Звездное небо Даркана (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич. Страница 8

– Вот ведь блин! – думал я, глядя на его широкую спину. – За столько лет – и не найти себе никого… Хотя время тут, наверное, ни при чем. Некоторые мужчины и женщины гораздо комфортнее чувствуют себя в одиночестве. И этот мир, скорее всего, не исключение. В том-то мире нормально зарабатывающему мужчине, если у него все в порядке по жизни, трудно найти себе постоянную подругу. И дело не в том, что желающих нет, просто ты настолько привыкаешь быть один, что боишься потерять ту свободу, которой обладаешь. Ведь когда что-то находишь – что-то обязательно нужно потерять.

Я вспомнил свою прошлую жизнь, вздохнул и покачал головой. За семейный уют нужно платить, а готов ты это делать или нет – выбор только за тобой. Есть, правда, еще вариант – нужна вспышка, ну или разряд. Такой же, какой проскочил между Альтусом и его эльфийкой, ну или как у этого вот матерого вояки, накрошившего за свою жизнь тысячи врагов, но так и не научившегося общаться с правильными, по его словам, женщинами.

– Странные вы, человеки, – усмехнулась Джаэлит. – Я бы назвала этого самца слюнтяем, но это не так. Человека, обнажившего сталь при виде моей матери, назвать слюнтяем не повернется язык даже у меня. Он определенно воин, но… как же у вас все сложно!

– Это да, – не стал спорить я с женой, – привыкай.

– Отстань, – еще раз хмыкнула Джаэлит и замолчала.

«Ну, женушка в своем репертуаре», – вытряхивая трубку, подумал про себя я. – Хотя мне-то что – я давно привык. К тому же женская неразговорчивость – это, скорее, плюс, так что будем считать, что с этой ее чертой характера мне крупно повезло».

Я поднялся с земли, размял спину и, поморщившись от шума, издаваемого двумя играющими зверушками, посмотрел на стоящую метрах в тридцати от меня жрицу. Нет, с Ваессой на тему ее отношений с Каном я категорически не заговаривал. Еще чего не хватало. В таких ситуациях лезть с советами – себе дороже. Вдруг что-то пойдет не так, и будешь ты потом крайним. Нет, она, конечно, ничего не скажет, но… я ведь и правда хотел, чтобы у моей боевой подруги все сложилось хорошо. Поэтому пусть уж решает сама. Кан – мужик правильный, и, думаю, у них все срастется. И будут они потом вечерами гулять по парку с Гошей на поводке. Про парк – это я так, образно, про Гошу на поводке – тоже. Представив себе эту картину, я хмыкнул, убрал в инвентарь трубку. Ладно, все это лирика, а нам уже пора ехать дальше.

– Отзывай своего цыпленка! Выступаем! – перекрикивая рев дракона, я махнул Ваессе рукой, кивнул проводнику и мысленно позвал заигравшегося кабана.

– Это не цыпленок, – жрица погладила по морде подбежавшего к ней Гошу и с укоризной посмотрела на меня. – Я же объясняла тебе, что…

– Не хочу вас огорчать, тетечка, – влез в разговор отчаянно скучающий Риис, – но ваш питомец пока похож на дракона так же, как кабан дара на только что родившегося поросенка. Но в обратную, понятно, сторону.

– Помалкивай, умник, – хмуро посмотрела на него жрица.

– А я-то что? – дурашливо пожал плечами маг и кивнул на стоящую неподалеку Раену. – Вон даже наша Снежная королева, наверное, сможет это подтвердить. Правда, она пока плохо разговаривает, но может хотя бы покивать.

«Снежная королева» – это, понятно, мой косяк. Рассказал, блин, на свою голову сказку. Впрочем, Раена и впрямь практически всю дорогу молчала, ехала с холодным отстраненным лицом, полностью игнорируя все попытки Рииса ее разговорить.

– Ты забываешься, юноша, – в карих глазах черноволосой магессы мелькнули искорки гнева.

– Юноша? – Риис покачал головой и вздохнул. – Спасибо, конечно, но ваш трехвековой сон, баронесса, никак не дает мне повода называть вас бабушкой. Выглядите вы шикарно. – Маг восхищенно выдохнул и развел в стороны руки. – Да я хоть сейчас готов сделать вам предложение. Только намекните.

