Чужая - Сухов Александр Евгеньевич. Страница 21

И вот теперь неожиданно и, самое главное, в неподходящий момент вновь на горизонте замаячил этот скользкий тип Фасиз. Не к добру все это, чует мое сердце.

— Могли бы не спрашивать, — весьма непочтительно огрызнулся я.

— Но, но, молодой человек! — помахал указательным пальцем едва ли не перед моим носом начальник отдела. — Не зарывайся! — И тут же, одарив самой благодушной улыбкой, продолжил: — Видишь ли, Федор, по ряду причин до поры до времени нам приходилось закрывать глаза на незаконные делишки этого мелкого пакостника. То есть, до тех пор, пока он оставался мелким пакостником. Сам посуди, какой вред экономике Земли могли нанести алхимические афродизиаки, противозачаточные средства, талисманы, амулеты от сглазу и порчи, а также прочая мелочевка, к тому же ввозимая в крайне ограниченных объемах?.. То-то и оно. А взамен мы получали бесценнейшую информацию о… короче, тебя оно не касается.

Чего уж там «не касается», темнишь начальничек. Скажи уж, что Куринос потихоньку сдавал Конторе более крупных «акул», за что имел индульгенцию. Вообще-то я не дурак и еще во время той самой беседы с Хоросом скумекал, за что такая милость мелкотравчатому контрабандисту. Меня тогда буквально взбесило вовсе не то, что Фасиза не тронули, а то, что собранные мной таким трудом материалы вот так запросто передали какому-то французику с наглой мордой. Мне до сих пор не понятно, отчего это начальство тогда решило, что я сам не смогу склонить контрабандиста к взаимовыгодному сотрудничеству. Ладно, дело прошлое, нанесенная мне тогда душевная рана вполне зарубцевалась и более меня не беспокоила.

— …Да, Федор, до поры до времени мы закрывали глаза на проделки Куриноса, пока он не обнаглел от собственной вседозволенности и не занялся более доходным бизнесом…

— Наркота? Боевые заклинания? Магическое оружие?

— Бриллиантовая дурь, — помрачнев как день ненастный, выдал Альмансор.

А вот это уже интересно. Насколько мне известно, бриллиантовая дурь — вещество природного происхождения, продукт жизнедеятельности каких-то особенных микроорганизмов, или что-то еще в этом роде. Встречается исключительно на Кальере — в заброшенных горных выработках. По виду мелкие прозрачные кристаллы, имеющие правильную естественную огранку, что при коэффициенте преломления, составляющем две с половиной единицы, заставляет их сверкать и переливаться под лучами света, подобно настоящим бриллиантам. Отсюда, собственно, и название.

Вещество практически нерастворимо в воде, зато хорошо растворяется в этиловом спирте. Введенный непосредственно в вену спиртовой раствор бриллиантовой дури активизирует деятельность определенных участков коры головного мозга. Существо, принявшее наркотик, получает возможность управлять тонкими астральными телами. Выражаясь конкретнее, его дух способен покидать телесную оболочку и путешествовать не только в пространстве, но и во времени, испытывая при этом необычайный подъем творческих сил. Столь феноменального эффекта не позволяет достичь ни один из известных на Земле наркотиков. При желании принявший дозу бриллиантовой дури субъект способен вернуться в любой момент своей жизни и заново пережить его, или внедриться в физическую оболочку какого-нибудь разумного или неразумного существа, обитающего в бескрайней Метавселенной, и какое-то время жить чужой жизнью. Также с ее помощью можно получать ответы практически на любые вопросы.

Однако тут есть одно «но»: тот, кто хотя бы раз вкусил этого сомнительного счастья, непременно возжелает вновь ощутить пережитое, а после двух-трех приемов наступает необратимое привыкание. Регулярное употребление в течение полугода приводит к полному истощению нервной системы, деградации личности и неминуемой смерти. Но для того, чтобы в течение полугода принимать столь дорогое средство нужны огромные деньги, поэтому наркоман, не способный приобрести очередную дозу дури, пойдет на любое преступление, а, будучи не в состоянии кого-нибудь ограбить или что-либо украсть, попросту наложит на себя руки.

