Непорочность - Форстер Сюзанна. Страница 45

– Тебе нет нужды связывать меня, – сказала она, ненавидя себя за отчаяние, вкравшееся в ее голос, ненавидя Кальдерона за то, что довел ее до такого состояния. – Я не убегу. Я не умею плавать.

– Я запомню это, – пообещал он.

Ноги он связал ей не очень туго, но все же грубые веревки впились в нежную кожу лодыжек.

Он закончил и включил свет. Мэри Фрэнсис увидела, что они в каюте – небольшой, элегантно отделанной тканью и полированным деревом. Сама же она лежала на койке, при крепленной к переборке. Кальдерон стоял в дальнем конце каюты, словно златокудрое божество, способное с ужасающей быстротой превращать земные плоть и кровь в пыль, и бесстрастно разглядывал ее. Скулы у него заострились, казалось, О них можно порезаться. Глаза – как алмазные буравчики. На лице не было и тени сочувствия ни капли. Не лицо – застывшая маска, для описания которой самым точным словом было «безразличие». Полнейшее безразличие.

Мэри Фрэнсис с трудом верилось, что это тот самый человек; которого она покинула, считая мертвым. Над которым проливала слезы отчаяния и раскаяния. И даже вложила в руку свой медальон в смятении от чувства вины и страстного желания.

Сейчас ей было больно видеть, какой холодностью дышит его мраморный взгляд, Лишенный сострадания, словно она совершенно не стоила усилий, приложенных, чтобы доставить ее сюда. Один только раз она успела заметить муку в этих глазах, одно – мимолетное мгновение – И эта мука исчезла. Но Мэри Фрэнсис хотелось верить: не показалось, что только она сумеет дать ему то, в чем он нуждается. Похоже, ей просто очень хочется так думать, она убедила себя, что это так, а его нелепые убеждения о ее непорочности только пригрезились ей.

Зачем она вбила себе в голову все это? Какие романтические мечты навеяли ей образ мужчины, которого влечет к ней почти поэтической тягой? Его образ. С детства над ней висит проклятие, с детства она воображает себе темные души, ищущие спасения, но только в те времена она, еще не задумывалась об их обращении в веру.

Она в упор смотрела на Кальдерона, пытаясь разобраться кто же он, желая убедиться, что не растратила себя зря на бесчувственного мерзавца, что он достоин ее печали. Но вдруг опустила глаза. Смотреть на него опасно. Так же, как на солнце: без защитных очков можно ослепнуть. «Плен глаз», – сказала она себе.

– Куда ты скрываешься в такие мгновения? – вдруг тихо спросил он.

Она поняла, о чем он спрашивает. Мэри Фрэнсис всегда считала, что у каждого человека есть место в сознании, где можно укрыться, куда никто и ничто не может добраться: ни чудища из ночных кошмаров, ни такие, как Кальдерон.

– Никуда… – Она помолчала и неохотно призналась: – Ухожу, просто ухожу.

– Как в той книге? В детской? «Тайный сад»? У тебя есть такое место? Ты там скрываешься?

Она молчала. Да, именно там. Но как он догадался? Яхта накренилась, словно они делали поворот. Она прижалась к стенке, боясь скатиться с койки. Это непроизвольное движение показало ей, как сильно она хочет спрятаться от него, пусть даже просто уткнувшись, лицом в стенку.

– Смотри на меня! – велел он, когда яхта выправилась. – Не важно, куда ты скрываешься. Я не хочу, чтобы у тебя было это убежище.

Она неохотно повернулась, но смотреть на него отказалась. Пусть попробует заставить. Однако беспокоиться ему было не о чем. Казалось, она больше не в состоянии скрываться в своем убежище, даже сейчас, когда это ей так нужно. От него нигде не спрятаться. Она не смотрела на него, но от его голоса негде укрыться. Он везде.

– Твоя попытка убить меня – самое безобидное из всего, Ирландка, – сказал он. – Если бы все ограничивались только этим, Я бы и пальцем не пошевелил. Но ты, запустила цепь ужасных событий. Алекс Кордес должен был получить подделку. В этом была суть нашей сделки.

На какой-то миг Мэри Фрэнсис растерялась, все мысли о том, куда бы скрыться от него, тотчас испарились. Она совершенно не понимала, о чем он говорит.

