Первый отряд. Истина - Старобинец Анна Альфредовна. Страница 26
— Эта такая тяжелая тема. Не береди мои раны.
Она говорит:
— Лучше скажи, кто тебе дал мое дело?..
…Она говорит, говорит. Она врет, и это дается мне дорого. Слишком много вранья. Так много, что я перестаю его слышать. Так много, что мне трудно дышать. Так много, что я уже не чувствую боли.
Я в невесомости. Я ничего не слышу, не вижу, не обоняю.
Я исчезаю.
Но перед этим успеваю сказать ей:
— Вы — не она.
2
Очередной отчет
Произведена серия контактов со следующими объектами:
Михаил Шприц и Алексей Климов — авторы сценария и продюсеры м/ф «Первый отряд» (предположительно: послания).
Контакты производились в Москве и Мюнхене.
— Михаил Шприц: 1972 г р., рост 174 см, вес 65 кг, поживает в Москве. Волосы короткие, темные; цвет глаз — темно-карий; носогубный треугольник ярко выражен; форма черепа — долихоцефал. Тип внешности: ярко выраженный семитский (сефард).
— Алексей Климов: 1973 г р., рост 183 см, вес 80 кг, проживает в Мюнхене. Волосяной покров на голове отсутствует; цвет глаз — синий; форма черепа — долихоцефал. Тип внешности — сглаженный семитский с некоторой долей славянских черт.
Оба объекта социализированы, адекватны, экстравертированы, уровень интеллекта в норме. Легенда «журналист берет интервью» сомнений не вызвала. Уровень доверия к интервьюеру в обоих случаях средний.
Первоначальный скрытый устный тест не показал признаков осведомленности ни одного из объектов в интересующих нас областях. Оба объекта утверждают, что сюжет «Первого отряда» придуман ими самостоятельно, без участия третьих лиц, авторские права защищены.
Выбор формы — мультфильм анимэ — оба объекта объясняют культурными и эстетическими параллелями между советской мифологией (пионер-герой как тоталитарный канон) и политеизмом, свойственным японской синтоистской культуре (пинер-герой как тотемный божок).
Просьбу назвать имена инвесторов оба объекта решительно отклонили (Алексей Климов — без объяснения причин, Михаил Шприц объяснил отказ нежеланием инвесторов демонстрировать свою причастность к проекту).
На ближайшие дни с целью выяснения истинной степени осведомленности объектов, а также с целью установления личности инвестора/инвесторов запланирован открытый устный тест с применением психоактивных веществ.
Для теста будет применен тиопентал натрия (смесь натриевой соли 5-(1-метилбутил)-5-этил-2-тиобарбитуровой кислоты с безводным натрия карбонатом) в сочетании с N, N-диэтиламидом лизергиновой кислоты внутривенно.
3
…Наволочка и простыни пахнут лавандой. Из окна запах роз и хвои. Рай на земле.
Но очень тонкие стены.
Из соседней комнаты до меня доносится ее голос. Ее немецкий. С восточноевропейским акцентом.
— Она проспит еще часа три-четыре, не меньше. Я дала ей снотворное. У нас есть время все обсудить.
Родители всегда объясняют ребенку, что нельзя брать у посторонних людей шоколадки, сосалки, жвачки, витаминки, таблетки… Родителей у меня не было, но в интернате работали толковые учителя. Они тоже нам все объясняли. Так что я знаю: не стоит класть в рот продолговатые красные капсулы, похожие на пульки для игрушечного пистолета. А если все же пришлось — есть масса способов незаметно от них избавиться. Самый простой — аккуратно выплюнуть в бумажную салфетку, сморкаясь.
— Кто она? — сварливый мужской тенор. Без акцента.
Сильная боль может привести к потере сознания.
— Говорит, журналистка из молодежной газеты.
Я раньше не падала в обморок, но у нас в интернате был углубленный курс ОБЖ. Так что я знаю, что такой обморок редко длится дольше минуты. За эту минуту она успела сделать телефонный звонок. И звонила она явно не в «скорую».
— Ты звонила, чтобы я приехал взглянуть на журналистку из молодежной газеты?! Принявшую здесь снотворное? Это что, начало старческого маразма?
Когда она волокла меня в спальню, я уже была в полном сознании. Но порой так приятно расслабиться и не открывать глаз. Особенно когда рядом с тобой очень добрая женщина. Особенно когда эта женщина думает, что ты крепко спишь.
Особенно когда это дает тебе преимущество.
— Клаус…
Это дает тебе возможность с толком провести время в ее скромной, почти девичьей спальне. Слушая разговор за стеной и любуясь фотографиями на стене.
— Клаус, она что-то знает.
Фотографий две. Черно-белая и цветная. На цветной она в саду среди роз. Рядом с ней — мужчина с очень прямой спиной и волосами цвета въевшейся ржавчины. Он обнимает ее за плечи — нежно, достойно. Он годится ей если не в сыновья, то в племянники. Это ее муж Клаус Йегер, депутат парламента Баварии, президент компании «Риттер Ягд». Я уже видела его фото в Интернете и на рекламных билбордах. На них он либо в дорогом пиджаке, либо в рыцарских латах. «Одна капсула в день заменит тебе завтрак, обед и ужин!». «Освободи себе время для подвигов!»…
— Что она знает?
…Риттер-ягд. Рыцарская охота.
— Она знает, что я — не Надежда.
…Надьежда нихт. Она услужливо коверкает имя на немецкий манер.
— Она знает, кто ты?
— Кажется, нет.
— Когда кажется, пора креститься. У русских много смешных поговорок, не правда ли, дорогая?
…Черно-белая фотография очень старая. Групповой портрет — пять подростков в выцветших пионерских галстуках. Фотографию явно сложили когда-то вдвое, потом снова разгладили. Вертикальный шрам сгиба перечеркивает лицо девочки в центре кривой серой линией.
Внизу подпись:
«Исправительный интернат им. Сванидзе, 21 марта 1941 года. Марат Козлов, Леня Голышев (слева), Надя Русланова (в центре), Зина Ткачева, Валя Котин (справа). В день приема Нади Руслановой в военно-разведывательный пионерский отряд № 1».
— …Откуда у девчонки информация о том, что ты — не она?
— Не знаю, но… Мне кажется, она просто чувствует.
В ее спальне минимум мебели: кровать, комод, тумбочка. Я отнюдь не любитель копаться в нижнем белье восьмидесятилетних старух — но порой приходится плюнуть на брезгливость и этику.
У каждого человека, за исключением разве что новорожденных, бомжей и представителей диких африканских племен, всегда имеется хотя бы одно письменное доказательство того, что он действительно существует. Шансы на то, что хозяйка дома хранит свои доказательства именно в спальне, а не, скажем, в ящике какого-нибудь письменного стола, невелики. Но, коль скоро эта спальня — единственное «вверенное» мне помещение, в ней я по возможности тихо и тщательно обследую все.
— Похоже, у тебя и вправду маразм. Или, может, Альцгеймер, — говорит Клаус Йегер своей нежно любимой супруге там, за стеной. — Информацию нельзя «просто чувствовать». Информацию можно только добыть.
Я нахожу папку под грудой застиранных хлопчатобумажных трусов. В ней сразу несколько доказательств существования их обладательницы, одно убедительнее другого…
— Я знала одного человека, — говорит она по ту сторону стены, — умевшего чувствовать истину.
…Свидетельство о рождении (Русланова Н.О., 1928 г р., Мурманск).
…Свидетельство о браке с господином Клаусом Йегером (1954 г.). Пятьдесят пять лет вместе, это так трогательно.
— Да-да, я слышал эту легенду. Моменты истины. Помню. А знаешь, милая, я вот подумал: возможно, у тебя не болезнь Альцгеймера, а просто депрессия? На фоне возраста и одиночества. К тебе ведь редко кто-то заходит… Одна в таком большом доме, бедняжка. Это для тебя испытание…