Трон Торна - Воронин Дмитрий Анатольевич. Страница 50

— Ильтар, Рон говорит, надо бы заехать к барону Тоддту. Нам и по пути, да и обещано было.

— Я не против, — пожал плечами эльф. — Тем более что ночевать в замке барона наверняка лучше, чем в этих развалюхах гостиницах, которыми так славен здешний край.

— Значит, решено, — Айрин довольно улыбнулась. По-видимому, барон ей понравился. Впрочем, он понравился всем, даже Ильтару, который с трудом сходился с незнакомыми людьми. — Тогда нам надо бы спросить дорогу. Помнится, барон говорил, что замок его где-то неподалеку.

И действительно, первый же встречный серв сразу признался, что барон Тоддт является его господином, а потом, долго хмыкая, шмыгая и гнусавя, все же сумел вразумительно объяснить им, куда следует ехать.

Сложно сказать, насколько хорошим полководцем был сэр Тоддт, но хозяином он, похоже, был неплохим. Окрестности демонстрировали достаток и благополучие — и ухоженные поля, и домики сервов, отнюдь не смахивающие на землянки, да и среди попадавшихся на дороге не было заметно ни особо изможденных, ни выглядевших несчастными. Рон с содроганием вспомнил, как проезжал как-то по землям графа Черни, известного подонка, прославившегося жестокостью и жадностью даже среди своих, не отличавшихся добродушием соседей. В памяти промелькнули тощие клячи, с трудом переставлявшие ноги в бесплодных попытках волочить за собой плуг, а часто и двое-трое сервов, не менее тощих, впрягались в ярмо вместо лошадей. Грязные, больные, голодные люди смотрели на проезжающих мимо наемников затравленно, как будто бы боялись, что те сейчас выхватят мечи и отправят к Чару их, сервов, никчемную жизнь. Какая-то женщина, похожая на живой труп, предложила наемникам купить у нее ребенка, маленькую, светящуюся от худобы девочку лет шести. и вряд ли за этим предложением, больше похожим на мольбу, стояло желание получить пару серебряных монет, скорее мать надеялась, что доля дочери в рабстве будет не столь ужасающей, как ее собственная.

Тогда Рон, едва не сходя с ума от ярости, попытался было нанести визит графу с целью досрочно отправить его в ледяные чертоги Чара. По всей видимости, среди сервов, даже среди тех, кому Рон и его спутники раздавали скудные запасы провизии из своих дорожных мешков, немало нашлось таких, что за кусок хлеба готовы были на все — в том числе и на то, чтобы своевременно сообщить господину об изрыгающем проклятия наемнике. Как бы то ни было, но у стен замка наемников встретили три десятка солдат графа — здоровенных детинушек, сытых, добротно одетых и отменно вооруженных, на лоснящихся от хорошего ухода лошадях. Пятеро против тридцати… Нет, они не струсили, не пошли на попятный. Только вот Гарри, старый приятель Рона, теперь спит у тех стен вечным сном, а Шейла с тех пор больше не смотрит на себя в зеркало — тем единственным глазом, что у нее остался. Да и остальные унесли на своих телах немало памятных отметин.

А до графа Черни они так и не добрались. Жестокий, злобный, но при этом, как часто бывает, довольно трусливый, он не счел нужным даже показаться на стенах своего замка, и если и наблюдал за стычкой, то только через бойницу, оставаясь в полной безопасности. Наемникам удалось положить у того замка чуть не десяток солдат, но остальные, отступив под прикрытие стен, взялись за арбалеты. И наемники отступили.

Много позже Рон узнал, что графа благополучно зарезал собственный сынок. Во многом пошедший в папашу, он пережил его ненадолго — сломал себе шею, очень уж «удачно» упав с лошади во время охоты.

За печальными воспоминаниями Рон и не заметил, как впереди показался замок. Это было красивое, предназначенное скорее для того, чтобы радовать глаз, здание — серьезную осаду замок не выдержал бы. Зато он эффектно смотрелся на холме: алые флаги с гербом барона развевались на ветру, высокие башенки, совершенно бесполезные в бою но позволяющие с удобством обозревать округу, сверкали стеклами витражей — удовольствие, достаточно дорогое для мелкопоместного дворянина.

