Герой Веков - Сандерсон Брэндон. Страница 118

Услышав это, Сэйзед так и застыл.

«Что я творю? – невольно приходя в ужас от своей внезапной истерики, подумал он. – Неужели я стал таким? Почти всю свою жизнь я сопротивлялся Синоду, восставал против собственного народа. И я был спокоен, уверен в том, что так надо.

И вот теперь я там, где во мне больше всего нуждаются, – сижу без дела, ругаюсь с друзьями и говорю им, что мы все умрем?»

– Но, – Призрак поднял взгляд, – хоть я и сомневаюсь в своих силах, мне кажется, что все будет хорошо.

Сэйзеда поразила надежда, которую он увидел в глазах парнишки.

«Вот что я утратил!»

– Как ты можешь такое говорить?

– Я не знаю, если честно, просто… – начал Призрак. – Ну, ты помнишь, о чем спросил меня, когда впервые здесь оказался? Мы стояли у озера, вон там. Ты спросил меня о вере. Ты спросил, зачем нужна вера, если из-за нее люди причиняют друг другу боль, как вышло у Квеллиона с верой в Выжившего.

Сейзед повернулся к озеру.

– Помню, – сказал он негромко.

– Я много об этом думал. И… кажется, нашел ответ.

– Я слушаю.

– Вера – это когда будущее не имеет значения. Когда ты считаешь, что кто-то наблюдает за тобой. Кто-то, кто способен все исправить. Это значит, что всегда есть выход, – прошептал Призрак, устремив взгляд куда-то вдаль.

Его глаза сияли, будто он видел то, что было недоступно Сэйзеду.

«Да, – подумал террисиец. – Именно это я и потерял. А теперь должен снова отыскать».

57

– Ты должна их убить.

Вин вскинула голову, услышав, как двое стражников прошли мимо двери ее камеры. От голоса Разрушителя была одна польза: он предупреждал о приближении людей, правда в форме неизменного приказа убить их.

Иногда Вин задавалась вопросом: не безумие ли это? Ведь, в конце концов, она видела и слышала то, что оставалось неведомым для остальных. Однако, если она и сошла с ума, проверить это было нельзя – приходилось доверять своим чувствам и просто жить дальше.

Время от времени голос Разрушителя даже радовал, потому что в тюремной камере царила тишина. Даже солдаты, должно быть по приказу Йомена, не разговаривали с пленницей. Кроме того, каждый раз во время беседы с Разрушителем Вин что-нибудь да узнавала. К примеру, что Разрушитель мог появляться во плоти или воздействовать на расстоянии. Если рядом не было его телесного воплощения, то голос мог отдавать лишь простые и туманные указания.

Тот же приказ убить стражников. Вин просто физически не могла его исполнить, оставаясь за решеткой. Это походило, скорее, на попытку повлиять на ее наклонности. Влияние Разрушителя чем-то напоминало алломантическое ненаправленное воздействие на эмоции.

Ненаправленное воздействие…

У Вин появилась идея. Погрузившись в себя, она обнаружила, что по-прежнему ощущает тысячу колоссов, отданных Элендом. Они оставались в ее власти, хотя их разделяло большое расстояние и исполнять они могли лишь несложные приказы.

А нельзя ли их как-нибудь использовать? Возможно, колоссы сумели бы передать сообщение Эленду? Или напасть на город и освободить ее, Вин? Нет. Бросившись в атаку на стены Фадрекса, они просто все погибнут, да еще и испортят планы Эленду. Отправлять их к нему тоже не стоило: слишком велика вероятность, что охранники в главном лагере испугаются и перебьют монстров. А если колоссы даже и доберутся? Вин всегда приказывала им что-нибудь конкретное: напасть или подобрать кого-то; но еще ни разу не пробовала, к примеру, приказать им произнести какие-то определенные слова.

Она попыталась удержать в уме эти слова и передать колоссам, но не ощутила в ответ ничего, кроме растерянности. Еще та задачка. И чем больше Вин размышляла, тем больше убеждалась: использовать колоссов для передачи послания Эленду – не лучший выход. Все равно что сообщить Разрушителю, что у нее осталось оружие.

