Приходи в полночь - Форстер Сюзанна. Страница 59

Он мгновенно схватил ее за запястья и притянул к себе, держа ее над собой и ловя ее искрящийся взгляд.

– И куда это ты собралась, Ли?

– Мне надо кое-что сделать, – сказала она, беззвучно посмеиваясь.

– Давай вдвоем, милая.

– Извини, парнишка, это попозже…

– Парнишка? Ты еще пожалеешь.

Она уже довела его до крайности. Об этом сказало пламя, полыхавшее в его глазах. Но она, отбросив назад волосы, все равно постаралась вырваться, излучая дерзость и неповиновение и предлагая ему попытаться удержать ее.

– Сучка, – тихо проговорил он. Резким рывком, которому позавидовал бы и профессиональный спортсмен, притянул ее к себе и перекатился, так что она оказалась под ним. – Сейчас я тебя поимею, ты, сладкая сучка-блондинка. Потому что именно этого ты от меня и хочешь, не так ли?

Отвечать ей не требовалось. Она извивалась, задыхаясь от сладостных спазмов желания. Ее бедра терлись о его сжатые ноги, а из горла у нее вырывались вопли чисто чувственного наслаждения.

Не прошло и нескольких секунд, как он в нее вошел, а Ли уже была у черты. Она никогда не испытывала такого безумного, граничащего с мукой вожделения. В нем была какая-то чистота, идущая от древних ритуалов очищения. Она испытала несколько оргазмов, кажется, бесконечную их череду, пока он мощно двигался внутри ее, и каждый раз она безвольно обмякала под ним, пока в ней не нарастала новая волна наслаждения. Это было какое-то первобытное совокупление. Ли как будто унесло в тот же самый темный мир болезненной эротики, который питал его работы.

Когда все закончилось, она оказалась выжатой физически и эмоционально. Опустошение был ее защитой, ее коконом. Усталость была столь же приятной, сколь и глубокой. Ли словно выходила из комы, и когда она наконец открыла глаза навстречу миру, Ник сидел рядом с ней, на плечи он накинул пальто, в руке держал бокал бренди.

– Сенбернара вызывали?

Она была слишком измучена, чтобы улыбнуться.

– Я не могу двинуться, – простонала она, и тогда он приподнял ее. Она попыталась сесть, но это ей не удалось. Радуясь его силе, она прислонилась к его груди, и он укутал ее пледом. Она никогда не знала таких нежных мужских объятий. Он гладил ее по волосам, шептал что-то, уткнувшись ей в висок. Он был ее отцом, возлюбленным, священником и целителем – всем, чего жаждало ее изголодавшееся сердце. Положив голову ему на плечо, она позволила себе почувствовать то, чего никогда не испытывала даже ребенком, – ощущение, что о ней заботятся. Ли глубоко, от полноты души вздохнула. Это были новые ощущения – его нежность, любящая забота. И она испугалась того, насколько ей это понравилось.

– Ну как? – спросил он, поднося бокал к ее губам. – Выпьешь глоток?

Потягивая бренди, Ли осознала, что сквозь шторы пробивается розовый свет. Это был рассвет, а рядом с ней сидел мужчина, который боится рассвета. Если она отвлечет его, он не заметит.

– Как ты нашел бокалы? – спросила она. – Они стоят в буфете в коридоре.

– Надо же – она мне рассказывает!

Ли не могла видеть его, но почувствовала в голосе какую-то грусть.

– Тебе повезло, что я настойчивый, – смеясь, сказал он. – Где я только не смотрел, доктор. Зато теперь я знаю все твои кухонные тайны. Например, вот этот бокал я нашел там, куда ни за что не догадался бы заглянуть холостяк, – в посудомоечной машине.

– Я на пути к организованности, – заметила она, наслаждаясь теплом его рук и тела.

– Может, я и постараюсь простить тебя за неорганизованность, но тебе весь уик-энд придется ходить голой и непричесанной.

– Пока ты рядом, я на это готова.

Она глянула на него поверх своего плеча, ожидая беспутной улыбки, но вдруг увидела насмешливую серьезность и получила поцелуй в уголок рта. Внутри ее все сжалось в ожидании. Нет, только не это. Какой ужас! Она не может снова этого хотеть! Ли издала тихий стон.

Он негромко рассмеялся и нежно прикусил мочку ее уха.

– Ты все же сладкая сучка-блондинка. Не могу поверить, какая ты горячая.

– Я тоже! – Ли было не до смеха. Бедра болели, а другая часть ее тела зудела от чувствительности. Она вся была как свежий синяк. – Больше не целуй меня, хорошо? Сделай что-нибудь братское.

Он поднял ее волосы и губами приласкал маленькую ранку на ее шее.

– Ничего более братского я придумать не могу.

Ли вздохнула, твердо решив не замечать мелкой дрожи в желудке.

– Надеюсь, сестер у тебя нет?

Снизойдя до ее просьбы, он стал покачиваться, обняв ее и успокаивая, как огорченного ребенка, поглаживая, шепча разные ласковые глупости, пока наконец она не расслабилась в надежном кольце его рук. Но, к сожалению, место нервозности сразу же заняли другие сомнения и заботы. Прошедшей ночью в угаре страсти было сказано много всякого. По его словам можно было подумать, что она для него единственная женщина в мире, центр его существования, и как бы ей ни хотелось в это верить, она помнила рассказ Полы Купер о том, что он заставлял ее чувствовать то же самое.

Ли не хотелось стать одной из многочисленных побед Ника Монтеры. Она не горела желанием превратиться в одну из обитательниц его фотографического гарема – полураздетое меланхоличное существо женского пола. Не желала она быть и осуществлением его детских мечтаний.

– Зачем ты приехал сюда этой ночью? – очень мягко спросила она.

Он пропустил пряди ее волос сквозь пальцы, словно расправлял золотые нити.

– Мне показалось, мы с этим разобрались.

– Ты говорил что-то насчет поедания гранатов, это я помню, но ты сказал, есть еще кое-что, что ты хотел бы сделать.

– Быть с вами, доктор. Я думал, что выразился достаточно ясно, но если вы все еще сомневаетесь…

Она отстранилась, когда он потянулся к ней.

– С этим все ясно, – заверила она его, заворачиваясь в плед и отодвигаясь от него.

Ей пока не хотелось смотреть ему в лицо. Нужно было кое-что объяснить, и вряд ли задача упростилась бы, если б ей пришлось встретиться с самым обольщающим взглядом в мире.

Она услышала, как он встал и натянул джинсы. Это послужило для Ли сигналом. Она была готова, когда он вернулся и сел рядом.

– Почему я, Ник? Вот что я хочу знать. Что во мне привлекательного?

– Ты такая милая и беззащитная, но еще лучше сказать так – мне всегда нравились кроты.

– Я серьезно, Ник! Это потому, что я блондинка?

– А еще что придумаешь?

Проклятие! Он собирается обратить все в шутку.

– Тогда, может, потому, что я врач? Это тебя привлекает? Или потому, что ты думал, будто я для тебя недоступна?

– Больше всех остальных.

Она обиженно замерла. Он рассмеялся:

– Ты недоступная блондинка, сука-докторша! Что еще нужно мужчине?

Она сердито посмотрела на Ника, задетая его грубостью.

– И что из этого имеет ко мне отношение, Ник? Можешь сказать?

Должно быть, в ее голосе прорвалась боль, потому что его улыбка померкла. Он покаянно обнял ее:

– Это все относится к тебе, Ли, но не имеет никакого отношения ни к светлым волосам, ни к ученым степеням, ни к чему другому.

– Значит, это не имеет отношения к Дженифер или другой девушке-мечте из прошлого?

– Значит, вот в чем дело? Ты думаешь, будто стала осуществлением моей мечты? – Он с удивлением смотрел на нее. – Может, поначалу ты и напоминала мне о вещах, которых, как мне казалось, никогда у меня не будет, но дело совсем не в этом, Ли. Из-за меня ты пошла на невероятный риск. Ты поставила под удар свою карьеру, разорвала помолвку. Я знаю, эти вещи для тебя много значат, но ты ни с чем не посчиталась. Это мне следует спросить тебя, почему… – Он помолчал. – Почему ты это сделала, Ли?

– Я думала, что суд над тобой будет несправедливым.

– Значит, ко мне лично это никакого отношения не имеет? Все дело только в справедливости?

Она отвела взгляд, чтобы он не прочитал ответа в ее глазах.

– Так я и думал. – Он секунду помолчал. – Ты не осуществление моей мечты, Ли. Подростком я бы не обратил на тебя внимания.