Меч Эдриджуна - Прозоров Александр Дмитриевич. Страница 13

– Какое будет задание, сэр Ричард Уоллес?

– Очень простое. Если доживете до осени, то зачет сдан, – преподаватель снова рассмеялся и сделал несколько больших глотков.

– Вы хотите сказать, сэр Ричард Уоллес, что алкоголь не так уж и вреден? – попытался сменить неприятную тему Битали.

– Бокал хорошего красного вина перед поединком хорошо взбодрит тебя, малыш, улучшит реакцию и остудит рассудок. Второй притупит реакцию обратно, третий вызовет сонливость, после четвертого можешь считать себя трупом. Я как раз собираюсь приступить к четвертой бутылке, – скривившись, гыкнул преподаватель. – Но, с другой стороны, сегодня я ни с кем драться не собираюсь.

– Отец написал мне… – начал было Битали, но сэр Уоллес предупреждающе вскинул палец, поднялся с табурета и, покачиваясь, побрел по комнате:

– Прости… Совсем забыл… Третья бутылка, чего уж там? – Он открыл один из сундуков, достал шкатулку, откинул крышку, запустил руку в сложенные рыхлой стопкой цветастые бумажки, хватанул пачку в два пальца толщиной, подбросил в воздух: – Леви!

Пьяный – не пьяный был тренер боевых искусств, однако юноша так и не смог уловить момент, когда и откуда учитель выхватил палочку, чтобы заклинанием перенести стопку денег на стол.

– Судя по тому, что тебе понадобились фантики смертных, малыш, ты регулярно нарушаешь режим, – опустил крышку сундука сэр Уоллес. – Как преподаватель я просто обязан донести об этом директору. Однако как старый друг Гаэтано Кро я должен выручать его сына из неприятностей. Посему, Битали, будем считать, что об этих бумажках я ничего не знаю. – Учитель бухнулся обратно на табурет, потянулся к вину. – Но если ты попадешься мне за самим нарушением… То не обижайся.

– Вы старый друг моего отца, сэр Ричард Уоллес? – забрал деньги смертных Битали.

– А он ничего не рассказывал? – преподаватель налил еще вина и откинулся спиной на стену. – Еще какой старый! Мы познакомились спустя полтора века после Большой Войны, в Танджоре.

– Это который в Индии? – уточнил Битали.

– Он самый, – согласно кивнул преподаватель. – Жил там, как сейчас помню, раджа Ханум. Великий был раджа и могучий. В меру, разумеется, ибо Хартия Свободных, во избежание новой Большой Войны, запрещает кланы числом более ста одного мага. После сего рубежа любой род, братство или орден обязаны разделиться или избавиться от лишних людей…

– Я помню, – кивнул юноша. – Во всех школах этому с первого курса учат.

– У раджи Ханума было в услужении ровно сто колдунов. И сам он был сто первым. А вот у его соседа, лесного чародея Суидея, таковых сотоварищей имелось всего десятка полтора. И красивая жена. Не то чтобы совсем уж невероятная, но радже Хануму понравилась. А раз понравилась, то собрал он своих людей, вошел в джунгли Суидея, разогнал его слуг, захватил дом и наслаждался женой этой столько, сколько ему хотелось, пока не пресытился. Ты ведь помнишь девиз нашего колледжа? «Сильному – слава, слабым – смирение». Суидей был слаб, и его долей стало смирение. Поругание своей жены он обязан был принять с покорностью и почтением. Радоваться тому, что милостью сильного остался жив сам и жены вовсе не лишился.

– И Суидей смирился? – Битали вспомнил Франсуазу, и душа его заледенела. – Это было бесчестно! Так поступать нельзя!

– Справедливость – это предрассудки низших духов, малыш! – расхохотался преподаватель. – В мире людей правит сила, и только сила.

– Я бы убил раджу! Сам сдох, но убил!

– Это потому, что ты сильный, малыш, а Суидей был слаб, – сделал еще пару глотков Ричард Уоллес. – Посему Суидей продал все, что у него было. Драгоценности, земли, дома, титул… Все, что имел, и нанял два десятка лучших воинов, которых только смог отыскать. У раджи было впятеро больше магов. Но не все так хороши в сече, как ты или граф Дожар, с которым вы вечно цапаетесь. Просто маги. Строители, мудрецы, прорицатели, травники, заклинатели… Мы взяли дворец раджи Ханума, разнесли его вдребезги, мы перебили всех обитателей, а самого раджу поймали, привязали ноги к затылку и притащили Суидею. Надеюсь, лесной чародей развлекся вволю и никогда после не пожалел, что остался нищим… Подожди, а зачем я тебе это рассказываю?