– Зачем нужна подделка? Ведь оригинал не имеет цены?

Он молча уселся на стул, будто размышляя, насколько можно посвятить ее в эту интригу.

Оригинал статуэтки был платой за микросхему, спрятанную в подделке, – пояснил он. – И поскольку ты его украла, ты и вернешь.

Каюта дернулась, будто яхта на что-то налетела. Где-то внизу, под ними, взревели двигатели, борясь со стихией.

– Я должна вернуть?! – переспросила она, когда снова обрела дар речи.

Уэбб ухватился за хромированный поручень, чтобы не упасть. Мощные бицепсы напряглись. На нем были льняные брюки и черная шелковая рубашка, которая струилась словно вода, У него было длинное, покрытое золотистым загаром, крепкое тело, но главная сила Кальдерона заключалась в его дьявольском уме. Мэри Фрэнсис понимала это, Она уже совершила ошибку, недооценив его однажды, и эта ошибка едва не стоила ей жизни.

– Совершенно верно, – подтвердил он, – возьмешь у Кордеса, которому отдала.

Мэри Фрэнсис хотелось расхохотаться: она не могла поверить, что он говорит серьезно.

– И как я это сделаю? – спросила она.

– Я все расскажу, когда придет время. – Улыбка которую она так ждала, наконец появилась у него на лице, едва уловимая, загадочная. – А идем мы к небольшому островку неподалеку от побережья Нассо. Он называется Парадиз.

Мэри Фрэнсис с трудом села. Желудок у нее урчал, голова гудела от усталости. Ей удалось сесть, используя связанные руки и ноги как рычаги, но на это ушли последние силы.

– Это просто смешно! – возразила она. – Я не пойду на это.

– Еще как пойдешь, если тебе не все равно, что станет с твоими друзьями.

– Моими друзьями? – Он мог иметь ввиду только Блю и Рика. – Где они?

– Я связал их, заткнул им рты и оставил в церковной кладовой. Там их никто не найдет. Да их и искать не будут. Кто-то устроил погром В жилище священника перед моим приходом, так что мне осталось только написать записку, что его похитили, и потребовать выкуп. Я написал ее так будто я член банды и нахожусь под кайфом. Римская католическая церковь должна делиться.

На лице у Мэри Фрэнсис отразилось полнейшее изумление.

– О чем ты говоришь? Ты собираешься убить их?

– Если ты надеешься, что я не решусь, подумай еще раз, – предупредил он. – Те, кто предоставил чип к микросхеме, ждут в качестве оплаты оригинал статуэтки. Если они его не получат, то нанесут ответный удар, а методы у них варварские. Моя камера пыток в сравнении С ними всего лишь невинная шалость. Они, и глазом не моргнув, отрежут мои гениталии и заставят меня же их съесть на закуску, прямо с кровью. А потом начнут отрезать от меня по кусочку и тоже скармливать мне, разумеется, пока я буду жив. – Он отпустил поручень и пошевелил рукой. Движение больше напоминала желание разработать мышцы, чем продемонстрировать физическое превосходство, но достигло обоих целей. – А с тобой они повеселятся еще больше, – добавил он после некоторого молчания.

Мэри Фрэнсис содрогнулась от подкатившей тошноты. Ей было точно известно, что Уэбб Кальдерон – зло и есть только один способ общаться со злом и не быть уничтоженной им – усмирить его в своей душе, выставив собственное сердце как щит.

Возможно, раньше она бы именно так и поступила, но теперь – нет. Что-то изменилось в их отношениях.

Изменилось, когда она, склонясь над его бездыханным телом, плакала. Это были не просто слезы вины и жалости, но слезы утраты. Пусть он и был чудовищем, не важно. Она открыла ему свое сердце, позволила себе увлечься, и теперь она беззащитна перед ним. Победить зло в Кальдероне так же невозможно, как остановить шпагу сердцем. И то, и другое одинаково убийственно. Она уже не способна на это.

Мэри Фрэнсис перекатилась на бок, лицом к переборке. У нее не осталось никакой защиты… ни медальона, ни «тайного сада» души. Она закрыла глаза, смертельная усталость накатилась волной. Это и есть выход? Забвение?

Она не знала, сколько времени прошло, но вдруг почувствовала, что он развязывает ей ноги.