– Вижу, он наконец-то подыскал для тебя подходящую клетку, – послышался знакомый голос.

Разрушитель опять явился в облике Рина. Он стоял у изголовья койки и смотрел сверху вниз с каким-то почти благодушным выражением лица. Вин села. Она бы никогда не подумала, что больше всех металлов ей будет не хватать бронзы. Когда Разрушитель возвращался «во плоти», бронза позволяла почувствовать его приближение за некоторое время до того, как он появлялся.

– Должен признаться, я в тебе разочарован, Вин.

Он использовал голос Рина, но интонации были другими. Так мог бы говорить Рин, ставший намного старше. И мудрее. Отеческий тон в сочетании с лицом Рина и известными Вин стремлениями этого существа приводили ее в смятение.

– В прошлый раз, когда тебя поймали и заперли, лишив металлов, – продолжал Разрушитель, – и ночи не прошло, как ты уже убила Вседержителя и покончила с его империей. Теперь ты сидишь тут уже… неделю, верно?

Вин не ответила.

«Зачем он меня дразнит? Неужели хочет что-то узнать?»

– Я-то думал, смерть Йомена будет самым меньшим из того, что ты должна была бы сделать.

– Отчего тебя так заботит его смерть? – поинтересовалась Вин. – Мне казалось, он на твоей стороне.

Разрушитель покачал головой и сцепил за спиной руки:

– Вижу, ты не понимаешь. Вы все на моей стороне, Вин. Я создал вас. Вы мои инструменты – все до единого. Зейн, Йомен, ты, твой дражайший император Венчер…

– Нет. Зейн был твоим, а Йомен, похоже, заблуждается. Но Эленд… он будет с тобой сражаться.

– И у него не получится. Ты просто отказываешься это понять, дитя. Вы не можете сражаться со мной, потому что само сражение как таковое служит достижению моих целей.

– Злые люди, возможно, помогают тебе, – не согласилась Вин. – Но не Эленд. Он хороший человек, и даже ты не сможешь этого отрицать.

– Вин, Вин… Ну почему ты не можешь понять? Дело не в добре и зле. Мораль вообще не имеет к этому отношения. Хорошие люди убивают так же часто, как плохие, просто они при этом преследуют разные цели.

Вин промолчала.

– Я попытаюсь объяснить. Завершение всего сущего не битва, а просто неизбежная кульминация. Разве может человек сделать карманные часы, у которых никогда не кончится завод? Разве бывают лампы, которые никогда не гаснут? Всему приходит конец. Думай обо мне как о служителе, чья работа – погасить все лампы и подмести пол перед тем, как лавочка закроется.

Вин ощутила минутное замешательство. В его словах было зерно правды, и те изменения, что происходили повсюду на протяжении нескольких лет, – изменения, начавшиеся до того, как Разрушитель оказался на свободе, – лишь усиливали это замешательство.

Правда, кое-что не сходилось. Если Разрушитель и в самом деле прав, зачем ему нужна она, Вин? Почему он возвращался и беседовал с ней?

– Выходит, ты победил.

– Победил? – переспросил Разрушитель. – Все еще не дошло? Я и не должен был победить, дитя. Все идет своим чередом.

– Я понимаю.

– Надеюсь, что так и есть. Если кто и может понять, то только ты. – Разрушитель развернулся и начал медленно ходить по камере из угла в угол. – Видишь ли, ты часть меня. Прекрасная погибель. Жесткая и действенная. Из всех, кого я присвоил за эту мимолетную тысячу лет, ты единственная, кто мог бы меня понять.

«Вот это да, – подумала Вин. – Да ведь он торжествует! Вот зачем эта тварь явилась ко мне: ей нужно, чтобы кто-то был свидетелем триумфа!»

Глаза Разрушителя сияли – он гордился своей победой. Его чувства были человеческими, и Вин могла их понять.