Земля Забытых Имен - Мерцалов Игорь. Страница 70

Однако вскоре его разбудили четверо Ярополковых бойцов.

— Велено взять тебя под стражу, сурочец!

Многое успели сурочцы в Новосельце выстроить: и укрепления, и капища, и торговый ряд, и мастерские, и общинные дома. А вот тюрьмы не построили. Ярополк восполнил этот пробел и в одном из кремлевских подвалов, прежде служившем простым хранилищем, разгородив перегородками и железными прутьями, устроил поруб.

Мрак здесь, по ночному времени, стоял непроглядный. Идущий впереди освещал дорогу высоко поднятым факелом. Двое крепко держали Яромира за локти, замыкал шествие угрюмый меченосец с обнаженным клинком.

Всех четверых Нехлад знал в лицо и по именам — хоть редко выходил из своих покоев, успел в кремле осмотреться. И ему показалось, что стражники смущены выпавшей им задачей. Однако на вопросы не отвечали.

Лязгнул замок. Без грубости, но жестко Нехлада толкнули в каморку от силы шести шагов в длину и трех в ширину. Тот, что с факелом, наклонившись к решетке, осмотрел каморку, поморщился. Дружинники удалились, оставив Яромира в полной темноте, но вскоре вернулись, все четверо. Опять загремела дверь в решетке.

— Отойди-ка к стене, — сказал факелоносец.

Нехлад отступил. Двое с мечами наготове, не спуская с него глаз, внесли пару скатанных одеял, потом поставили в каморке кувшин с водой. Двигались они без суеты, и все же было заметно, что совершаемые действия им непривычны.

— Бирюк, Лоза, — тихо позвал их Яромир. — Что происходит?

Нет ответа. Вышли, не поворачиваясь спиной, закрыли дверь на замок.

— Кормить-то будете? — бросил напоследок Нехлад.

— Утром, — ответил факелоносец.

— А, умеете все-таки говорить? Почему же и слова в ответ не молвили?

— Не велено, — произнес Лоза.

— Кем? Не слышал я, чтобы Ярополк вам приказывал молчать. Может, в другом дело, и вы чар моих боитесь? Пока железом [41] не отгородились, опасались, что заколдую?

Никто из стражников не ответил.

В последних отблесках света Нехлад оглядел каморку, но высмотрел только углубление в иолу понятного назначения да крохотное окошко, выходившее, надо думать, на задний двор. Основание кремля было сложено из камня, и тянуло от него могильным холодом. Нехлад стал расхаживать взад-вперед.

Что же случилось? В каком-то злом чародействе обвинил его Ярополк? Но в каком и зачем? Ничего не приходило в голову. Все, что Яромир знал или думал, что знал, теперь становилось зыбким и неясным.

Куда запропастился Древлевед и не причастен ли он к свершившемуся? Поди дознайся теперь, уж кому-кому, а Нехладу точно объяснять ничего не станут. Это не Верхотур, где под строгим надзором княжеской власти приходилось пытать удачи, играя домыслами. Верно Торопча сказал: князь в пути, уже не возвернется. А если и вернется, услышав про битву, вернее всего, к казни не поспеет. Ярополк задним числом вину назовет, а может, вообще скажет: ушел Нехлад на запад да и сгинул.

Вот это рисовалось молодому боярину отчетливо, если не считать одного «но»: козни строить имело смысл, когда неизвестно еще было, кому в конечном счете Безымянные Земли отойдут. Теперь Ярополк добился, чего хотел, а с каких пор мстительность у него возобладала над рассудком?

Или, может, он просто с ума сошел?

Тяжко вздохнув, Нехлад на ощупь расправил одеяла — хорошие оказались, теплые. Лег и уснул.

А Незабудка всю ночь не сомкнула глаз, ошеломленная недавними событиями.

…Прибежал вестовой, радостно прокричавший, перед тем как скрыться в кремле: «Побили нечисть!» Стражники расслабились и уже удивленно поглядывали на Милораду. А она стояла, кутаясь в платок, вглядываясь в пятна света на темной площади, подернутой редеющим дождем. Она не находила в себе сил вернуться под одну крышу с отцом, который вдруг сделался чужаком с непроглядно темной душой.

За спиной стукнула дверь, и голос Ярополка произнес:

— Ты чего тут мерзнешь? Да еще простоволосая! А ну быстро в горницу!

