бедняжка, заплутала в парке – это настоящий лабиринт. А поскольку провожатых она, по понятным причинам, с собой не взяла, то и вывести ее на нужную аллею было некому. Столкнулись мы совершенно случайно, чему дама весьма обрадовалась, а я не слишком. Впрочем, услышав, зачем дама хочет меня нанять, я немного развеселилась. Оказывается, проследить нужно было вовсе не за мужем дамы («Я и так знаю, к кому он таскается», – заявила стареющая красотка), а за одним из ее любовников, которого дама, несмотря на все свои старания, выследить ни самолично, ни с помощью наперсниц не могла. Сей достойный юноша, по ее словам, проявлял просто-таки сверхъестественные способности к маскировке и уходу от слежки. Дама подозревала, что тут дело не обошлось без магии, потому и обратилась ко мне. И так далее, и так далее… Платила она щедро, а я не гнушаюсь даже такими мелочами, когда нет более крупных заказов.

Это поручение я, к слову сказать, выполнила. Как выяснилось, все было проще простого, никакой магией там и не пахло. Ушлый молодой человек переодевал в свое платье доверенного слугу, схожего с ним ростом и фигурой, а тот, выросший на городских улицах и знающий каждый закоулок, легко уходил от дилетантской слежки. Сам же юноша, избавившись от пристального внимания престарелой красотки, тем временем навещал ее старшую дочь. Скандал в благородном семействе разразился оглушительный, но в конце концов все устроилось к обоюдному удовольствию: молодого человека женили на обесчещенной девице (он не возражал, ибо за ней давали солидное приданое, и кроме того, семья, в которую он вошел, была много знатнее его собственной), а ее матушка утешилась обществом троих оставшихся у нее кавалеров.