Мы, аристократы - 2 (СИ) - "Бастет Бродячая Кошка". Страница 32

  Я пробыл в обществе декана около часа, а чувствовал себя так, словно весь день разгружал камни. Зато у меня снова была палочка, на этот раз такая же сирота, как я. Ну их, эти семейные палочки, мало ли как они поведут себя при встрече со своей роднёй в бою, да и то, что феникс Дамблдора мог чувствовать, где находится его перо и что с ним происходит, меня нисколько не вдохновляло. Палочку следовало обезопасить от обезоруживающих чар, поэтому я сразу же после возвращения пошёл в библиотеку. Такие заклятия, помнится, попадались мне, когда я искал щит для блокнота - от сильного мага они не спасут, но по крайней мере ученический Экспеллиармус больше не вырвет палочку у меня из рук.

  Парня, сломавшего мою палочку, не выгнали из школы. Меня это разочаровало, но не слишком удивило. Выгнать ученика - значит, признать свою педагогическую неспособность воспитать его, а такое пятно на свою репутацию наш директор посадить не захочет. Поэтому исключением из Хогвартса ученикам грозили постоянно, но, насколько я помню историю школы, в последние сто лет отсюда никого еще не выгоняли.

  Пятого ноября был день рождения у Гойла. Что дарить ему, было непонятно - Грег не любил читать, не состоял в квиддичной команде, не увлекался сладостями и был не настолько беден, чтобы его обрадовала любая ценная вещь. Наконец я додумался сгонять Хедвиг в Косой переулок за заготовкой для шейного амулета и, потратив вечер в библиотеке, наложил на подвеску заклинание улучшенного зонтика. Амулет защищал от попадания едких жидкостей на владельца и мог пригодиться Грегу, потому что тот сидел на зельеварении неподалёку от Лонгботтома. Кроме того, амулет подзаряжался, впитывая в себя рассеянную магическую энергию, и при нажатии на ушко мог работать как обычный зонтик, отталкивая всё, что сыплется на его обладателя.

  С подарком я угодил. Мы проверяли амулет, поливая Гойла водой, пока не залили половину гостиной и не получили втык от Мориса. Слизеринцы сильно заинтересовались моим умением делать амулеты - попрошайничать у нас считалось дурным тоном, но было заметно, что многие из них как бы прицениваются ко мне, просчитывая в уме, "что надо сделать, чтобы получить у него амулет". Всё-таки странно, что в школе преподают такую чушь, как прорицания, где нечего делать без уникальных природных данных, и полностью игнорируют артефакторику. Впрочем, при большом желании можно было извлечь основы артефакторики из комбинации волшебства, где изучают заклинания и их взаимодействие с предметами, и зельеварения, где изучают простые и волшебные свойства веществ.

  Теперь у меня был долг в полтора месяца отработки, но отрабатывать меня пока не заставляли. Школа всё еще была на военном положении, бродить по ней после ужина было запрещено везде, кроме библиотеки, а все отработки были приостановлены. Даже к Филчу я наведывался сразу же после занятий, чтобы бедняге самому не приходилось таскать свои мешки. Только Нотт безошибочно вычислил, что несчастных случаев больше не будет.

  - Гарри, раз у тебя всё в порядке, давай наконец займёмся окклюменцией, - сказал он мне после дня рождения Гойла. - Теорию я прочитал перед отъездом в школу, кое-чем позанимался сам, но нужна спарринг-практика.

  - Думаешь, у меня всё в порядке?

  - Не думаю, а вижу, - мягко усмехнулся Тед.

  - Ты утверждал, что в беспалочковой легилименции ты нуль. С тех пор что-то изменилось?

  - Нет, я по-прежнему нуль, легилименция даже помешала бы. Мне для этого незачем читать мысли, достаточно чтения невербальных знаков. Ты, конечно, чрезвычайно труден для чтения, но я достаточно изучил тебя.

  - Вот как... - впрочем, я оценил его признание, учитывая, что он мог бы и не говорить мне этого. Я поймал взгляд Теда, словно бы приспустившего маску - живые и проницательные глаза цвета грозовой тучи - и тот ответил мне на невысказанный вопрос:

  - Ничего такого, чем не овладел бы каждый, просто нужно постоянно наблюдать и сопоставлять. У моей тётки, с которой я живу, очень непростой и скрытный характер. Чтобы уговорить её на что-нибудь, нужно тщательно выбирать подходящий случай, вот я и научился.