Данный наркотик влияет исключительно на теплокровных млекопитающих. На нервную систему разумных пресмыкающихся, беспозвоночных, земноводных, насекомых и прочих негуманоидов наркотического действия не оказывает. За хранение и распространение бриллиантовой дури назначают самое суровое наказание во всех мирах, населенных разумными млекопитающими, вплоть до полной дезинтеграции или отправки в Нижние миры.

— Ну что же, могу всех нас поздравить — в самое ближайшее время на Земле появится пара десятков новых гениев, которые проживут яркую, но недолгую жизнь и оставят после себя великое наследие. А в довесок к ним куча невинно-убиенных и самоубийц. Впрочем, на фоне фатальной убыли народишка вследствие разного рода ДТП вся эта статистика будет выглядеть вполне благостно.

— Все шуточки шутишь, — кисло усмехнулся Альмансор.

— А что мне остается? — мстительно ухмыльнулся в ответ я. — Помнится, вы лично приказали мне передать все дела, касательно Фасиза, Анри Вальжану. А еще я помню как этот напыщенный индюк пытался доказать, что ваш покорный слуга дебил и костолом, абсолютно лишенный творческого полета мысли. Пусть еще спасибо скажет, что ребята меня тогда от него оттащили.

Физиономия старика тут же стала серьезной, он в очередной раз погрозил пальчиком.

— Вот именно поэтому, Листопад, у тебя тогда и отняли это дело. Горячий ты, хоть и не юноша, а взрослый муж. Сурьезности тебе не хватает — как был двадцать лет назад шалопаем, таковым и остался. И вообще, жениться тебе нужно. Помнится, первый раз я женился в шестнадцать, а Фатиме моей и вовсе четырнадцать едва стукнуло. Эх мы тогда с ней…

— И когда ж такое случилось? — Спросил и в душе похвалил себя за находчивость, глядишь, Альмансор и расколется — наводочку какую даст, мол, при царе Горохе таком-то, или за столько-то лет до штурма Саладином Иерусалима.

Но старик не поддался на мою провокацию. Вместо конкретных дат или ссылок на какое-нибудь знаменательное событие выдал:

— Давно, мой мальчик, очень давно, но все равно, приятно вспомнить. — Впрочем, предавался своим ностальгическим грезам он недолго, как-то резко заговорил деловым тоном: — В общем так, Вальжан в командировке в Лагоре. Так что, Лист, тебе и карты в руки. Вдвоем со стажером летите к Трем вокзалам. Помнишь адрес магазина того пройдохи?

— Бывал там в свое время и неоднократно. Не заблужусь.

— Ордер на обыск и прочие документы заберешь у дежурного регистратора. Оружие не забудьте — мало ли чего. Жетон предъявишь в обязательном порядке, и насчет записи позаботься, чтобы потом эти крючкотворы из адвокатских не обвиняли нас во всех смертных, мол, притесняем расовые меньшинства, произвол чиним. Короче, все официально без гусарства и удали! Найдешь наркотик, коли? подозреваемого дальше, до упора, разрешаю применить к задержанному вторую степень давления… психологического.

— Лучше бы третью, но физического — прессовать, так прессовать.

— Ага, крюк под ребро и к потолку? Много хочешь, Лист! — тут же пресек полет моей фантазии Альмансор.

— Можно и без крайностей обойтись, Святослав Игоревич. — Надеюсь, смущение на лице у меня получилось весьма и весьма правдоподобно. — Всего лишь парочка сломанных пальцев, и он наш. Я эту обезьянью породу хорошо изучил — дерзят, кусаются, плюются, а как поднажмешь поосновательнее, готовы каяться во всех смертных, потому как порог болевой чувствительности пониженный из-за этого очень уж боятся они физических воздействий.

— Ну, все, свободен. Делай, что велено!

На то, чтобы переодеться в боевые комбинезоны-трансформеры извлечь штатное оружие из персональных сейфов и добраться от ВВЦ до площади Трех вокзалов (неофициальное, но более распространенное название Комсомольской площади) на служебном автомобиле «Линии» нам со стажером потребовалось всего-то минут тридцать. Даже не понадобилось задействовать встроенные в машину спецсредства, и так долетели с ветерком.

Пока ехали, я ввел стажера в курс дела. Он у меня парнишка умный смекалистый, лишних вопросов не задавал. Только уточнил: