Одинокий путник - Денисова Ольга. Страница 12

Сторож, ни слова не говоря, потащил Лытку в трапезную, Лешек услышал, как открывается дверь. Наверное, для него это был самый подходящий случай убежать незамеченным, но бросить друга вот так, даже не выяснив, что с ним произойдет дальше, он посчитал совсем позорным.

– Я вытащил его из кустов смородины, – сказал сторож, – я думаю, он подслушивал.

Монахи не вскакивали с мест, и не шумели. Лешеку показалось, что они даже не удивились.

– А Дамиан молодец… – глухо засмеялся Эконом, – такого я от него не ожидал.

– Я не вижу в этом ничего смешного, – возразил некто, с самого начала критикующий Полкана, – не сомневаюсь, что он догадывался о наших собраниях, но это вопиюще! Посылать шпиона к самому авве!

– Погодите, – оборвал его Благочинный, – может, мы сначала спросим отрока, зачем он здесь и кто его прислал?

– Мальчик, – обратился к Лытке сам авва, – скажи нам, что ты тут делал?

– Я оказался здесь случайно, – Лешек по голосу догадался, что Лытка вовсе не испугался, – и мне стало очень любопытно. Прости меня.

Голос у Лытки был смешной – то он басил, а то срывался на писк.

– И отец Дамиан тебя сюда не посылал?

Видимо, Лытка покачал головой, потому что ответа Лешек не услышал.

– Отец Василий, сходите в приют и пригласите сюда отца Дамиана, – попросил авва, – вот для него и настал момент появиться здесь по приглашению. Хороший повод, ничего не скажешь.

По голосу аввы невозможно было догадаться, сердится он или наоборот, доволен случившимся. Монах, дозором обходивший трапезную, вышел во двор, и Лешек услышал его скорые удаляющиеся шаги.

– Ты был один? – спросил авва, и от этого вопроса Лешек обмер. Нет, он нисколько не сомневался в том, что Лытка его не выдаст, но ведь ему придется солгать самому авве! А вдруг, это как раз такой грех, за который бог непременно поразит его молнией?

– Один, – спокойно ответил Лытка.

– Отец Гавриил, посмотрите, пожалуйста, нет ли там еще одного шпиона.

Лешек понял, что надо срочно менять место расположения, выскользнул из кустов, перебежал тропинку, и спрятался за толстым дубом, сжавшись в комочек у его корней. Но Эконом не стал обыскивать весь двор, осмотрев только смородиновые кусты, да и то не очень тщательно. Нет, убежать Лешек не мог. Он бы никогда не простил себе этого. Вернуться в смородину он побоялся, и нашел себе другое укрытие, в зарослях высокого иван-чая сбоку от крыльца трапезной. Оттуда почти ничего не было слышно, а говорили монахи негромко, зато отлично был виден вход и ворота скита.

Лытка потом рассказал ему и о разговоре с монахами, и о приходе Дамиана. По словам Лытки, Дамиану устроили настоящую выволочку, как будто и не посмеивались перед этим над его прыткостью, и не восхищались его успехами. И уж конечно, не позвали к себе в компанию, как решил до этого авва. Лытка чуть было не поверил в то, что его подслушивание перечеркнет карьеру Полкана. Монахи нисколько не сомневались в том, что Лытку послал Дамиан, но припомнили ему и претензии Паисия, и его неумение держать себя в руках, и много других мелких прегрешений. Дамиан огрызался и оправдывался, ссылаясь на то, что Лытка был прикреплен в подчинение к Дюжу, но отлынивал от работы. На что Эконом, который несколько минут назад расхваливал работу мальчиков, не преминул заявить:

– Приютские дети очень часто относятся к послушаниям без должного рвения. Их работу приходится проверять, они все время ищут способа увильнуть от нее, и сегодняшний случай – не исключение, а закономерность. И это твоя недоработка! Стоит побольше внимания уделять детям, а не своим амбициям. Почему бы не разъяснить ребятам, что монастырь – наш дом, и оттого, как каждый будет трудиться, зависит, насколько хорошо мы будем жить.

Эконом сделал паузу, но Дамиан молчал, и, слушая рассказ Лытки, Лешек живо представлял его лицо: с виду спокойное, но с горящими глазами и бегающими по скулам желваками.

Эконом продолжил, так и не дождавшись ответа:

– Благодаренье Богу, каждому из мальчиков повезло оказаться здесь, и мы заботимся о них не ради того, чтобы они на нас работали, но трудиться нам заповедал Господь, и вот этого-то как раз твои воспитанники не понимают. Может быть, воспитателям надо почаще говорить с детьми о божественном? Как ты считаешь?

На это Дамиану пришлось ответить, и голос его был как будто спокоен:

– Разумеется, отец Гавриил. Мы сегодня же поговорим с детьми о божественном.

– Иди с глаз моих! – добродушно хмыкнул авва, – надеюсь, ты сделаешь из этого разговора верные выводы.

Лешек отлично видел, как Дамиан вывел Лытку на крыльцо, сжимая его руку чуть выше локтя. Лицо Полкана перекосила гримаса брезгливой ярости:

– Ну что? Поговорим о божественном? – рявкнул он и тряхнул Лытку за руку.

Лытка и тут не испугался, и Лешек с ужасом смотрел на то, как его друг сам роет себе яму: ему достаточно было пересказать, что он услышал, для того чтобы Дамиан сменил гнев на милость. Но он промолчал, с вызовом глядя Полкану в глаза.

– Шкуру спущу, – прошипел Дамиан и сдернул Лытку с крыльца вслед за собой. Видно, его задело бесстрашие мальчишки, потому что он поспешил добавить, – и не надейся на розги, это для тебя будет слишком ласково.

Лешек зажал рот рукой – Полкан хочет наказать Лытку своей страшной плетью! И в этом нет ничего удивительного: если авва не поверил, что Полкан Лытку шпионить не посылал, то Дамиану придется избить мальчика до полусмерти, если не до смерти, чтобы убедить авву в обратном.

Они проходили в двух шагах от головы Лешека, и тот зажмурился от страха – ему казалось, что Дамиан насквозь видит заросли иван-чая.

– Тебе запретили бить приютских плетью! – с вызовом ответил Лытка на его угрозы, и Лешек зажал рот еще крепче – что же Лытка делает! Зачем он грубит Полкану? Или считает, что ему нечего терять? Так ведь есть, есть!

– Поговори, щенок! – Дамиан дернул Лытку за руку сильней и потащил вперед, ускорив шаги. Если бы он так сжал руку Лешека, она бы наверняка сломалась.

– Не думай, что об этом никто не узнает! Я расскажу об этом Паисию! – злобно процедил Лытка.

– Не успеешь… – хмыкнул Дамиан. Лешек не видел его лица, но легко его представил, и ему стало так страшно, что пересохло во рту. Надо что-нибудь сделать! Надо подбежать сзади и наброситься на Полкана, чтобы Лытка успел вырваться и убежать! Но вряд ли они смогут одолеть взрослого мужчину даже вдвоем, а Дамиан славился силой и среди взрослых монахов. И если они не смогут убежать, то тогда будет ясно, что Лешек подслушивал тоже, и тогда… Нет, так действовать следует только для того, чтобы очистить совесть и говорить себе потом: «Я сделал все, что мог».

Может быть, войти в трапезную и сказать авве, что Дамиан собирается убить Лытку? Лешек вспомнил, с каким цинизмом монахи обсуждали дела обители, и понял, что им наплевать, убьет Дамиан Лытку или нет: они, чего доброго, с улыбками восхитятся находчивостью Дамиана и возведут это ему в заслугу. И потом, ему и тут придется признаться, что он шпионил тоже…

Дамиан уже провел Лытку через открытые ворота, а Лешек никак не мог решиться на какой-нибудь поступок, и мучился, разрываясь между страхом, совестью, любовью и жалостью к другу и желанием ему помочь. Лытка бы на его месте не рассуждал – он бы действовал, отчаянно и бесстрашно.

Паисий! Вот единственный человек, который может помочь! Ему на Лытку не наплевать, он не любит Дамиана, он обязательно Лытку спасет! Но Паисий в летней церкви, а мимо нее лежит самая короткая дорога к приюту от восточных ворот.

Надо обогнать Полкана, во что бы то ни стало! Успеть! Лешек хотел вскочить, но вовремя опомнился: Дамиан уводил мальчика по тропинке в лес, и ему стоило лишь оглянуться, чтобы увидеть Лешека и все понять. Но как только они скрылись за деревьями, на крыльцо вышел монах-сторож, и внимательно оглядел скит. Лешек прижался к земле и зажмурился: он не успеет! Если он будет прятаться и дальше, то не успеет! Монах его не догонит, надо немедленно вставать и бежать! От страха дрожали коленки, Лешек собирался с духом, глубоко вздыхал, подбирался… но так и не решался подняться на ноги.