  - Ты можешь сказать, с какого дня у меня всё в порядке?

  - Сначала окклюменция.

  Я понял - он может и именно поэтому не говорит, чтобы из его мыслей это не перешло в его воспоминания. Потому что у меня всё в порядке со дня, когда нашли Гермиону.

  - Тогда начнём с Элузио для кратковременной памяти и с Атра Палуде для долговременной. С Эффуджо ты пока не справишься.

  - А что такое Эффуджо? В книге этого нет.

  - Гибкая зеркальная защита. Очень надёжная, но требует развитого навыка поддержки ментальных стен.

  Тем же вечером мы начали занятия. Как я и предполагал, окклюменция легко давалась Теду. Его внимание было устойчивым, концентрация и переключаемость великолепными, а объём контролируемых картинок приближался к максимальному. Уже через несколько дней он работал с Элузио так, что нарочитость её фрагментов стала незаметной, и мог удерживать мою атаку на Атра Палуде в течение сорока секунд. К беспалочковой легилименции он был по-прежнему не способен - это были совершенно различные навыки. Если для надёжной окклюменции требовалась психическая предрасположенность, то прирождённая легилименция была наследуемой способностью, отсутствующей в роде Ноттов.

  И, нужно отдать Теду должное, он ни о чём меня не расспрашивал. Судя по тому, с каким усердием он изучал окклюменцию, он желал принимать участие в моих проблемах, но оставлял на моё усмотрение, когда и что я ему сообщу. В школе не происходило ничего чрезвычайного, да и не могло произойти, но строгий режим не отменяли, поэтому наши тренировки на озере пришлось прекратить. Я догадывался, что Дамблдор дожидается лечения окаменевших Гермионы и Криви, чтобы расспросить их, и надеялся, что Шшесс уничтожил все их воспоминания, которые могли бы привести к разгадке.

  Раскаменили их в середине декабря, когда созрели мои мандрагоры. Я пошёл навестить Гермиону в больничке на правах друга и чтобы узнать, что осталось у неё в памяти. Последним, что она помнила, оказалось, что Уизли обещала показать ей кое-что важное - немного для разоблачения тайны, но достаточно для того, чтобы навести след на рыжую девчонку.

  В тот же вечер по школе разлетелась весть, что младшая Уизли умерла.

  14.

  "Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя..."

  Я размышлял.

  Гибель девчонки началась с того, что я принёс блокнот в Хогвартс.

  Нет, так можно договориться до того, что её гибель началась с магловского приюта, где родился создатель блокнота, или ещё раньше.

  Я искупил приобретение блокнота магической клятвой, я принял на себя эту цену и риск обладания артефактом. Я был его осторожным и ответственным владельцем. Как и сейчас.

  Глупая случайность. Глупая каверза двух рыжих придурков, из-за которой блокнот попал в руки их сестре. Это спусковой крючок её гибели?

  Или когда она польстилась на чужую вещь в надежде выведать чужие секреты? Когда она думала, что завладела вещью, а на самом деле вещь завладела ею?

  Или когда она увидела возможность безнаказанно избавиться от соперницы с помощью случайно обретённой силы?

  Или когда я принудил её к смертной клятве ради своей безопасности?

  Или когда добрейший и светлейший стал ломать её клятву ради общего блага, если не зная, то догадываясь, чем это для неё обернётся?

  Некто эмоциональный бил бы себя пяткой в грудь, посыпая голову пеплом, охваченный всепожирающим чувством вины.

  Я размышлял и отдавал дань преклонения её величеству судьбе и его величеству случаю. Я - логик.

  Том-из-блокнота - всего лишь бездушный отпечаток личности, с него спрос маленький. Мой выбор и последующий выбор Дамблдора были вынужденными. Неизбежность наступила, когда рыжая дурёха присвоила мой блокнот, изменив причинно-следственную нить. Это было её свободным выбором, а значит, и её виной. Даже если она была слишком мала, чтобы не воровать, двое остолопов-братцев уже должны были понимать, что некоторые шутки могут кончиться очень плохо. Нужно осознать это, сбросить груз вины и взвалить на себя добавочный груз осторожности и ответственности. И идти дальше.