– Вы говорили о дружбе с моим отцом, сэр Ричард Уоллес.

– А-а-а… – осушил бокал учитель. – Во время штурма меня чуть не расплющило брошенным валуном. Какой-то излишне умелый маг дунул песчинкой, каковую я просто не заметил. А в последний миг камушек обратился в целую скалу. И быть бы мне фаршем, кабы один из воинов, с которым я даже не удосужился познакомиться, не раскрошил уже опрокинувшийся, но еще не раздавивший меня валун. Я честный человек. Я сказал, что обязан ему жизнью и желаю вернуть сей долг. После этого лет двести мы дрались бок о бок, нанимаясь в одни и те же ордена и рода, вступая в одни и те же войны. И что ты думаешь? – преподаватель расхохотался: – Он спас меня еще три раза, а я так и не нашел момента, чтобы ответить ему тем же!

Ричард Уоллес налил себе еще вина, поднял бокал:

– За твоего отца, малыш! За храброго Гаэтано Кро – лучшего из воинов этой дряхлой, умирающей планеты!

Преподаватель выпил, крякнул и так сдавил бокал, что тот рассыпался в осколки.

– В общем, я понял, что таким образом мне долг не отдать, – развел руками сэр Уоллес, – и мы расстались. Не то чтобы так решили, но Гаэтано встретил твою мать, мне предложили членство в ордене, и мы не стали так уж крепко держаться друг за друга. Ныне, видишь, я дослужился до магистра, а друг мой так и скитается по свету, торгуя мечом и оставаясь любящим мужем. Вот только детей у него и Амелиты никак не появлялось. И потому пятнадцать лет назад, когда в руках ордена появился розовощекий малыш, я вспомнил про него и отправил письмецо…

– Значит, это вы выбрали мне родителей, сэр Ричард Уоллес?

– Обниматься не надо, – придвинул к себе целый бокал учитель. – Обойдемся без соплей.

– А где мои настоящие родители?

– Перед смертью узнаешь. – Сэр Уоллес опрокинул бутылку над бокалом, потряс, но так ничего и не выцедил. Недовольно хмыкнув, подбросил: – Трунио!

Битали опять не заметил, когда бывший наемник успел выдернуть палочку. Бутылка же, не успев долететь до потолка, исчезла, обратившись в невидимую глазу песчинку.

– Мсье Кро, будьте так любезны. Там, возле входа, стоит корзина с бутылками. Подайте мне одну.

– Почему вы назвали нашу планету дряхлой и умирающей, сэр Ричард Уоллес? – спросил юноша, выполняя просьбу учителя.

– Ты совсем молод, малыш, ты не замечаешь перемен. – Преподаватель ткнул палочкой в горло бутылки, ничего не произнося, и наполнил бокал. Видимо, пробка исчезла. – Когда-то мы правили миром! Нам поклонялись, нами восхищались, нас слушались. Нам подчинялось все живое и мертвое! Ныне же мы пьем вино смертных, ездим на машинах смертных, живем в домах смертных, смотрим фильмы смертных, старательно прячемся от смертных. Мы стали напоминать вшей, которые живут в шерсти буйвола, питаясь его кровью и греясь его теплом. И все великое достоинство вшей состоит лишь в том, что их никто на себе не замечает. А иначе недолго и дуста нюхнуть.

– Но мы люди… – сглотнув, возразил Битали. – У нас три души, мы владеем силой, мы почти неуязвимы и почти бессмертны.

– Хорошее слово «почти»! – расхохотался сэр Уоллес. – Вот уже несколько веков мелкие рода и семьи, ордена и братства грызутся меж собой, убивая друг друга, вытравливая проклятиями, насылая порчи и пестуя демонов. Нас было около ста тысяч перед Первым Пророчеством, сто тысяч перед Вторым, сто тысяч перед Большой Войной и примерно сто тысяч сейчас. Смертные же из десятка деградировавших магов обратились в пять миллиардов. И этот мир теперь принадлежит им! Пятое Пророчество: «И смертные превзойдут могуществом магов». Когда Темный Лорд произносил его, над ним смеялись! Никто не верил, никто даже представить не мог, чтобы случилось подобное! И вот оно есть… Вши на шкуре, воображающие, что владеют и управляют быком!