Первый отряд. Истина - Старобинец Анна Альфредовна. Страница 21

Рукопись и стенограмму допроса они якобы уничтожили в сорок первом — когда наши воины подошли к Москве и они судорожно и трусливо сжигали свои архивные документы… Сжигали и разворовывали. И прятали в укромных местах.

Дело Варченко поделили между собой генерал Белов и его ассистентка Лиза Рауле.

Белов был занозой в заднице.

Его ассистентка работала на нас.

Лиза Рауле, юная белокурая латышка с нежным прибалтийским акцентом. На самом деле ее звали Эльза Раух, и в ее жилах текла кровь истинных ариев. Она была одной из лучших. Она и ее сестра.

8

…Луна, огромная и червивая, как шляпа гигантского гриба. Она слишком близко, она притягивает всю кровь к голове, это из-за нее так болит голова, из-за этой луны, гнойно-желтой, заслоняющей небо… И лед — непрозрачный и желтоватый, это из-за него так тошнит, из-за этого льда, похожего на слипшийся сахар. И круг — пустой черный круг, который очерчен на льду… И шепот:

— У тебя на спине звездное небо…

Холодные пальцы вытягивают меня из моего сна. Холодные пальцы скользят по моей голой спине, и сквозь тошноту, сквозь наполняющую меня липкую муть, я слышу, как он говорит:

— У тебя здесь звезды.

Я голая. Совершенно голая. С ним.

Чужая постель, чужие белые стены.

Не помню.

— Вот это — большая медведица. — Он изучает родинки у меня на спине.

Их много, и при желании в них действительно можно разглядеть пару созвездий.

Он трогает меня рассеянно, по-хозяйски. Он водит холодным пальцем по моей коже. Кожа болит.

Не помню, откуда у него взялось право так делать.

Последнее, что я помню, — зеленая горькая дрянь с большим количеством льда. И совсем другая квартира.

Я морщусь и зажимаю руками рот, а он говорит мне:

— Вставай. Я спешу. Если тебя тошнит, ванная комната там.

Первый раз — он, говорят, самый важный. Решающий. Первый раз — это как инициация. Ритуал с кровью. Первый раз — он, говорят, запоминается на всю жизнь.

Хорошо, что я его вообще не запомнила.

Я смогу теперь воображать все, что угодно…

Я принимаю душ и вытираюсь одним из четырех полотенец. Полотенца все одинаковые, махровые, чистые, свернуты и аккуратно разложены в ряд на специальной железной решетке. Как в гостинице.

Ванна и раковина белоснежны. Пол блестит, коврик для ног не использовался явно ни разу.

Говорят, если твой первый мужчина был с тобой нежен и ласков, ты будешь счастлива в любви всю жизнь.

Я выхожу из душа и иду в комнату по пустому белому коридору.

Я понятия не имею, был ли он со мной нежен и ласков. Зато я вижу, что мой первый мужчина обитает в стерильном жилище… Это как минимум дает мне надежду на то, что он был осторожен.

Он сидит на идеально чистом полу, в позе лотоса, обнаженный. Он не двигается, не моргает, не дышит. Сфинкс. Используют ли сфинксы презерватив?

— Если у нас… насколько я поняла, что-то было… как это случилось?

Мой первый мужчина смотрит на меня так… Так смотрят из окна отъезжающего поезда на перрон: рассеянно и нетерпеливо ожидая смены надоевшей картинки.

— Все было отлично, — говорит он по-немецки и встает с пола. — Странно, что ты не запомнила, цукершнеке.

Я смотрю вниз. Смотрю на его голые ноги. Трогательные щиколотки. Изящные, как у цапли.

— Но ты… ты был осторожен?

— Я всегда осторожен. — Он натягивает штаны. — Но если ты имеешь в виду презерватив, то я им не пользовался.

— Ты что, псих? А если я залечу?

— Это решительно невозможно, — говорит он по-русски.

— Значит, ничего не было?

— Значит, я тебе ничего не отдал. Мой учитель йоги считает, что не нужно отдавать свои семечки.

— Семечки?!

— То есть я хотел сказать — семена.

Мне нравится его русский — идеальный, но с очаровательными ошибками слабоумного.

— Ты имеешь в виду, не нужно отдавать свое «семя»?

— Точно! Семя. Учитель говорит, это ослабляет мужчину. Лишает его энергии. На кухне есть апельсиновый сок…

Первый раз — самый важный, если ты, конечно, не выступаешь в роли подстилки для йоговских упражнений.

— …Ветчина и сыр в холодильнике. Я утром не ем, но ты можешь брать все, что захочешь.

— А что мы потом будем делать? — спрашиваю и тут же жалею.

— Мы?.. — Красивая бровь ползет вверх.

Мы во всем разберемся. Я тебя не оставлю…

— …потом?.. — Он улыбается; какие все-таки злые у него губы.

Ты можешь рассчитывать…

— …Полагаю, что каждый из нас займется своими делами…

Я буду рядом…

— …Ты вроде бы должна заняться этим своим Первым отрядом. Разве нет? «Суть задания «Первый отряд»: расшифровка послания; выяснение целей, диспозиции, численности и состава вражеской стороны. В случае необходимости — предотвращение агрессии с вражеской стороны…….

— Ты читал мои документы?!

— Ты мне дала. — Он разводит руками в издевательском недоумении. — Ты мне сама дала. Странно, что ты не помнишь.

Он врет. Дрожащая когтистая лапа царапает меня изнутри. Я голая. Я вдруг остро чувствую, какая я голая. А он одет. Он уже стоит на пороге. Его ботинки блестят.

— Хочу домой, — говорю я прежде, чем понимаю, насколько жалко это звучит.

Мой первый мужчина смотрит на меня без всякого выражения.

— Уеду сегодня же! В Севастополь! Как будто он станет меня удерживать…

— Тебя там никто не ждет, — говорит Эрвин. — Извини, у меня важное дело. Когда будешь…

— Меня ждет Амиго.

— Амиго умер. Amigo ist tot.

— Неправда!

— Правда. Будешь уходить, захлопни, пожалуйста, дверь. Если бы я врал, ты бы знала.

Я жду боль. Впервые в жизни я так ее жду.

9

«Агенту N Документ № 3

(1938 г., из протокола допроса Варченко А.П., допрашивает лично генерал Э.В. Никифоров).

Э.Никифоров: Почему вы избегаете называть свое изобретение «Некропорталом»?

А.Варченко: Данное название представляется мне не вполне корректным. То, что вы именуете «Некропорталом», никоим образом не является средством перемещения в прямом смысле этого слова.

Э.Никифоров: Чем же оно является?

А.Варченко: Видите ли, речь ведь идет не о физическом перемещении человека в мир мертвых, а о погружении его в определенное состояние… О путешествии, так скажем, души. Поэтому я называю свое изобретение «Аниматор-1». Анима в переводе с латыни значит «душа»…

Э.Никифоров: Товарищ Варченко, вы христианин?

А.Варченко: Ну что вы. Я атеист. Я же ученый.

Э.Никифоров: И все же вы религиозны?

А.Варченко: Ни в коем случае.

Э.Никифоров: «Душа», как мне представлялось, является одним из религиозных понятий.

А.Варченко: Вы правы. Однако же я не располагаю ни одним научным понятием, которое лучше бы соответствовало той бестелесной материи, с которой работает «Аниматор-1».

Э.Никифоров: Уважаемый Александр Васильевич, в Советском Союзе одна религия — коммунизм. В нашей стране невозможно использование аппарата с предлагаемым вами названием. Мы будем называть его «Некропорталом», здесь и далее. Это больше не обсуждается, и я попросил бы вас не засорять текст протокола словами из лексикона деревенских бабулек.

А.Варченко: Полагаю, деревенские бабульки редко используют в своей речи слово «анима»… Впрочем, как вам будет угодно.

Э.Никифоров: Мы хотим, чтобы вы поподробнее описали механизм действия «Некропортала».

А.Варченко: Я уже много раз… Ладно. «Путешественнику» вводится внутривенно препарат, который я именую «анимусом», а вы, вероятно, как-то иначе. Информацию о химической формуле, способе приготовления и дозировке я уже предоставил товарищу Белову Никите Александровичу…