Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна - Фортунская Светлана. Страница 41

– Как это?!.. – Я едва не захлебнулся от возмущения. – Он, такой огромный, такой свирепый, ничего себе – малое дитятко!

– Щенок еще совсем, то есть ребятенок, – энергично кивнул головкой Домовушка и подышал на незаметное Мне пятнышко на хрустальном боку бокала. – Почитай, в классе пятом его это… трасварнули. Ему бы еще в горелки бегать да с удилищем на речке сиживать, а на него такая сразу честь взвалилась – Ладу оберегать. Вот и ищет, как бы еще лучше службу свою справить. А отрок же еще беспортошный, как по прежнему бы времени…

Я задумался. И вспомнил: давным-давно, когда я только-только стал котом, Ворон говорил мне, что после венчания Лады все мы возвратимся в то состояние, в каком были на момент трансформирования. Сколько бы лет ни провели мы в этих своих звериных (птичьих и т. д.) шкурах и перьях. То есть Псу по-прежнему двенадцать, а мне – сколько же мне было в тот прекрасный майский день? Я не помнил точно, но что-то около двадцати. Будем считать, что мне было двадцать. Значит, если Лада не выйдет замуж в ближайшие лет эдак тридцать-сорок, мои ровесники успеют состариться, обзавестись внуками, а я по-прежнему буду молод и красив?

Мысль эта мне понравилась. Это же почти бессмертие – то есть умирать когда-нибудь все равно придется, но столь долгая молодость плюс к ней мои вновь прорезавшиеся способности к магии, которые, скорее всего, исчезнут после моего возвращения в человеческий облик – право, я был очень счастлив тогда, что меня превратили в кота. И уж конечно я вовсе не хотел становиться человеком.

В этих размышлениях я незаметно покончил с порученной мне работой, и даже привередливый Домовушка, чуть ли не обнюхав каждую рюмочку (впрочем, скорее всего, именно обнюхав – потому как иначе он мог находить совершенно невидимую глазу грязь, кроме как по запаху), остался доволен моими усилиями. И в качестве поощрительного приза приставил меня к стеклоочистительному механизму, который уже довел до блеска оконные стекла. Теперь нужно было вычистить стекла витринок в стенке и заняться зеркалами в коридоре. Машинка бегала по зеркальному стеклу, я следил за ней, чтобы вовремя подхватить ее и перенести на следующее зеркало, и раздумывал. Поймите меня правильно – я желал Ладе всего наилучшего: выйти замуж, воссоединиться с родителями, получить статус законной правительницы Светелграда и всего княжества, но – пусть я эгоист и себялюбец! – но почему этому не произойти попозже? Когда я достаточно овладею магией. Ведь если Лада за почти сто лет повзрослела лет на двадцать, то ее тридцать наступят лет эдак через пятьдесят. Вполне приемлемый срок. И возраст для замужества тоже подходящий. Достаточно зрелый, чтобы не увлечься первым встречным, и в то же время еще и хороша, и красива, и молода. Нет, положительно надо убедить Ладу погодить с замужеством. Стоит ли спешить вступать в брак неизвестно с кем! Я очень сомневался в достоинствах суженого Лады, хотя Домовушка и убеждал меня, что суженым ее может стать только истинный витязь, умный, хороший и честный добрый молодец, отважный воитель. Знаю я этих современных воителей – драчуны-каратисты с криками «кия-а!», Ван Даммы-любители, сначала лезут в драку, а потом думают, стоило ли. Ничего хорошего с таким Ладу не ждет. Книжек они не читают, кино не смотрят – им некогда, они совершенствуют свое тело и берегут свое здоровье. Не пьют, не курят, не едят острого и соленого… И вообще они – очень тоскливые люди. Нет, они-то считают себя жизнерадостными, но вот окружающие тоскуют, когда их сын (брат, муж, друг) часами лупит по дощечке ребром ладони, или держит на вытянутых руках гири, или занимается еще чем-нибудь столь же непроизводительным. Может, конечно, у них, в их Там, витязи и воители совсем другие, образованные и учтивые, – но я в этом очень сомневаюсь. Нет, определенно Ладе необходимо погодить с выбором еще пару-тройку десятилетий. До тех пор, когда ей будет уже совсем пора.

Между тем уборка квартиры была завершена. Под наши ликующие крики Домовушка с помощью Пса выволок из шкафа кадку с елкой. Елочка была невысокой – от силы метр, но действительно зеленой и пушистой. Паук сразу же перебрался на нее и зашмыгал по веткам в поисках желтых иголок, которые надо было удалить, а также вредных насекомых. Насекомых он не нашел – откуда насекомые в нашей заколдованной квартире? – желтых иголок и обломанных веточек тоже. Покончив с осмотром, Паук строго предупредил, что если кто-то из нас сломает на елочке хоть иголочку, то будет иметь дело с ним, с Пауком. Грозный его вид с поднятыми кверху жвалами не обещал осмелившемуся ничего хорошего. Но Домовушка, с его привычкой стараться все сразу уладить и разрядить обстановку, быстро нашел Пауку работу – украшать оконные стекла снежинками, слепленными из паутины. Паук плохо себе представлял, как это делается, и удалился в кухню экспериментировать. Мы же, повосхищавшись елочкой, разбрелись по углам, чтобы до прихода Лады хоть немного отдохнуть после непривычных дневных трудов. Кроме Домовушки, конечно: занятый уборкой, он не успел приготовить обед, и теперь собирал нам поесть что-нибудь на скорую руку, хотя бы всухомятку.

Он почти успел справиться с этим, как запоры нашей двери начали открываться сами собой: в замочных скважинах со скрежетом проворачивались невидимые ключи, засов отодвинулся, цепочка выскочила из гнездышка и закачалась, болтаясь… Я подскочил на всех четырех лапах и испуганно взирал на все это – нашествие страшной вражьей силы виделось мне, а Лады дома нет, значит, я должен буду предпринять что-либо, как единственный в наличии практикующий маг, хотя ну какой, какой я маг? Ученик только, фамулус, я ведь, кроме чиха да сглаза, еще никаких приемов не знаю, и вряд ли вражью силу можно одолеть, всего только чихнув на нее. Шерсть моя на загривке сама собою встала торчком, усы распушились, хвост в напряжении задрожал, спинка выгнулась, а когти самостоятельно, без всякого моего на то желания, покинули мягкие подушечки лап. Я был очень, очень испуган, но внешне, наверное, представлял собой вполне достойное зрелище рассвирепевшего кота. И тут я услышал спокойный и даже радостный голос Домовушки:

– Ишь, как Ладушка наша нынче домой поторапливается! Видно, все купила, груз тяжелый да неудобный; опять же елку нынче наряжать надобно – она с малолетства это дело страсть как любит. Пес, ты б пошел ее встренул, что ль?

Но Пес, не дожидаясь робко высказанной просьбы Домовушки, уже сорвался с места и кинулся к двери, услужливо перед ним распахнувшейся.

– Ну и ну, – покрутил я головой, с облегчением переводя дух и чувствуя, как приглаживается – опять же сама собой – моя вздыбившаяся шерсть, как втягиваются на место когти, как расслабляются напруженные мышцы. – Так это Лада нам такой переполох устроила? Неужели она двери вот так, на расстоянии открывать может? Что же она всякий раз звонит, чтоб ей открыли?

– Ну, – сказал Домовушка, расставляя на столе тарелки, – поперву, не годится волшбой каждый день разбрасываться, так и всю свою силушку растерять недолго. Я так мыслю. И потом, это ж тоже приятно, когда тебе дверь отворяют – ждут, значит, дома… Она вот так только когда оченно злая, а чаще – когда спешит чрезмерно. Нынче же, я думаю, у нее сумки очень тяжелые, потому и сама отперла.

Но Домовушка ошибался. То есть сумки Лады действительно были очень тяжелыми, и их было много, и были они громоздкими и неудобными. Но, помимо всего прочего, Лада спешила.

Она влетела в коридор, швырнула сумки в кухню и скрылась в своей комнате. Я кинулся подхватить сумки, чтобы они не упали, хотя был слишком далеко. Порыв мой, загодя обреченный на неудачу, оказался одновременно и ненужным, и бесполезным: сумки зависли в воздухе, как будто стояли на столе. Присмотревшись, то есть определенным образом прищурившись, я различил тонкую, ажурного плетения авоську из магионов, мешающую сумкам упасть.

Из комнаты Лады вылетел, квохча и теряя перья, встрепанный и возмущенный Петух. Он оглядел нас недоумевающим круглым глазом, взлетел на резную перекладину – насест Ворона – сунул голову под крыло и уснул.