Око Мира (др.изд.) - Джордан Роберт. Страница 32

– Мурддраал! – воскликнул Ранд. – Но Исчезающие – двадцати футов ростом и... – Слова замерли у него на устах под невеселой усмешкой Стража.

– Иногда, овечий пастух, в историях все намного больше, чем на самом деле. Поверь мне, правды в случае с Получеловеком и так хватает. Получеловек, Таящийся, Исчезающий, Человек Тени: имена зависят от того, в каких ты краях, но означают они одно – Мурддраал. Исчезающие – троллоково отродье, почти имеющие те особенности человеческого племени, которым воспользовались Повелители Ужаса для создания троллоков. Почти. Но если человеческие черты усилить, то получится такая же скверна, что есть и в троллоках. Получеловек обладает некоей силой, которая имеет начало в Темном. Только слабейшая Айз Седай потерпит поражение, столкнувшись с Исчезающим один на один, но множество людей, храбрых и верных, пали от их рук. Со времен войн, которыми завершилась Эпоха Легенд, с тех пор как были заточены Отрекшиеся, они являются тем разумом, который приказывает троллоковым кулакам, где наносить удары. В дни Троллоковых Войн Полулюди под началом Повелителей Ужаса вели троллоков в битвы.

– Он меня испугал до смерти, – еле слышно вымолвил Ранд. – Он только глянул на меня, и... – Он содрогнулся.

– Не нужно стыдиться, овечий пастух. Они пугают и меня. Я встречал людей, которые всю жизнь были солдатами, и они, столкнувшись с Получеловеком, застывали на месте, словно птица под взглядом змеи. На севере, в Пограничных Землях вдоль Великого Запустения, есть поговорка. Взгляд Безглазого – страх.

– Безглазого? – спросил Ранд, и Лан кивнул в ответ.

– Мурддраал видит как орел, в темноте или на свету, но у него нет глаз. Я готов к кое-каким более опасным делам, чем столкновение лицом к лицу с Мурддраалом. Морейн Седай и я вдвоем пытались убить того, кто был тут прошлой ночью, и ничего не вышло. У Получеловека везение самого Темного.

Ранд сглотнул комок в горле:

– Троллок говорил, что Мурддраал хочет говорить со мною. Я не знаю, что бы это могло означать.

Лан вскинул голову – глаза словно голубые камни:

– Ты говорил с троллоком?

– Не совсем так, – промямлил Ранд. Пристальный взгляд Стража держал его цепко, словно силок. – Говорил он. Он сказал, что мне не будет ничего плохого, что Мурддраал хочет поговорить со мной. Потом он попытался меня убить. – Ранд облизнул губы и рукой провел по гладкой коже на рукояти меча. Короткими, немного сумбурными фразами он рассказал о возвращении на ферму и в дом. – Но я убил его раньше, – закончил он объяснение. – На самом деле случайно. Он набросился на меня, а я держал в руке меч.

Лицо Лана немного смягчилось, – если камень может смягчиться.

– Даже если так, тебе есть о чем рассказывать, овечий пастух. До прошлой ночи к югу от Пограничных Земель не многие мужчины могли похвастать, что видели троллока, и намного меньше среди них было тех, кому удалось убить его.

– И еще меньше тех, кто убил троллока один на один, – устало сказала Морейн. – Все сделано, Ранд. Лан, помоги мне встать.

Страж устремился к ней, но быстрее него к кровати рванулся Ранд. Кожа Тэма на ощупь была прохладной, хотя лицо его оставалось бледным и изможденным, словно он давно не выходил на солнце. Глаза Тэма по-прежнему были закрыты, но дышал он глубоко, как будто спал.

– С ним все будет в порядке? – озабоченно спросил Ранд.

– После отдыха – да, – сказала Морейн. – Несколько недель в постели, и он будет здоров, как раньше. – Опираясь на руку Лана, она сделала несколько нетвердых шагов. Страж подхватил плащ и жезл с подушечки на стуле, чтобы усадить ее, и она со вздохом опустилась на сиденье. С неспешной тщательностью Морейн завернула ангриал в шелк и уложила его в поясную сумку.

Плечи Ранда задрожали, и, чтобы удержаться от радостного смеха, он закусил губу. В то же время ему пришлось провести рукой по глазам, чтобы вытереть слезы.

– Спасибо вам!

– В Эпоху Легенд, – продолжала Морейн, – некоторые Айз Седай могли раздуть самую малую искру жизни и здоровья, оставшуюся в человеке. Те дни прошли, и возможно, навсегда. Столь многое было потеряно – не только секрет изготовления ангриалов. Если бы помнили, то сколь многое можно было сделать, о чем мы и мечтать не смеем. Очень, очень мало нас теперь. Почти все таланты исчезли, а большинство из оставшихся стали, судя по всему, слабее. В больном должны оставаться воля и силы, чтобы даже сильнейшие из нас могли преуспеть на пути Исцеления. Большая удача, что твой отец сильный человек – и душой, и телом. Как бы то ни было, он много труда потратил на борьбу за жизнь, но все силы, что остались, теперь нужны ему для выздоровления. Оно потребует времени, но порчи больше нет.

– Я ваш вечный должник, – сказал юноша Морейн, не поднимая взгляда от Тэма, – и сделаю для вас все, что могу. Все! – Он припомнил разговор о цене, а потом и свое обещание. Стоя на коленях подле Тэма, Ранд был готов ко всему, даже больше, чем раньше, но до сих пор не решался взглянуть на нее. – Все. Если только это не причинит вреда деревне или моим друзьям.

Морейн подняла руку в отстраняющем жесте:

– Только если ты считаешь это необходимым. Но мне все равно хотелось бы поговорить с тобой. Нет никаких сомнений, что ты уедешь одновременно с нами, и потом мы с тобой сможем побеседовать подробно.

– Уехать! – воскликнул Ранд, с трудом поднявшись на ноги. – Неужели на самом деле так плохо? По-моему, у всех на уме одно: начать отстраивать все заново. Мы, люди Двуречья, народ оседлый. Никто никогда не уезжал.

– Ранд...

– Да и куда нам идти? Падан Фейн говорит, погода везде такая же плохая. Он... он... торговец. Троллоки... – У Ранда сжало горло, и ему очень захотелось, чтобы Том Меррилин не рассказывал ему, что едят троллоки. – По-моему, лучшее, что нужно сделать, – это остаться здесь, откуда мы родом, в Двуречье, а потом все уляжется. У нас зерно посеяно, и для стрижки скоро будет уже тепло. Не знаю, кто завел этот разговор о том, чтобы уехать, – кто-то из Коплинов, готов поспорить, – но кто бы это ни был...

– Овечий пастух, – вмешался Лан, – ты бы слушал, вместо того чтобы болтать.

Ранд уставился на них обоих. До него дошло, что он бессвязно лепетал, перескакивая с одного на другое, а она в это время пыталась ему что-то втолковать. С ним пыталась говорить Айз Седай! Юноша лихорадочно стал искать слова для извинений, но Морейн улыбнулась ему.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, Ранд, – сказала она, и ему стало неловко оттого, что она действительно понимает. – Не думай больше об этом. – Ее губы сжались, и она покачала головой. – С этим, по-моему, я справилась неважно. Наверное, мне сначала надо было отдохнуть. Уехать нужно будет именно тебе, Ранд. Уехать отсюда должен ты, ради блага своей деревни.

– Я? – Голос сорвался, и он выдавил снова: – Я? – На этот раз получилось чуть лучше. – Почему это мне надо уезжать? Я ничего не понимаю. Не хочу я никуда уезжать!

Морейн посмотрела на Лана, и тот расцепил сложенные на груди руки. Он взглянул на Ранда из-под кожаной головной повязки, и у юноши вновь появилось такое чувство, будто его взвешивают на невидимых весах.

– Знаешь ли ты, – неожиданно сказал Лан, – что на некоторые дома в деревне не напали?

– Да ведь полдеревни – пепелище, – возразил Ранд, но Страж отмахнулся от этих слов.

– Некоторые из домов подожгли лишь для пущей сумятицы. А после троллоки не обращали на них никакого внимания, как и на людей, что из них выбегали, если те не оказывались ненароком на острие истинной атаки. Большинство из тех, кто прибыл сюда из окрестных ферм, и шерстинки от троллока не видели, даже издали. Они и не догадывались, что здесь какие-то беды, пока не увидели деревню.

– Я слышал о Дарле Коплине, – медленно произнес Ранд. – Полагаю, что это до него не дошло.

– Атакованы были две фермы, – продолжал Лан. – Ваша и еще одна. Из-за Бэл Тайна все, кто жил на второй ферме, уже были в деревне. Не одна жизнь оказалась спасена из-за того, что Мурддраал не знаком с обычаями Двуречья. Праздник и Ночь Зимы сделали его задачу почти невыполнимой, но он этого не знал.