Раена несколько раз глубоко вздохнула, сжала зубы и, заметно стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно, произнесла:

– Если бы не совместный поход, я бы вызвала тебя на дуэль и убила. Но ведь этот поход когда-нибудь закончится…

– Всем молчать! – рявкнул я, запрыгивая на подбежавшего ко мне кабана. – Харт! Ну что вы как дети себя ведете!? Давайте на коней и выступаем! А тебе, – я посмотрел на невинно хлопающего глазами Рииса, – если ты откроешь рот до Миканы, я просто его зашью. Уяснил?

Маг сделал испуганные глаза, прикрыл левой рукой рот, кивнул, а правой рукой зачем-то потрогал себя за ухо. Словно проверяя, на месте ли оно.

Я закусил губы, чтобы сохранить серьезное выражение лица, и махнул рукой уже оседлавшему своего ящера проводнику, показывая, что мы готовы выступать. Харт! В то, что этот гасконец принял мою угрозу всерьез, я не верил ни капли. Да мне этого и не надо. Пусть остается таким, какой есть, но те несколько часов, которые остались до столицы ирбисов, мы хотя бы проедем в тишине. Выехав на дорогу, я направил Мрака за ящером Ирота и, отпустив поводья, задумался, вспоминая события последних десяти дней.

По итогам посещения Исхарты полцарства я, в общем, не получил. Видимо, потому, что принцессу умыкнул без отцовского на то разрешения. Ну а если кроме шуток, то никаких глобальных изменений в моей жизни не случилось. Это в сказках все хорошо происходит: спас Иван-дурак Василису Прекрасную – и уже вечером с царем чай пьет и к свадьбе готовится. Хотя, если уж быть откровенным до конца, я свою Василису еще не спас. Быть может, поэтому меня Ахриман чаем не угощал? Впрочем, свадьба у меня уже вроде как состоялась, и ладно – обойдусь без всех этих условностей.

С моего памятного посещения читального зала я провел в столице Баллиоса еще один день, половину которого у меня заняла беседа с Верховным Владыкой. Отцовской любовью ко мне Ахриман, понятно, не воспылал, но аурой не давил, много вопросов не задавал, и в итоге за пару часов я рассказал ему практически все. О своем попадании в этот мир, о том, чем он раньше был для меня и остальных оказавшихся здесь людей. О своей неожиданной инициации, встречах с богами, Белом Драконе и Пророчестве. Не было никакого смысла чего-то скрывать от Владыки, который напрямую, без каких-либо там оговорок, заинтересован в сохранении моей драгоценной задницы. Ведь только при этом условии я смогу вызволить из заточения его дочь. В конце рассказа я поинтересовался насчет висящего на моем княжестве проклятья и попросил выдать мне пару билетов для вывода из Крейда Ваессы и Рииса. Остальных ребят я брать с собой не хотел. Хватит – навоевались уже. Я бы и этих двоих с собой не взял, но от дочери некроманта мне не отделаться никак, поскольку у нее есть конкретный приказ Кильфаты, ну а без Рииса я просто через пару месяцев завою с тоски. На самом деле парень был единственным, с кем я мог поговорить о том мире, откуда пришел. Маг впитывал информацию, как губка, его интересовало почти все: история, политика, книги, фильмы. Ну а для меня воспоминания о Земле оставались одной из тех ниточек, которые позволяли мне в какой-то мере оставаться человеком.

Выслушав мой рассказ, Ахриман кивнул, откинулся на спинку широкого кожаного кресла, прикрыл глаза и замолчал. Надолго замолчал. Часа примерно на три. Беспокоиться по этому поводу я, понятно, не стал. К тому же, по словам Литы, у ее отца подобные подзависания происходят периодически. Это перед богами и Великими демонами переплетение вероятностных цепочек различных событий открывается сразу, а Владыка Алкмены хоть и близок к богам, но все же немного до них недотягивает. Поэтому ему, для того чтобы принять какое-либо важное решение, нужно подобным вот образом «подумать». Надо, так надо.

Я поболтал с женой и, когда она, как всегда, без предупреждения замолчала, переключился на разглядывание окружающего меня интерьера. Все стандартно: массивный, выполненный из какого-то темно-серого камня письменный стол, камин, в котором при желании можно, наверное, зажарить целого быка, два каменных же книжных шкафа с огромными фолиантами, кожа обложек которых сильно потрескалась от времени. Картины на стенах и десяток непонятного назначения предметов, разложенных на низких каменных тумбочках, стоящих у дальней стены кабинета. Выпить мне Ахриман не предложил, но у меня, что называется, «было», поэтому я довольно комфортно провел время, потребовавшееся Верховному Владыке на оценку каких-то там известных одному ему вероятностей.