Копыта лошадей мерно процокали по настилу моста перекинутого через неглубокий, лишенный даже намека на воду ров. Решетка была поднята, ворота распахнуты настежь- заходите, добрые люди. Единственный скучающий часовой, совсем еще мальчишка с открытым, доброжелательным лицом, тут же приосанился, растянул губы в улыбке и сообщил, что гостям в замке «Алый щит» всегда рады, а уж благородному рыцарю и даме его, да еще и «ельфу» так и подавно.

Через считанные секунды двор уже был полон народу. Кто-то уводил на конюшню лошадей, около десятка рослых, широкоплечих молодцев, среди которых Рон с удовлетворением узнал троих, принимавших вместе с бароном участие в той «охоте», образовали что-то вроде почетного караула.

— О, господа, как я рад вас видеть! — Голос барона бился о каменные стены замка. Великан с неожиданной грацией сбежал по ступеням, на которых слуги уже успели разложить ковровую дорожку, явно демонстрируя этим, что в замок пожаловали высокие гости. — Госпожа, позвольте помочь вам спуститься с коня… это же Лютня, моя старая знакомая, не так ли?

Волшебница, достаточно уверенно сидевшая в седле, чтобы нуждаться в помощи при спешивании, не могла отказать дружелюбному барону. Она протянула ему руку, и в то же мгновение была буквально выдернута из седла и с осторожностью, более подходящей вазе из тонкого стекла, бережно поставлена на камни, которыми был вымощен двор замка. Рон повел бровью, хотел было нахмуриться, но потом лишь рассмеялся — некое панибратство барона происходило от веселого, жизнерадостного характера, и ни о каких двусмысленностях здесь не могло быть и речи.

— Свирель рада вас видеть, барон, — улыбнулась сания, не удержавшись от шпильки. — И я рада, что вы нас не забыли…

— О госпожа Айрин, — ничуть не смутившись, расплылся в улыбке барон, — если я когда-нибудь забуду имя красивейшей из известных мне женщин… надеюсь, моя жена нас не слышит… я сочту, что мне пора на покой.

— Твоя жена слышит тебя, дорогой, — раздался за его спиной нежный голосок, — как слышит, наверное, все население замка. Добро пожаловать под своды «Алого щита», господа. Муж рассказал мне о вашей встрече, и я рада, что вы нашли время навестить нас.

Миловидная женщина, немногим старше Айрин, спускалась по лестнице. Длинное платье из бледно-зеленого шелка облегало изумительную фигуру. Впрочем, не могло скрыть, что через пару месяцев этот наряд ей придется сменить на более просторный — похоже, в замке ожидали прибавления семейства. Она была не столь красива, сколь мила — нежное лицо с чуть неправильными, но придающими ей особое очарование чертами, густые каштановые волосы, увенчанные тонкой диадемой, в которой только знаток геральдики смог бы опознать намек на баронскую корону. А главное — ее огромные зеленые глаза, без сомнения выдававшие ее предков, пусть и дальних, эльфов. И эти глаза смотрели на мужа с таким обожанием и нежностью, что Рону вдруг подумалось: а что может быть лучше для мужчины, чем присутствие рядом женщины, одаривающей его ТАКИМ взглядом.

— Прошу, др-рузья, прошу! — раскатистым эхом отлетал от стен голос барона. — Слуги займутся вашими лошадьми, и поверьте, они получат самый лучший уход по эту сторону Туманного хребта. Лошади — вторая моя страсть. После Охоты, конечно…

— А я? — невинно поинтересовалась хозяйка, явно привыкшая к подобным заявлениям, но по-прежнему находящая для себя радость в ожидании ответа. — А как же я, дорогой?

— А ты, любовь моя, не страсть. Ты — моя судьба. Ты моя жизнь! — расхохотался барон, подхватил супругу на руки и закружил ее по двору, соблюдая при этом, как отметил про себя Рон, достаточную осторожность. — Но простите, господа, я так обрадован вашим приездом, что совсем забыл о хороших манерах. Позвольте представить вам мою супругу свет моих очей, баронесса Лея. Дорогая, мужчины, что поч тили наш скромный замок своим визитом, не кто иные как Рон Сейшел, более известный под именем Черный Барс, и эльф Ильтар, прозванный Меченым. А также госпожа Айрин, Пламенная сания… и прямо-таки очаровательная девушка, не правда ли?