Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна - Фортунская Светлана. Страница 9

– Что, в тридевятом царстве-государстве тоже Петербург имеется? – спросил я насмешливо.

– Так это, миленькой, для них оно тридевятое да тридесятое, – важно ответил Домовушка, отматывая от своего клубка нитку подлиннее. – А для нас с тобой оно что ни на есть первое, родимое…Значит, приехали они все четверо по железке в Питербурх, а там…

Но узнать, кто же был четвертым, я не успел. Потому что дверь со скрипом распахнулась и в комнату влетела птица. Птица взгромоздилась на часы, как на насест, и прокаркала:

– Ну-ну, и что там?

– Летел бы ты к себе, – кротко попросил Домовушка, – а мы тут с котейкой сами посидим, поболтаем…

– Посмотрите на него! – с пафосом вскричала птица. – Воспользовавшись моим отдыхом после бессонной ночи, прошедшей в трудах праведных, этот неразумный индивидуум взялся за свое и морочит голову вновь прибывшему своими сказками… – Последнее слово птица произнесла с непередаваемым презрением.

– А тебе бы обзываться только, – сказал Домовушка обиженно. – А я вовсе не сказки рассказываю, а истинное происшествие. До Питербурха дошел уже…

– «Питербу-урха»! – передразнила ворона. – Твоя антипатия к образованию переходит все границы. Пойдем со мной, я тебе все объясню, – велела она мне.

Спорить с птицей мне показалось небезопасно – в памяти еще свежи были воспоминания о ее гипнотическом даре. Я повиновался, хотя, право слово, куда уютнее было лежать на мягкой кровати, наблюдать за мельканием спиц в быстрых Домовушкиных лапках, слушать его сказку и подремывать, не принимая эту сказку очень уж всерьез.

Ворона привела меня в кабинет, усадила на стол и сама пристроилась рядом, использовав теперь в качестве насеста пюпитр с книгой.

– Во-первых, – сказала ворона, умостившись удобнее, – выброси из головы сказки Домовушки, которые он выдает за чистую монету. Он безграмотен и из верных предпосылок делает неверные выводы – в меру своего понимания. Что он тебе успел рассказать?

Я вкратце изложил содержание Домовушкиного рассказа.

– Общая канва событий более-менее соответствует действительности, – пробормотала птица задумчиво, – но допущен ряд фактических неточностей…

И я услышал историю Лады в изложении Ворона (потому что он был все-таки вороном, а не вороной).

Итак, версия вторая. Я передаю ее своими словами (в отличие от Домовушки, повествование которого нуждалось в переводе на современный нам язык по причине устаревших оборотов речи, ученая птица уснащала свой рассказ множеством научных терминов и заумных выражений). К тому же я не буду повторять те детали, которые в этих двух версиях совпадали.

Лада действительно была наследницей отцовского престола, но отец ее был вовсе не царь, а князь Светлого княжества, входившего в состав государства, о котором Ворон туманно заметил, что оно находится не-Здесь.

Я спросил:

– А где, если не здесь?

– Не «не здесь», а не-Здесь. То есть Там, – ответил Ворон. И потребовал больше его не перебивать, все вопросы отложить на потом.

У них Там наследование велось по женской линии, в соответствии с традицией, восходившей еще к Василисе Премудрой. Дело в том, что по женской линии передавались магические способности, а местоположение княжества – на границе с Дремучими Лесами, в которых водилась с незапамятных времен всякая нечисть, и невдалеке от царства Кощеева – требовало от его правителей хотя бы элементарных навыков в прикладной магии. К тому же соседние удельные князья отнюдь не всегда вели себя дружелюбно, были не прочь отхватить кусочек Светлого княжества и присоединить к своим владениям и, случалось, тоже баловались магией, обычно не в добрых целях. Кроме того, и среди подданных Светлого князя имелись асоциальные элементы, связанные с обитателями Дремучих Лесов родственными и иными узами, своего рода пятая колонна. То ли кто из соседей постарался, то ли целились на княжеский стол свои, доморощенные маги, но на мать Лады в период беременности было наложено страшное заклятие. Сложное, многоплановое, защищенное чуть ли не от любой попытки его снятия. Заклятие должно было сработать в час рождения девочки или в определенные – переломные – моменты ее жизни и грозило гибелью, либо сумасшествием, либо полной потерей магических способностей, что автоматически лишало княжну права наследования престола.

Князь попытался принять превентивные меры, собрав при дворе всех волшебников и волшебниц княжества, которым мало-мальски доверял. Одной из наиболее могущественных чародеек княжества была, конечно, сама княгиня, но снять заклятие с себя она не могла, подобно тому как невозможно самому себя вытащить за волосы из болота. Одна из чародеек – имя свое, как то положено лицам, связанным с магией, она скрывала, и Ворон тоже его не знал, поэтому я буду называть ее Бабушкой, – согласилась оказать посильную помощь, оговорив заранее, что полностью снять заклятие она не сможет, поскольку это грозит жизни и рассудку княгини. После рождения девочки даже при полном снятии заклятия необходимо будет соблюдать кое-какие меры предосторожности как магического, так и бытового характера. Во всяком случае, охранять княжну нужно будет со всем тщанием, а лучше всего в тайном месте соорудить убежище, удалиться туда княгине с доверенными лицами и растить там княжну до тех пор, пока опасность не минует. На вопрос князя, когда же это произойдет, Бабушка ответила, что не знает, но, скорее всего, девочку придется скрывать до замужества.

Князь, разумеется, был огорчен такой перспективой, но иного выхода не было, и ему пришлось дать согласие. Терем в указанном Бабушкой месте был построен в рекордный срок, при полном соблюдении тайны и предосторожностей магического характера. Туда перевезли княгиню в сопровождении супруги преминистра и нескольких девушек-прислужниц, для охраны выделен был взвод солдат, приглашена была опытная повитуха. Роды прошли благополучно, и Бабушка взялась за свою основную работу. Осторожно, слой за слоем снимала она пласты магической энергии, окружившие новорожденную с момента появления на свет. Ей удалось добиться того, что жизни и рассудку девочки ничто уже не угрожало. Оставалась наиболее тонкая операция, после которой девочка могла не бояться потери своих врожденных способностей к волшебству, каковыми (способностями то есть) она обладала в достаточной, по уверению Бабушки, мере.

Но терем подвергся-таки массированной атаке. По словам Бабушки, возглавляли атаку известные уголовники и контрабандисты братья Горыновичи, которые никогда особо не скрывали своих дружеских связей с темными личностями из Дремучих Лесов. По-видимому, атака велась не только на физическом, но и на магическом фронте, поскольку колдовство Бабушке не удалось. Вернее, удалось не полностью. В результате произнесенных заклинаний заклятие было снято, но вероятность рецидива резко выросла. Кроме того, произошло смещение магических полей, и Бабушка вместе с маленькой Ладой, мирно спавшей в колыбельке, оказалась в подмосковном лесу, в буквальном смысле слова за тридевять земель от родных мест. К сожалению, занятая своими заклинаниями, она не смогла заметить путь прибытия. И, соответственно, не знала, как ей вернуться назад. У нас, Здесь, напряжение магических полей значительно ниже, чем у них, Там, поэтому особо серьезные магические действия плохо удаются. К тому же Бабушка осталась без необходимых приборов и приспособлений, даже без справочников, с младенцем на руках и под постоянной угрозой. Во-первых, ей угрожала голодная смерть – нужно было найти средства к существованию и какой-то кров на то время, пока она будет искать пути назад. Во-вторых, хоть они и оказались далеко от темных сил из Дремучих Лесов, гарантии, что здесь их эти темные силы не отыщут, не было никакой. В-третьих – и это было самое важное, – необходимо было разработать меры по предотвращению возможного рецидива заклятия, что в полевых условиях было практически невозможно…

Приблизительно в этот момент я заснул. Я и прежде клевал носом, но длинные рассуждения Ворона о природе магических полей меня доконали. По-моему, Ворон не заметил, что я отключился, и какое-то время продолжал говорить, во всяком случае, сквозь сон до меня доносилось неясное бормотание. Проснулся я от страшной боли в районе темени. Я взвыл. Что-то прошуршало возле моего уха, и я увидел, как черная птица усаживается на пюпитр. Черная? Да нет, мне она показалась радужной – в сиянии тех кругов, что плыли у меня перед глазами.