Волки из страны Далеко-Далеко. Трилогия - Ласки Кэтрин. Страница 15

Однако скрытая горечь, которая, как ей казалось, исчезла навсегда, вновь напомнила о себе. И это уже была не острая галька, ранившая лапы, а холодная, затаившаяся в груди змея. С каждым шагом обея чувствовала, как ядовитые зубы вонзаются в нее. «Ну почему? Почему именно я?» – снова и снова мучил ее один и тот же жестокий вопрос.

Обея никогда не жалела щенков, которых уносила, – только тех, что не родились у нее самой. «Почему я?» – этот вопрос крутился у нее в голове и смешивался с завываниями северного ветра, дувшего со стороны Крайней Дали.

Шибаан вспоминала время, когда ее впервые посетила догадка о том, что она бесплодна. Один супруг за другим покидали ее, не дождавшись появления щенков. После третьего раза она перешла в другую стаю того же клана. Когда-то Шибаан считалась красивой волчицей: ее рыжеватый мех отливал золотом и притягивал взгляды многочисленных ухажеров. Но с возрастом шерсть потускнела, а соски съежились до размеров маленьких и твердых речных камешков.

Она переходила из одной стаи в другую, пока все не узнали о ее пороке и ей не пришлось искать себе новый клан. У МакДунканов поначалу все складывалось хорошо, на нее даже обратил внимание большой черный волк, Донегал МакДункан, почетный член клана. Но вскоре и он понял, что щенков от Шибаан не дождешься. Тогда именно Донегал попросил вождя клана, Дункана МакДункана, назначить ее обеей. С его стороны это было проявлением доброты, ведь становиться под старость волчицей-одиночкой не так уж приятно. И все же она с затаенной завистью смотрела на новую самку Донегала, принесшую тому пять здоровых щенят.

В сложной системе клановых связей обея занимала отдельное место. Она не обладала никаким рангом – ни высоким, ни низким. Это значило, что никаких особых форм обращения к ней не существовало, в правилах дележа пищи она не значилась, ей не определяли конкретное место в бирргисе – походном строе волков, формируемом для охоты или исследования новых территорий. Иными словами, она находилась вне рамок клана, как и волки-глодатели, пока их не выбирали в Стражу Кольца Священных Вулканов.

Члены стаи ее сторонились, но самки относились к ней намного хуже, чем самцы. Некоторые волчицы даже считали, что обея пахнет иначе и что сам этот запах говорит о ее бесплодии. Шибаан знала, что они шепчутся у нее за спиной. А когда самки тяжелели в ожидании волчат, обея часто ловила на себе их косые недовольные взгляды. Доходило до того, что волчицы всерьез верили, будто она может видеть их насквозь и заранее знает, родится ли у них малькад. То и дело возникали слухи, что Шибаан нарочно насылает на волчиц проклятье. Те немногие унесенные ею щенки, которым посчастливилось вернуться в клан и стать глодателями, считали, что она затаила на них злобу, и старались не попадаться обее на глаза в страхе, что она снова унесет их прочь из стаи. Самцы же просто не обращали на нее внимания, смотрели сквозь Шибаан, словно она была прозрачной, как воздух или вода или как если бы ее вовсе не существовало. Вряд ли такая жизнь вообще могла считаться жизнью.

Однако обязанности обеи необходимо было выполнять, ведь это – единственный способ доказать, что она имеет право принадлежать к клану; и со своей работой Шибаан справлялась отлично, тут уж ничего не скажешь. Она умела находить хорошие тумфро, выбирая места, куда часто наведывались хищники или которые затопляло, заваливало снежными лавинами. Если же щенок выживал и находил дорогу обратно, к клану МакДункана, это лишь доказывало, что он родился не зря. Его назначали глодателем и кандидатом на место в Страже Священных Вулканов. Разве волки из Далеко-Далеко не обязаны многим именно ей, Шибаан? В конце концов, Хаймиша, нынешнего вожака-фенго Стражи, называли самым лучшим со времен правления великого короля Хуула.

Какие же благодарности она заслужила? Да никаких. Обея отчетливо помнила тот день, когда отнесла Хаймиша, тогда еще совсем маленького щенка с перекрученной лапкой, на крутые восточные склоны гор Далеко-Далеко, где всю зиму бушуют снежные бури. Но в том году в начале весны неожиданно пришло тепло, так что даже издалека слышался доносившийся с гор шум и было видно, как с крутых откосов одна за другой обрушиваются лавины. Поэтому когда спустя месяц после схода последней из них в лагере клана неожиданно появился хромой волчонок, все ужасно удивились. Дункан МакДункан прозвал его Хаймишем, от древнего волчьего слова «хаймичч», означающего «прыгать». Несмотря на кривую лапу, Хаймиш ловко скакал по горам, прокапываясь сквозь снежные заносы или переваливая через них, и как-то умудрился выжить.

Сейчас Шибаан заметила прямо впереди идеальное тумфро – лосиную тропу. Там-то она и оставит щенка, чтобы его растоптали тяжелые копыта огромных животных. А если лосей долго не будет, то волчонка заметят совы, ведь здесь же проходил и воздушный путь угленосов, прилетавших в Далеко-Далеко к Кольцу Священных Вулканов. В поисках угля они усердно исследовали склоны огненных гор и всегда были голодны, а полумертвый щенок станет для них идеальной добычей.

Опустив волчонка на землю, обея зашагала прочь. И хотя раньше, выполнив свою задачу, она никогда не оглядывалась, сегодня ей почему-то захотелось еще раз посмотреть на брошенного щенка. Она впервые задумалась о том, как именно встретит свою смерть этот детеныш, как захрустят его кости под копытами огромных чудовищных лосей или как он жалобно запищит, когда в него вонзятся острые когти совы. Во втором случае смерть будет более мучительной: сначала страх, когда его поднимут в воздух, а затем боль от острых когтей и клюва. Шерсть на загривке обеи встала дыбом, хвост поднялся торчком. Она свернула с тропы и пошла напрямик вниз по крутому склону.

Не успела она далеко уйти, как ощутила под ногами глухое содрогание. «Опять!» – полуиспуганно-полураздраженно подумала Шибаан. Еще одно содрогание, за ним следующее, более сильное. Вдруг земля впереди треснула, и склон прорезала огромная расщелина. Волчица споткнулась, из-под лап посыпались камешки, и, не удержавшись, она устремилась следом за ними. В следующую секунду послышался хруст ее собственных костей.

Обея не знала, как долго оставалась без сознания, но, когда она пришла в себя, летнее небо было уже сплошь испещрено звездами, и на нем вовсю сияла луна. Волчица нашла созвездие Великого Волка Люпуса, проводника к Пещере Душ.

«Я умираю. Но попаду ли я в Пещеру Душ? Или меня ожидает сумеречный мир?» – с содроганием подумала она.

Все эти годы Шибаан относила щенков в тумфро, потому что таков был закон. Но она этот закон не устанавливала, она обязана была лишь следовать ему, и, как всегда говорил ей Дункан МакДункан, это необходимо для блага всего клана. Если бы малькадам позволили жить, не сражаясь за свою судьбу, то волчья порода просто испортилась бы. А так в клан возвращались только самые сильные и ловкие щенки, демонстрирующие необычайные способности. Таков закон природы.

И обея не печалилась об их судьбе… вплоть до этого мгновения, когда оказалась на пороге смерти. «Ждет ли меня кара? Ведь там, в Пещере Душ, наверняка есть вождь поглавнее Дункана МакДункана. А вдруг он отвернется от меня?»

Ее охватил невероятный страх. И хотя половина ее тела была парализована и не чувствовала боли, волчица понимала, что есть ощущения гораздо хуже физических страданий. Сейчас ею владели печаль вперемешку с ужасом. Она вспоминала всех щенков-малькадов, брошенных ею в тумфро, одного за другим, начиная с самого первого, родившегося с затянутыми белой пленкой глазами. Трехногого, безухого, бесхвостого, с искривленным бедром и неспособного бегать. И еще одного, с кривой лапкой и странной отметиной – спиральным переплетением линий. Этот волчонок почему-то беспокоил Шибаан сильнее остальных. Он постоянно возникал перед ее мысленным взором и никак не желал пропадать.

Вот в щенке с половиной задней лапы, которого она оставила погибать сегодня, не было ничего настораживающего и необычного. Несмотря на то что волчицу все сильнее охватывало оцепенение, ей захотелось во что бы то ни стало вернуться и спасти малыша-калеку.