Очень это было похоже на его обычное обхождение, ну может, чуточку грубее, чем всегда. И все же это говорил отец, а не страшный незнакомец. Не поднимая глаз, Навка тихо скользнула в переднюю.

Но не удержалась и, вместо того чтобы сразу пойти к себе, шагнула к лавке, на которой в обычные дни дружинные стражники да вестовые сидят, и прильнула к окошку. В передней царил полумрак, а крыльцо было ярко освещено фонарями под навесом, и она видела, как быстро приблизившийся Древлевед что-то сказал Ярополку.

Боярин вздрогнул. Жестом отослав стражников с крыльца, сам отступил и оказался достаточно близко к окну, чтобы Навка услышала обрывок разговора:

— …но Иллиат ушла. Я не требовал от Нехлада ничего невозможного, только удержать ее… Нехлад позволил ей… Теперь не знаю, что и думать.

Ответ боярина был неразборчив.

— Ты говоришь о том, что еще в Верхотуре Яромир Нехлад тайно встречался с Белгастом? — спросил Древлевед. — Трудно поверить…

— Зато легко увидеть, если дать себе труд присмотреться! — воскликнул Ярополк. — Хорошо, что ты сказал мне, маг. Стража! Сей же час Яромира Нехлада, подлого колдуна, под замок!

Девушка выбежала наружу и крикнула:

— Отец, что ты делаешь?

— Пошла в дом! — негромко, но яростно прошипел Ярополк. — Послали же боги… Узнаю, что и ты причастна, — сожалеть устанешь!

— Причастна к чему? Отец, Нехлад ни в чем не виновен, я знаю…

— В дом! — рявкнул тот, и рука его приподнялась как для удара — не родительского подзатыльника, а настоящего, наотмашь, после которого если и встают, то не сразу.

Незабудка, с трудом различая дорогу сквозь завесу слез, бросилась в свои покои. О боги, боги, за что вы отняли разум у боярина стабучского? Или и впрямь Злая Земля виновата, проклятая?

Глава 5

Буевит в задумчивости теребил пряжку плаща, стараясь не глядеть в непробиваемо спокойное лицо ливейца.

Разговор ему крепко не нравился, но почему-то прервать его или хотя бы перевести в другое русло не получалось.

—. Мой повелитель просил меня поговорить о сурочском боярине Нехладе… — так начал ливеец, ближник Белгаста, его посланник в Новосельце.

Буевит, с ночи готовый к подобным вопросам, сразу брякнул: «Вранье это все!» — а ливеец очень ловко усомнился: мол, конечно, верится с трудом, но, с другой стороны, если учитывать все возможности, не может не закрасться мысль… В общем, прежде чем Буевит сообразил, что заключение Яромира для посланника Белгаста — полная неожиданность, сам успел проболтаться. «Да после того как он вместе со мной Милораду выручил!.. Кто посмеет назвать моего брата неблагодарным!» Одних этих обмолвок хватило бы, но Буевита угораздило сказать:

— Кого еще под стражу бы заключить — так это болтунов.

Теперь Буевиту очень хотелось придушить невозмутимого ливейца, хотя, по уму, стоило бы прежде самого себя выпороть.

— В окружении моего повелителя тоже много говорят о чудесном спасении Милорады Навки, — говорил между тем посланник Белгаста. — Конечно, никто не позволяет себе усомниться в чести стабучского боярина! Но именно поэтому многие спрашивают: неужели подвиг сурочца не даровал ему право просить руки Милорады?

— Что за глупость? Ее помолвка с Белгастом уже состоялась!

— Особенно теперь, когда сурочца наравне с Древлеведом прославляют как спасителя города, все чаще звучат тревожные вопросы…

— Да ты не слышишь меня разве? — уже не скрываясь, рассердился Буевит. — Помолвка состоялась, и что бы там Нехлад ни сделал… — Он поймал себя на том, что опять готов проговориться. — Можешь назвать имена тех, кто осмеливается поставить под сомнение честность моего брата? Нет? А нет имен — нет и людей, и ну их к бесам! Вот коли прямо кто скажет: я, мол! — так с ним лично буду дело иметь. На поединке.

Ливеец согласно покивал и спросил как ни в чем не бывало: